Социальный метаморфоз

Вся история России была историей тоталитарных режимов: от древних князей, татаро-монгольского ига, ужасного царя Ивана Грозного, не менее ужасного прогрессивного Петра Великого до последнего царя Николая II («Кровавого»),
Но все меркнет перед ужасами красного террора и Гражданской войны, перед вовсе невообразимым — массовыми арестами и казнями, освещаемыми «солнцем сталинской конституции», после которых была страшная и великая война 1941—1945 годов.

А после победы — снова террор с особой (традиционной для России) направленностью на интеллектуальный цвет общества.
Есть непостижимая уму тайна. Как на фоне всех ужасов и несвободы возникли великая русская литература, великая музыка, откуда пошли великие научные школы математиков, физиков, филологов, химиков, инженеров, биологов? Почему, несмотря ни на что, люди в своих «личных» жизнях были счастливы и радовались солнцу и цветам?
Может быть, отгадка этой тайны — в дореволюционной истории России? В том процессе, который начался после преобразований Петра I? В том интеллектуальном и нравственном потенциале, который был накоплен за 250 лет, от Петра до 1917 года? А может быть, корни еще глубже?
Но как быть с историей после 1917 года? Не могло же быть случайностью все, что произошло. Победа большевиков — наиболее свирепой фракции революционеров. Разгон Учредительного собрания. Зверская Гражданская война. Массовые убийства священников. Разгром церквей (после столетий православия). Это делали не иноземные завоеватели, а все те же жители России. Не был случайностью массовый революционный энтузиазм и готовность на тяжелейшие жертвы миллионов людей, воодушевляемых коммунистическими идеями. Это был искренний энтузиазм. А страна распалась.

исследований. «Жизнь идей» часто не менее драматична (и трагична), чем жизнь людей.
В истории российской науки драматические траектории движения мысли часто переплетаются с трагическими судьбами исследователей. И потому эта история приобретает весьма общий смысл. Проблемы нравственного выбора, судьбы героев и преступления злодеев наполняют эту историю. Это шекспировские ситуации. История российской науки вполне может быть объектом художественной литературы в жанре новелл. И потому при всей возможной документированное™ излагаемых событий автор декларирует свое право «оживления прошлого» красками и размышлениями.
Хорошо быть дилетантом! Если бы я был профессиональным историком, груз ответственности согнул бы меня. А так я пишу лишь о том, что так или иначе затронуло меня личнь. Это мои впечатления — как современника описываемых событий, очерки биографий людей, судьбы которых волнуют меня. Это — субъективная книга.
Моя задача — дать читателю общее представление, скорее впечатление, чем знание. Это называется импрессионизмом. А импрессионистов нельзя упрекать за отсутствие детального рисунка.

<< | >>

↑

Источник: С.Э. Шноль. ГЕРОИ И ЗЛОДЕИ РОССИЙСКОЙ НАУКИ. 1997

Еще по теме Социальный метаморфоз:

- Альтернативная история - Античная история - Архивоведение - Военная история - Всемирная история (учебники) - Деятели России - Деятели Украины - Древняя Русь - Историческая литература - Историческое краеведение - История Востока - История древнего мира - История Казахстана - История наук - История науки и техники - История России (учебники) - История России в начале XX века - История советской России (1917 - 1941 гг.) - История средних веков - История стран Азии и Африки - История стран Европы и Америки - История стран СНГ - История Украины (учебники) - История Франции - Методика преподавания истории - Научно-популярная история - Новая история России (вторая половина ХVI в. - 1917 г.) - Периодика по историческим дисциплинам - Публицистика - Современная российская история - Этнография и этнология -