Киреиаики

Цицерон пишет о киренаиках так: «(Ac. II, 42, 131) Некоторые (философы) решили, что удовольствие (voluptatem) является пределом (finem) [блага]. Первый из них —Аристипп, который слушал Сократа. От него (пошли) киренаики. (45, 139) Аристипп замечает только тело, словно у нас вовсе нет души. (7, 20) Что (сказать) о чувстве (tactu), и о том именно (чувстве) боли или удовольствия, которое философы зовут внутренним (interiorem) [чувством]? Киренаики думают, будто лишь в нем заключается мерило (iudicium) истины, с которым все соглашаются. Разве может кто-нибудь сказать, что нет никакой разницы между тем, кто болеет, и тем, кто наслаждается?.. (24, 76) Они отрицают, будто существует то, что можно воспринять извне...».

Таким образом, можно сказать, что киренаики были античными субъективными идеалистами, отрицающими возможность познания объекта в его объективности. «И не знают они того, — продолжает Цицерон, — что находится в каком-нибудь цвете и в каком-нибудь звуке...» (30).

Основателем Киренской школы был Аристипп из города Кирены (Кирена — греческий полис на североафриканском побережье в Ливии, в Киренаике). Аристипп был немного моложе Антисфена, он родился ок. 435 г. и умер около 360 г. Учился у Протагора и Сократа. При казни Сократа Аристипп не присутствовал. Вернувшись в Кирену, он основал там свою философскую школу. Сочинения Аристиппа не сохранились.

Этический гедонизм киренаиков покоился на их сенсуализме. Аристипп учил, что ощущения —единственный источник знания. В своем сенсуализме киренаики вплотную подошли к субъективному идеализму, который, вообще говоря, не был характерен для античной философии. Аристипп учил, что человек ничего не может познать, кроме своих ощущений, причины которых неизвестны. Поэтому следует отказаться от познания природы и ее законов. Однако киренаики не отрицали объективности природы.

Если Антисфен-киник говорил, что он скорее повесится, чем испытает удовольствие, то Аристипп видел в чувственном наслаждении высшее благо. Хотя при этом делалась оговорка, что удовольствия должны быть разумными и что не следует быть рабом наслаждения, киренаики все же были и рабами удовольствий, и рабами тех, от кого эти удовольствия зависели.

В анекдоте о встрече Аристиппа и Диогена-киника (Аристипп был на тридцать лет старше Диогена) это подмечено. Когда Диоген мыл в ручье какие-то скромные овощи, Аристипп насмешливо сказал ему: «Если бы ты умел обходиться, как нужно, с Дионисием, тебе не пришлось бы довольствоваться таким обедом». На что Диоген хладнокровно ответил: «А если бы ты умел довольствоваться таким обедом, то тебе не пришлось бы заискивать у Дионисия».

Проповедь гедонизма вела к аморализму, когда критерием добра и зла оказывалось наслаждение. Хорошо все то, что дает нам наслаждение, плохо все то, что нас его лишает, а тем более приносит страдание. Гедонизм уязвим в том отношении, что он легко превращается из проповеди радости жизни в проповедь смерти.

Киренская философско-этическая традиция, начало которой положил один из учеников Сократа Аристипп из африканской Кирены, продолжала существовать и приносить плоды и в эпоху эллинизма. Его ученики —Антипатр Киренский, Эфиоп и др. Ученицей Аристиппа была его дочь Арета. Она учила своего сына Аристиппа Младшего (который получил прозвище Матродидакт —«обученный матерью»), а тот — Феодора. Антипатр учил Эпитимида Киренского, а тот — Паребата, которого презирал Менедем, отдавая предпочтение Стиль- пону. Паребат же учил Анникерида и Гегесия.

Анникерид, Гегесий и Феодор образовали три разновидности киренского гедонизма.

Феодор. Феодор из Кирены — автор книги «О богах». Она имела хождение еще во времена Диогена Лаэртского в Ранней Римской империи. Диоген Лаэртский хвалит ее («весьма достойная внимания»). При этом Диоген Лаэртский утверждает (II, 97), что Эпикур заимствовал из этой книги большинство своих положений. Феодор —ученик Аристиппа Младшего, внука Аристиппа Старшего — значительно отошел от крайнего гедонизма основателя школы. Он, конечно, тоже гедонист. И для него наслаждение, удовольствие — вьющее благо. Но феодоровское удовольствие и наслаждение действительно какое-то истинно эпикурейское. Высшая ценность не в кратковременном чувственном наслаждении, а в длительной и устойчивой душевной удовлетворенности. Высшая радость — радость познания. Высшее состояние — состояние мудрости. Она-то и есть истинное благо. Мудрости как благу противостоит глупость как зло. Удовольствия и страдания находятся посредине между мудростью и глупостью, но так, что удовольствие ближе к мудрости, а страдание ближе к глупости.

Феодор думал, что важны и хорошие, усвоенные с детства, привычки. Он унаследовал от Сократа его веру во всемогущество воспитания и самовоспитания, в то, что даже укоренившиеся с детства дурные привычки и наклонности души можно преодолеть, побороть в себе.

Вместе с тем, если верить Диогену Лаэртскому, Феодор был довольно циничен в своем понимании мудреца.

И совершенно циничен (киничен) Феодор, когда он утверждает, что мудрецу все дозволено: и кража, и ограбление (в том-числе и храма), и святотатство, и блуд. Здесь он даже превосходит Диогена Синопского. Возможно, что это наговоры на Феодора, который, вопреки своему имени («Феодорос», или «Теодорос» означает «Одаренный богом»), получил прозвище «Атеист», потому что он и в самом деле был таковым. В своем диалогическом трактате «О природе богов» (I, 2) Цицерон говорит так: «Большинство думает, что боги существуют, — это ведь и правдоподобно, и сама природа всех нас к этому приводит. Однако Протагор сомневался, а Диагор Мелосский и Феодор из Кирены считали, что вовсе нет никаких богов» (Цицерон. Философские трактаты. С. 60). Так же и Секст Эмпирик много позднее Цицерона в своем исследовании «Против ученых» (IX, 55) говорит о Феодоре Киренском как о «безбожнике» («атеисте»), который «разными методами поколебал в своем сочинении о богах эллинское богословие» (СЭ. 1. С. 254).

Феодор Киренский был изгнан из своего родного города Кирены в Северной Африке и жил в Александрии. В старости Феодору было разрешено вернуться на родину, где он и умер в конце IV в. до н. э.

Диагор. Диагор Мелосский (вторая половина V в. до н.э.) перестал верить в богов, когда его предал лучший друг — и боги за это не наказали предателя.

Анникерид. Анникерид видел в разумности и в хороших, усвоенных с детства привычках высшую ценность. Как и Сократ, он был уверен, что человек сам способен себе сделать добро, перевоспитав себя и поборов в себе укоренившиеся с молодости дурные привычки. В отличие от Феодора Киренского, Анникерид высоко ценил дружбу, родство и отчизну и допускал ради друзей, родителей и отечества столь ненавистное киренаикам страдание.

Гегесий. Гегесий (ок. 320 — ок. 280 гг.) — александрийский философ, проповедовавший массовое самоубийство, «смертепроповед- ник», «убеждающий умирать» («пейситанатос»), на том основании, что неудовольствия всегда так или иначе сопровождают удовольствие, что наслаждение и боль неразрывно связаны, чистого наслаждения нет. Поэтому у Гегесия гедонизм превращается в свою противоположность — вплоть до самоубийства. Чтобы жить безболезненно, надо жить без наслаждения; чтобы не знать огорчения, надо не знать и любви. Но так как сохраняется старая киренская установка: наслаждение — высшее состояние жизни, высшая ценность, то жизнь без наслаждения невыносима. Говорят, что после лекций Гегесия многие тут же кончали самоубийством. Таковы крайности гедонизма! Гедонисты киренаики — максималисты. Это особенно видно у такого максималиста, как смер- теучитель Гегесий.

Евгемер. К киренаикам примыкал Евгемер из сицилийской Мес- сены (ок. 360 —ок. 260) —автор «Священной записи», которая дошла до нас в кратком пересказе Диодора Сицилийского. Евгемер рассказывает о своем плавании по Красному и Аравийскому морям в сторону Индии, в конце которого он попадает на некий остров Панхея. Описание счастливой жизни панхейцев без частной собственности образец эллинистической утопии. Но Евгемер известен более тем, что называют евгемеризмом, т. е. учением о происхождении религии из культа личности древних царей и вообще великих людей. Цицерон («О природе богов», I, 119) сообщает: «А те, которые учат, что богами после смерти становились или храбрые, или прославленные, или могущественные люди, и их-то мы имеем обыкновение чтить, молиться и поклоняться им, разве не чужды всякой религии? Это учение более всего развивал Евгемер, а наш Энний стал первым из всех его переводчиков и последователей». У Секста Эмпирика мы читаем («Против ученых» IX, 17): «Евгемер, прозванный безбожником, говорит: Когда жизнь людей была неустроена, то те, кто превосходил других силою и разумом, так что они принуждали всех повиноваться их приказаниям, стараясь достигнуть в отношении себя большего поклонения и почитания, сочинили, будто они владеют некоторой изобильной божественной силой, почему многими были сочтены за богов». И далее: «Евгемер говорил, что те, кто почитался богами, были теми или другими могущественными людьми и благодаря этому обстоятельству они, обожествляясь другими людьми, были сочтены богами».

К этому «открытию» Евгемер пришел, обнаружив на острове Панхея надпись, в которой утверждалось, что на этом острове были последовательно цари с именами Уран, Кронос и Зевс, которые были обожествлены потомками за их благие дела. Надпись принадлежала третьему из этой плеяды — Зевсу, царю Панхеи.

Впрочем, Евгемеру не надо было так далеко плавать. Перед ним был недавний пример Александра Македонского, обожествленного в качестве сына Амона ливийскими жрецами.