§ 2. «Ископаемое» население Сибири в философской телескопии П.Я. Чаадаева

К образу телескопа прибегал и П.Я. Чаадаев. «Не могу надивиться на то, — писал он гр. Сиркуру во Францию, — что делается с вашими наиболее серьезными мыслителями, как только они оказывают честь заговорить о нас. Точно мы живем на другой планете, и они могут наблюдать нас лишь при помощи одного из тех телескопов, которые дают обратное изображение»77. Таким образом, страны и народы Земли воспринимались настолько далекими друг от друга, что уподоблялись разным планетам.

П.Я. Чаадаев приводит следующий пример такой аберрации: «Люди Европы странно ошибаются на наш счет. Вот, к примеру, Жуффруа сообщает нам, что наше предназначение — цивилизовать Азию. Прекрасно; но спросите его, пожалуйста, где те народы Азии, которые были цивилизованы нами? Разве что мастодонты и остальное ископаемое население Сибири; насколько мне известно, это единственный род существ, выведенный нами из мрака, да и то благодаря Палассам и Фишерам»78.

В приведенном замечании обращает на себя внимание причисление народов Сибири к мамонтам. Народы Сибири представляют- ся настолько далекими, что воспринимаются также в «телескопическом» видении с сопутствующими историческими аберрациями.

Впрочем, П.Я. Чаадаев вводит соответствующие поправки. Он отдает себе отчет в действительном положении аборигенов Севера на исторической лестнице. «Нам не было дела до великой всемирной работы. Выдающиеся качества, которыми религия одарила современные народы и которые в глазах здравого смысла ставят их настолько выше древних, насколько последние выше готтентотов или лапландцев; новые силы, которыми она обогатила человеческий ум; нравы, которые под влиянием преклонения перед безоружной властью стали столь же мягкими, как ранее они были жестоки, — все это прошло мимо нас»79, — сетует он.

Да и сама характеристика «ископаемые» употребляется в контексте его философского языка не в уничижительном смысле. «Ископаемые» народы противопоставляются народам «историческим» по конкретному основанию: «Серьезная мысль нашего времени требует прежде всего строгого мышления, добросовестного анализа тех моментов, когда жизнь обнаруживалась у данного народа с большей или меньшей глубиной, когда его социальный принцип проявлялся во всей своей чистоте, ибо в этом — будущее, в этом элементы его возможного прогресса.

Не лишним будет заметить, что «телескопических», «инопланетных» ошибок П.Я. Чаадаев (писавший свои сочинения, как известно, на французском языке) не избежал и в «высшем взгляде» на Россию. «Говорят про Россию, — писал он, — что она не принадлежит ни к Европе, ни к Азии, что это особый мир. Пусть будет так, Но надо еще доказать, что человечество, помимо двух своих сторон, определяемых словами — Запад и Восток, обладает еще третьей стороной»81.

Искомое доказательство, как нам кажется, содержится в «Апологии сумасшедшего»: «Мы просто северный народ и по идеям, как и по климату, очень далеки от благоуханной долины Кашмира и священных берегов Ганга»82. Там же содержится указание на четвертую сторону света — Юг: «Некоторые из наших областей, правда, граничат с государствами Востока, но наши центры не там, не там наша жизнь, и она никогда там не будет, пока какое-нибудь планетное возмущение не сдвинет с места земную ось или новый геологический переворот опять не бросит южные организмы в полярные льды»83. Правда, в тех «Отрывках и афоризмах» П.Я. Чаадаев не забывает о Севере: «К тому же из тех излучений научной мысли, которые случайно заносят на наши отдаленные прибрежья дуновения Запада, сколько сбившихся с пути, сколько застывших под леденящим дыханием севера»84. Север, согласно П.Я. Чаадаеву, превращает нас в доисторический, ископаемый народ, призванный преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам.