Филолай и средние пифагорейцы

К этому времени (середина V в.

Жизнь и сочинения Филолая. Имеющиеся в нашем распоряжении сведения о жизни и сочинениях Филолая противоречивы. О нем рассказывали, что он, будучи молодым, смог вырваться из подожженного килоновцами дома Милона, где у них, напомним, был как бы Съезд. Все находившиеся там пифагорейцы, кроме Филолая и Лизиса, сгорели. Дикеарх (ученик Аристотеля, IV в. до н.э.) утверждает, что в числе погибших был и Пифагор. В таком случае Филолай выпрыгивал из горящего дома где-то в конце VI в. до н.э. Но в начале IV в. до н.э. Филолай встречается с Платоном. Таким образом получается, что Филолай прожил не менее ста тридцати лет. Однако о таком долгожительстве Филолая древние ничего не сообщают. Поэтому, по-видимому, следует думать, что при сожжении пифагорейцев там не было или Филолая, или Пифагора. В последнем случае разгром Пифагорейского союза его политическими противниками имел место где-то в середине V в. до н.э. (как и было принято выше). В условиях наступившей после разгрома союза пифагорейской диаспоры Филолай покинул «Великую Грецию». Долгое время он преподавал в Беотии, в городе Фивы. Там у него было много учеников. В произведении Платона «Федон», где рассказывается о последнем дне Сократа, выведен некий пифагореец Кебес из Фив. Он слушатель Филолая. В конце своей жизни Филолай все-таки возвращается в родные места. Он находит пристанище в Таренте. Там правит могущественный стратег Архит — ученик Фило- лая.

Еще более запутан вопрос о сочинениях Филолая. С именем Филолая древние связывали такие произведения, как «Вакханки», «О душе»,«О рифмах и мерах», «О природе». От первого и от второго из этих произведений сохранилось лишь по одному фрагменту, от третьего — два. Но все четыре фрагмента объявлены гиперкритикой подложными. Многие исследователи отрицают подлинность некоторых, а то и всех фрагментов из произведения «О природе». А таких фрагментов около двух десятков. Если вспомнить, то от сочинений Пифагора и других ранних пифагорейцев вообще ничего не дошло, а это громадное богатство. Но гиперкритики утверждают, что чуть ли не все эти фрагменты —части какого-то сочинения, которое не имело никакого отношения к Филолаю. Это сочинение возникло якобы в школе Платона не раньше середины IV в. до н.э. Но даже если принять, что сохранившиеся фрагменты—часть погибшего в целом сочинения Филолая, то остается неясным, каков личный вклад Филолая в это сочинение. Ведь существуют сведения о том, что Филолай только записал и обнародовал учение то ли других пифагорейцев, то ли даже самого Пифагора. В самом деле, согласно Евсевию, Филолай «предал письму учение Пифагора» [ДК 44(32) А 8], а согласно Деметрию, он первый выпустил в свет книги пифагорейцев «О природе». Получается, что Филолай не автор, а всего лишь издатель пифагорейского сочинения. И сохранившиеся фрагменты принадлежат, даже если допустить, что это сочинение все. же вышло из недр пифагореизма, не Филолаю, а какому-то другому автору или авторам. ~

Кроме того, известно, что Платон, будучи в «Великой Элладе», приобрел то ли лично, то ли через своего друга Диона, то ли у самого Филолая, то ли у его родственников или у филолаева ученика какое-то пифагорейское сочинение. И оно якобы легло в основу очень важного сочинения самого Платона —диалога «Тимей». В связи с этим скептик Тимон даже обвинит Платона в плагиате. В своих сатирических, «антифилософских» стихах он, обращаясь к Платону, скажет: «За большую сумму серебра ты купил маленькую книгу. Выбирая оттуда самое лучшее, ты научился писать диалог "Тимей"» (А 8).

Действительно, диалог «Тимей» мало похож на другие диалоги Платона. Там рассматривается физика, проблемы космогонии и космологии, в других платоновских диалогах отсутствующие. В «Тимее» мы находим противоречие, которое не может не насторожить. С одной стороны, Платон утверждает, что физика — наука недостоверная, и то, что он сообщает из этой области,— всего лишь правдоподобный миф. Но, с другой стороны, в «Тимее» содержится весьма по-своему серьезный анализ специальных физических вопросов. К тому же все содержание диалога «Тимей» вложено в уста не Сократа, как в большинстве других диалогов Платона, а Тимея —человека из «Великой Эллады». Следовательно, можно думать, что в основе «Тимея» лежало какое-то другое сочинение; возможно, оно было пифагорейским. Но ясно одно: «Тимей» не имел ничего общего с тем самым сочинением «О природе», от которого сохранились фрагменты и которое так или иначе древние (вопреки современной гиперкритике) связывали с именем Филолая. Содержание этих двух сочинений совершенно различно. Поэтому если Платон и купил у Филолая пифагорейское сочинение, то это не было сочинением «О природе», о котором мы будем говорить далее. И мы полагаем, что это сочинение Филолая. Доводы гиперкритики, относящей это сочинение к после- филолаевым временам, сводятся фактически лишь к тому соображению, что это сочинение было написано на дорическом наречии, тогда как во времена Филолая философы писали на ионийском диалекте. Но Филолай долгое время жил в Таренте —в дорической колонии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что «О природе» он написал или записал на этом диалекте. Однако все же написал или записал?

Этого мы никогда не узнаем. Все же нет, по-видимому, оснований считать Филолая всего лишь издателем. Ведь о собственном учении Филолая говорит обширная доксография, начиная с Платона и кончая Боэцием (между ними целое тысячелетие). Уже исходя из одной этой доксографии, можно составить довольно высокое мнение о Филолае, правда, больше как об ученом, чем как о философе. Древние авторы высоко оценивали Филолая. Римский архитектор Витрувий, по-видимому, не зря называет Филолая в числе тех людей, которых сама природа наделила «острым и тонким умом» и «богатой памятью» в такой степени, что они (в том числе и Филолай) были в состоянии знать в совершенстве геометрию, астрономию, музыку и прочие науки, оставив после себя много изобретений и объяснений математического и естественнонаучного характера. Но при этом не следует, разумеется, ждать слишком многого. Воззрения Филолая и как ученого, и как философа так же ограниченны и наивны, как и воззрения других античных философов и ученых V в. до н.э.

Математика. В области математики Филолаю вообще свойственно характерное для пифагореизма наивное неразличение математического и физического. У Филолая единица — все еще пространственно-телесная величина, часть вещественного пространства. Отсюда также геометризация арифметики. Все числа изображались Филолаем как фигуры. Простое, неразложимое на множители число представлялось им как вытянутая в линию совокупность пространственных точек. Это «линейное число». Числа, разложимые на два равных множителя, представлялись «квадратными», а на два неравных — «прямоугольными». Числа, разложимые на три множителя, казались уже пространственными, стереометрическими, телами.

Филолай и другими способами связывал арифметическое с геометрическим, а через него —с физическим. Если единица — пространственно-телесная точка, то двойка—линия, тройка—плоскость, четверка —простейшая стереометрическая фигура (четырехгранная пирамида —тетраэдр).

Особое место в ряду натуральных чисел занимала у Филолая десятка (декада). Она и изображалась по-особому, не как прямоугольное число со сторонами в пять и в две единицы, а как треугольное число, т. е. как равносторонний треугольник (тетраксис). При таком изображении декады было наглядно видно, что декада — сумма первых четырех чисел натурального ряда, сумма единицы, двойки, тройки и четверки. А так как единица, двойка, тройка и четверка—арифметическое выражение точки, линии, плоскости и тела, то декада содержит в себе все четыре формы существования пространственно-телесного мира, имеющие таким образом космическое значение. Большое впечатление на пифагорейцев произвело также то, что десятка содержала в себе одинаковое количество простых (1, 2, 3, 5, 7) и сложных ( 4, 6, 8, 9, 10), четных и нечетных чисел.

Интересно, что при всей своей «изощренности» математика Филолая была отягощена мифологическими ассоциациями. Например, Филолай называл угол двенадцатиугольника «углом Зевса». Возможно, что он хотел этим сказать, что Зевс — главный из числа двенадцати олимпийских богов.

Космогония и космология. Еще более отягощены мифологическими образами космология и космогония Филолая. Центр мироздания он называет вселенской Гестией. Гестия -^-одна из олимпийских богинь, сверхъестественное олицетворение домашнего очага и семьи. Согласно Стобею, Филолай в сочинении «О природе» писал: «Первое слаженное (гармонически устроенное), единое, находящееся в центре [мировой сферы], называется Гестией» (В 7). Это также «дом Зевса», мать и алтарь богов. Три части мироздания Филолай называет соответственно Олимпом, Космосом и Ураном.

И в этом мифологическом контексте Филолай проводит мысль о подвижности Земли, о том, что Земля —не центр мироздания. Для античности эта мысль была выдающейся. Однако к догадке о негео- центричности мироздания Филолай приходит не научным путем, а из соображений ценностного порядка. В центр мира Филолай помещает не Землю, а огонь, потому что огонь представляется ему более совершенным, чем Земля. Поэтому именно огонь, а не Земля, должен находиться в центре и быть началом всего сущего. Этот огонь — не Солнце, а некий Центральный огонь — Гестия, «дом Зевса». Из него все возникает: «Центральный огонь есть первое по природе» (А 16).

Все мироздание конечно. Оно покрыто огненной сферой. Ее-то Филолай и называет Олимпом. Центральный огонь находится в центре этой олимпической сферы. Вокруг него покоится как бы центральное ядро мира — то, что Филолай называет Ураном. Туда входят Луна (она, как и Земля, вращается якобы вокруг центра), Земля и некое «Проти- воземлие» (Антихтон). Вокруг этого центрального ядра—Урана — вплоть до Олимпа расположено то, что Филолай называет Космосом.

Находящаяся в сфере Урана Земля движется вокруг Центрального огня по наклонному кругу. Солнце же — вовсе не раскаленное тело. Это холодная кристаллическая масса, и солнечный свет — отраженный Солнцем свет Центрального огня, с Земли не видимого.

Луна подобна Земле и населена животными и растениями, более крупными и более красивыми, чем земные. Лунный день равен земному дню. Наиболее темное место в космологии Филолая —Антихтон (Гїротивоземлие), по-видимому придуманный для ровного счета: Филолай буквально поклонялся декаде. А небесных тел у него получалось девять: 1) звезды в целом, 2—6) планеты, 7) Солнце, 8) Луна, 9) Земля. Антихтон стал десятым. Олимп и Центральный огонь как центр и периферия мироздания здесь не рассматривались. Антихтон загораживал Землю от Центрального огня, поэтому с Земли не видимого.

Таким образом, в космологии и в космогонии Филолая первенствует огонь. Это продолжение линии Гераклита. Филолай первый из античных ученых сделал шаг к гелиоцентризму, второй шаг сделает в ЛІІ в. до н.э. Аристарх Самосский.

Философия. Как пифагореец Филолай все сущее в мире пытался объяснить при помощи чисел. Найдя суть (формулу) стереометрической фигуры в четверке, Филолай на этом не остановился. Пятерка — качество и цвет, шестерка—одушевленность, семерка — и ум, и здоровье, и свет, восьмерка —любовь и дружба, мудрость и изобретательность (А 12). Само мироздание Филолай конструирует из предела (іпераса), беспредельного (апейрона) и гармонии.

Сочинение Филолая «О природе» начиналось так: «Природа же при устроении мира образовалась из соединения беспредельного и предела; весь мировой порядок и все вещи в нем [представляют собой соединение этих двух начал]» (В 1). Эти два начала у Филолая не обладают внутренним единством, это «не диалектические, а покоящиеся определения» (Гегель). Поэтому они нуждаются в чем-то, что бы их связывало. Такое связующее звено Филолай усмотрел в гармонии. Он дает такое определение гармонии: «Гармония есть соединение разнородного и согласие несогласного» (В 10). Предел —это число. Беспредельное— телесное пространство. Мироздание—организованное числом пространство. Числа суть пределы, упорядочивающие апейрон как некую неопределенную материю, стихию. Высшее космическое число — все та же декада. Декада «велика и совершенна, все исполняет и есть начало (первооснова) божественной, небесной и человеческой жизни» (В И).

Гносеология. Филолай противопоставляет надлунный мир — Космос подлунному—Урану. Первый мир—мир порядка и чистоты. Относительно него возможна мудрость. Второй мир — мир беспорядочно рождающихся и возникающих вещей. Относительно них возможна лишь добродетель. В Космосе господствует предел. В Уране — беспредельное. Но и там есть предел. Гносеология Филолая онтоло- гична: истина присуща самим вещам в той мере, в какой беспредельное организовано пределом, материя —числами. У Филолая сказано об этом очень выразительно: «Ничего ложного не принимает в себя природа при условии гармонии и числа. Ложь и зависть присущи беспредельной, безумной и неразумной природе» (В И). Филолай мог бы сказать: «Где нет числа и меры —там хаос и химеры». (Однако заметим, что не все имеет число: настоящие ценности бесценны). Если бы в мире был лишь апейрон, то мир был бы непознаваем: «Согласно Филолаю, если бы все было беспредельным, то совершенно не могло бы быть предмета познания» (В 3). При этом у Филолая и в гносеологии главное место занимает декада. Все познается лишь с ее помощью. Филолай называет декаду верой и памятью и даже богиней памяти — Мнемосиной. Итак, мифологическая богиня памяти Мнемосина истолкована Филолаем как десятка, декада. Она лежит в основе исчисления. Она же —основа смысловой памяти.

Как и Алкмеон, Филолай связывал мышление с деятельностью мозга. Однако душа бессмертна. Душа «облекается в тело через посредство числа и бессмертной, бестелесной гармонии» (В 22). Филолай был сторонником учения о метемпсихозе (см. «Федон» Платона).

Филолай и Гераклит. Прообраз понятий предела и беспредельного у Гераклита был заключен в его учении о логосе и об огне. Однако они были едины. Филолай же дуалист. Отличие Филолая от Гераклита связано прежде всего с учением о гармонии. У Гераклита гармония — схождение расходящегося. Гераклит был монистом. Он исходил из единого, раздваивающегося, полного внутренней борьбы и связанного внутренней тайной, скрытой в этом раздвоении гармонией. Он возмущается теми, кто не понимает, как «расходящееся с самим собой приходит в согласие, самовосстанавливающуюся гармонию лука и лиры». У Филолая как дуалиста гармония — внешняя по отношению к пределу и беспредельному сила.

Филолай и Анаксимандр. У Анаксимандра апейрон — единственное начало и основа мира. Выделяя из себя противоположности, апейрон производит предел как меру. Утрата меры вещами в силу их агрессивности — причина их апейронизации, их растворения в апейроне, их гибели. Поскольку апейрон —единственное начало, все вещи, возникающие из апейрона, случайны и виновны. У них нет своего заступника. У Филолая же вещи имеют своего заступника. Это предел, перас.

Другие средние пифагорейцы. К среднему пифагореизму, существовавшему в V в. до н.э., следует отнести также ученика Филолая Эврита, ботаника Менестора, математика Феодора и космолога Экфанта, а также космологов Гикета и Ксуфа. Пифагорейцами называли также и хиосских математиков Энопида и Гиппократа, и аргосского скульптора Поликлета, и градостроителя Гипподама Милетского. Но Аристотель решительно разделяет, с одной стороны, «италийских (мыслителей) и так называемых пифагорейцев», а с другой — «приверженцев Гиппократа Хиосского и его ученика Эсхила». Нет оснований видеть пифагорейца и в Энопиде. Что же касается Гиппона, то существо его учения близко к учению Фалеса. В качестве единого начала мироздания Гиппон принимал воду. При этом он был более последовательным материалистом, чем Фалес. Если последний наделял эту стихию божественными и разумными качествами, то Гиппон преодолел эту мифологическую образность первого философа Европы. Неудивительно, что Гиппон прослыл «безбожником».

Гикет и Экфант. Оба они из Сиракуз. Оба учили о вращении Земли вокруг своей оси. Но при этом они оставались геоцентристами, уступая в этом отношении Филолаю. Они считали, что все движения на небе — иллюзия, вызванная суточным вращением Земли.

Кроме того, Экфант был первым атомистом. Он учил, что начала всего —«неделимые тела и пустота» [ДК 51 (38)2]. Переход от пифагорейских пространственно-телесных монад к атомам был логичен. Но монады одинаковы. «Неделимые» же Экфанта отличаются друг от друга _ величиной, формой и силой. Состоящий из атомов и пустоты мир един и шарообразен, он движется умом и управляется «промыслом».

Еврит и Феодор. Эврит довел учение пифагорейцев о числах до крайности. Он пытался найти собственное число для каждого вида, изображая этот вид (например, человека) разноцветными камешками (мозаика). Число вида определяется тем числом этих камешков, которые понадобятся то ли для заполнения контура типичного изображения того или иного животного или человека, то ли для заполнения всей площади изображения (это неясно). Архит иронизировал над Эвритом, говоря, что у того таким образом получается, что «все это — (число) человека, это —(число) лошади» [ДК 45 (33)].

В отличие от Еврйта Феодор из Кирены был серьезным математиком. Он примыкал к сократовскому кружку. После казни Сократа Феодор покинул Афины. Затем к нему прибыл Платон, также оставивший свою родину, после совершенного там обывателями преступления против философии. Платон вывел Феодора в своем диалоге «Теэтет». Теэтет — ученик Феодора, обучавшего его астрономии, гармонии и арифметике. Феодор занимался проблемой несоизмеримости, так тяжко поразившей пифагореизм. Он же установил, что стороны квадратов, чья площадь равна 3, 5, 7,..., 17 квадратным единицам, несоизмеримы как друг с другом, так и со стороной квадрата, чья площадь равна одной квадратной единице. В самом деле, каждая сторона этих квадратов будет соответственно равна квадратному корню изЗ,5,7,..., 17.

Поликлет и Гипподам. Знаменитый скульптор Поликлет написал трактат «Канон», в котором он установил, что красота тела человека состоит в симметрии его частей, в числовых соотношениях между их величинами. Он создал статую идеального человека, которую также назвал «Канон». Статуя погибла, а от трактата сохранились незначительные отрывки. Поскольку Поликлет нашел сущность красоты в числе, его часто относят к пифагорейцам.

Гипподам Милетский, распланировавший при Перикле Пи рей, также находился под влиянием пифагореизма с его культом меры. Его город распадался на строго прямоугольные кварталы. Гипподам занимался и социальными проблемами. Здесь над ним довлело число 3. Он создал проект наилучшего государственного устройства. В идеальном государстве Гипподама три класса: ремесленники, земледельцы и воины, три части территории: священная, общественная и частная, там три вида законов.

Ион Хиосский. Число 3 благоговейно почиталось и Ионом Хиосским, выведенным в одноименном диалоге Платона. Ион написал сочинение «Триагм». В одном из сохранившихся фрагментов говорится, что в мире преобладает число 3. Публицист и оратор Исократ (V—IV вв. до н.э.) в одной из своих речей также сообщает, что Ион принимал три начала.

Менестор. Пифагореец Менестор из Сибариса был первым ботаником. Его интересовали вопросы строения растений, причины их плодоносности и бесплодия, причины неодновременного роста и цветения различных растений. Менестора интересовали причины здоровья живых организмов. Это здоровье он объяснял равновесием в них противоположных качеств, особенно тепла и холода.

Таковы представители среднего пифагореизма. Их взгляды говорят о нелепости трактовки Пифагорейского союза как враждебной науке религиозно-политической организации. Они говорят о том, что Пифагорейский союз был выдающейся научно-философской школой, традиции которой оставались живы долгое время спустя после ее гибели.