О ПОЛЬЗЕ «ШКОЛЬНОЙ» ФИЛОСОФИИ

Философия же в своем движении к пределу, к осмыслению и каждодневных, и вечных вопросов, не поддающихся окончательному решению, оперируя и образным, и понятийным инструментарием, призвана учитывать достижения прошлого, изложенные в более или менее полной форме; уточняя и обновляя собственную тематику и методы, считаться с наработанной традицией. Не случайно пользуется всемирным авторитетом недавно завершенный в Германии 12-томный словарь по истории философских понятий, созданный большим коллективом авторов по инициативе и под ру- ководством профессора Й. Риттера. Вне истории невозможна никакая философская рефлексия. Вне истории невозможно решение и общетеоретических проблем, как новейших, так и принадлежащих собственно философской традиции. Нельзя стать профессиональным философом, не зная истории своей науки.

Однако в среде философов, заметил В.А. Лекторский (16, с. 3), отношение к истории философии неоднозначно: в англоамериканском мире мнение коллеги или противника важнее мнения Канта и любого другого, потому что мы знаем больше, чем знали те. Другой подход рассматривает философию именно как историю философии, на ее почве поставлены и выявлены вечные проблемы; нового нельзя изобрести. Но в «вечных вопросах» философская проблематика не сводится к тому, что обсуждалось ранее. Ответы на них каждая эпоха дает свои, выдвигая новые проблемы в контексте культурно-исторических эпох, каждая из которых имеет свое лицо.

Для философа-профессионала история философии служит исходным пунктом и почвой собственной деятельности, целью которой является максимально объективированное понимание и объяснение собственных решений. При этом возможно «ученое незнание», когда исследователь «выводит за скобки», абстрагируясь от предмета или проблемы, от результатов предшественников, и подходит к предмету с иной точки зрения либо усматривая в нем какие-то новые грани. Но и в этом случае, не говоря о прочих, он должен четко сознавать, «от какого наследства отказывается», или сообщать, как намерен с ним поступить.

Существенным теоретическим принципом познавательной деятельности историка философии, связанным с проблемами преемственности идей, соотношения традиций и обновления философских учений, является способ отношения к прошлому: мертвый традиционализм не может быть истинно традиционным, если он не отвечает на вызовы своего времени. Философ опирается на живую традицию; не повторяя ее, он берет из нее то, что нужно для решения актуальных задач. Но при этом историк не должен навязывать учению прошлого своих проблем и решений: он должен найти в исследуемом учении проблемы, которые в нем действительно были поставлены и «разглядеть» которые историку помог его собственный интерес к тем же проблемам.

Обращение к истории философии необходимо и тогда, когда исследователь хочет понять современные концепции и учения. Это понимание неосуществимо без учета того, в какой мере их создатели для решения собственных задач использовали идеи своих предшественников. Живучесть старых учений приводит философа к важным выводам, помогает избегать ошибочных толкований современных проблем (25).

История философии является важным компонентом не только философии. Она образует духовную среду, имеющую познавательное и ценностное значение для общественного сознания, для исторической памяти, для всего гуманитарного знания, для развития культуры, для любого, кто озабочен поисками своего места в мире.

Для овладения философской культурой - важной составной части философии как профессии - требуется «школьная» подготовка: человек, освоивший «школу», знает, что способен исторически и критически отнестись к содержанию понятий, которыми пользуется, и к проблемам, которые исследует, не пренебрегать логикой мышления, исторического рассмотрения и ценностного отношения к предмету исследования. Иначе он обречен повторять зады прошлого либо изобретать велосипед, а то, пустившись во все тяжкие, смешает все в философском доме.

Казалось бы, зачем повторять эти банальности? Ведь в наше время постсовременности-постмодерна престиж традиции, в том числе истории философии, как никогда высок, несмотря на то, что в советское время долго сохранялось и подчас сохраняется до настоящего времени высокомерное отношение к философии прошлого, особенно в сциентистски ориентированных работах.

К тому же исторический материал философии используется как инструмент для интерпретации собственных, подчас произвольных, построений и фантазий. Ярчайший пример такого рода - М.К. Мамардашвили, вдохновенный гуру, заморочивший головы молодежи 80-х годов. Во славу собственных прозрений он опирался на искаженные маски мыслителей прошлого, опасаясь (?-Авт.) выступать от собственного имени. «Когда история философии подводится под модели кумулятивного процесса, - заметил Э.Ю. Со- ловьёв, - апломб "новейшего" и "современного" по отношению к прошлому ("классическому", "традиционному", "древнему") становится почти неизбежным», и по меньшей мере он непродуктивен (30, кн. 2, с. 116).

В советское время история философии (и некоторые другие ее разделы, например этика и эстетика) находилась на обочине главного ствола марксизма-ленинизма - диалектического и исторического материализма. Такие труды как малозначимые не должны были бы привлекать внимание надзора. Тем не менее историки философии пребывали под вечным подозрением злокозненного ухода в прошлое, а их работы чаще, чем другие, подвергались показательному поруганию.

Любая философия выражает традицию, ибо традиции в реальной жизни не провозглашаются, о них «молчат», и только в духовной культуре, которую выражает наряду с религиозной мыслью художественным словом и философия, озвучивается то, что «молчит». Поэтому, по словам М.А. Маслина, для нас «философия в ее истории является историко-философским россиеведением... она отражает и прочитывает российскую реальность и находится по отношению к ней в состоянии социокультурной обусловленности... Единство истории русской философии не может быть постулировано заранее, определено интуитивно, принято на веру. Оно характеризуется одновременно и преемственностью, и изменчивостью русской мысли» (19, с. 132).

В частности, степень зависимости отечественной философии от византийской мысли менялась от Средневековья до Просвещения. Следует также помнить, что она была обращена к всеобщему, а не только к собственной этноязычной реальности. Ее основными проблемами являются универсальные проблемы мировой философии, хотя способы их решения национально-своеобразны. Отмечается и личностное начало ее творцов, обеспечивающих ее многообразие. Единство в многообразии как свойство русской философии представляет ее интегральную историю, которая ныне изучается и преподается.