ТЕХНИКА ГОРОДСКИХ РЕМЕСЕЛ

Успешное развитие городского ремесла определялось четырьмя факторами: прогрессом техники и трудового опыта, наличием подходящих природных и людских ресурсов, наличием спроса на ремесленные изделия, благоприятной социальной обстановкой.

В хороших условиях это развитие шло по нарастающей, с расширением ассортимента изделий и положительными качественными в них изменениями. Ho случались и срывы, с торможением либо даже упадком производства и отступлением назад. Они бывали и кратковременными (в результате людской убыли после локальной эпидемии), и более длительными (вследствие истощения хозяйственной базы из-за долговременной борьбы с жадными сеньорами или разрухи после региональной эпидемии либо опустошительной войны), и стагнационными (как итог цеховой регламентационной уравниловки). Общая линия от VI к XV в. - постепенный подъем ремесла, способствовавший созреванию техникоэкономических предпосылок раннекапиталистического строя. Исходный же рубеж был по уровню выше там, где уцелела городская жизнь и сохранилось больше античных традиций, т.е. в городах Средиземноморья.
Одну из главных ролей в прогрессе ремесла сыграли добыча металлов и металлообработка. До XII в. металлическую руду плавили в мелких горнах сыродутным способом, используя в качестве топлива
© [а.Я. Шевеленко]

кости и древесный уголь. Каменный уголь добывали с IX в. в горнокузнечных поселках Англии (Северный Йоркшир и Южный Ланкашир), с X в. в германских селениях севернее p. Рур, с XI в. в Лотарингии; но до XIV в. он почти не имел промышленного значения. В ХП в. начинается процесс перехода к укрупненным горнам - домницам, участниками которого стали двуступенчатый доменный процесс с кричным переделом и выплавкой чугуна и сооружение плющильных молотов для его ковки. С XIV в. домницы превращаются в домны, принципиально уже не отличавшиеся от наших современных, хотя технически еще несовершенные. Достояние передовых промышленных центров, они долго имели в большинстве городов своими спутниками и прежние домницы, и стародавние горны при неизменном наличии во всех городах кузнечных дел мастеров - одной из самых своеобразных прослоек населения. То были умельцы на все руки - люди с вечным ореолом волшебников, которые в языках пламени под неумолчный грохот молотов превращают ниспосланным с небес искусством Божьи дары природы в непробиваемые латы, податливую проволоку и зубастую пилу. Скопление в одном месте десятков домен или домниц резко выделяло такой металлургический район из сельской округи и вызывало там попутный рост металлообрабатывающих отраслей. Так произошло в Ланкашире, где наладили прокат черных металлов. В 1470 г. там появился первый прокатный стан. Катали сталь, обжимая ее вертящимися валками. Иногда в валках были выточены протоки разного сечения, выходила проволока. При другом способе ее волочили сквозь матрицы с отверстиями. Существенно способствовало расширению ассортимента производимой продукции приобретенное умение варьировать сталь бес- скачковым нагреванием ее от 200 до 330 градусов, когда она становится последовательно желтой, коричневой, красной, пурпурно-лиловой, темно-голубой и серовато-зеленой, что позволяло при резком отпуске ее в холодной жидкости получать сырье для изготовления разных по назначению предметов, от твердых, хотя и ломких, ножей и ланцетов до мягких и пружинистых пил.
Мощный толчок разнообразию городского ремесла дали выплавка и обработка цветных металлов, так как из них изготавливались детали оружия, колокола, украшения, монеты и всевозможные поделки. С ними связаны жизнь и благополучие средневековых бронзолитейщиков, серебряных и золотых дел мастеров, оружейников, работников монетных дворов и тех же кузнецов. Расплавляя полиметаллическую руду на концентрированных кострах и получая олово и свинец в золе, а отдельно чистое серебро, научились пускать в ход почти все добытое. Богатые рудой области экспортировали ее, становясь сырьевой базой труда тысяч ремесленников. Наметились даже постоянные потоки на основных транзитных путях поступления слитков добытого металла: из “золотой кладовой” Чехии, “серебряной кладовой” Германии, “разноме- таллической шкатулки” Восточной Черногории, корнуоллских оловянных рудников Британии, фалунских медных в Швеции и мансфельд- ских медных в Тюрингии цветная добыча прибывала в города приаль- пийской Савойи, шведской Далекарлии, Ломбардии, Саксонии, чтобы затем оттуда, в свою очередь, масса видов металлургической продук
ции разошлась по рукам горожан ряда стран. Всякого искусного мастера по меди звали ходячим прозвищем Далекарл, равно как умелого горняка - Саксонец, а оружейника - Миланец. Слабые до X в., эти транзитные линии к XV в. стали постоянным явлением. Например, с 1051 г. драгоценные металлы из чешских Кутны-Горы и Пршибрама постоянно направлялись в болгарскую столицу Преслав. Транзиту обязаны своим ростом десятки поселков городского типа.
Преимущественное значение имела обработка не чистых металлов, а сплавов. Во II тысячелетии существовали разветвленные категории узких специалистов: по латуни (сплав меди с цинком), бронзе (медь с оловом), электрону (золото с серебром), припою (свинец с оловом). Зарождалось производство будущих мельхиора, веркблея, томпака (серебро со свинцом, бронза с цинком, цинк с монелем). Показательна история мбнеля, т.е. сплава меди с “ничтожеством”, как звучит в переводе, слово “никель”, и нойзильбера (монель с цинком). Считавшийся бросовым отходом после плавки полимсталлов, никель к XVI в. начал завоевывать частичное признание и мастеров, и требовательных заказчиков. Экспериментальными центрами приобретения необходимых для всего этого знаний становились монетные дворы. При раскопках в Страсбурге и Бонне археологи обнаружили там монетные дворы, которые функционировали уже в IX в. В покоробленных временем глиняных тиглях рядом с глиняными льячками (разливными ложками) и каменными формами там найдены кусочки таких сплавов, которые и ныне не всегда умеют применять в малых пропорциях после компактного литья. Вершиной городского литейного искусства представляется работа с “утерянным воском” - восковой моделью внутри глиняной накладки, через отверстия в которой наполняли форму горячим металлом; воск таял, изделие остывало и выколачивалось из формы, а потом его зачищали.
С обработкой цветных металлов тесно связано ювелирное дело. Ювелиры были аристократами среди городских ремесленников, они входили в самый зажиточный и наиболее престижный слой горожан, наряду с меховщиками и художниками, а их изделия непрерывно прослеживаются на протяжении VI-XV вв. Собственно ювелиры обслуживали лишь верхние и средние слои городского населения и работали только с драгоценными металлами. В раннее средневековье это кольца, браслеты, подвески, чаши, церковная утварь, кресты, фигурки святых, бляхи, рукоятки мечей, булавки, детали книжных переплетов. Все они - с неровными краями, дурно отлиты и плохо прокованы. Драгоценные камни на ремнях, перстнях, застежках и венчиках - просто выпуклые куски нечетких форм, слабо отшлифованные. Вместо античной пластики наблюдается христианская символическая орнаментовка. В IX в. начинают делать эмалированные, зерненые и черненые изображения евангельских сцен, усыпанные драгоценными камнями, а также алтари, надгробия, настенные рельефы, медальоны, металлопластику; режут рога, черепашьи панцири, слоновую кость и мрамор. Резные картинки становятся более реалистичными. В результате заимствований на Востоке в ходе крестовых походов совершенствуется эмальерное дело, особенно в Лиможе и прирейнских городах. Утончается фи

лигрань; возникают украшения на ящиках, жезлах, музыкальных инструментах, в гостиных комнатах; улучшаются гравировка и чеканка. Над коронами феодальных сюзеренов мастера трудятся сообща. Появляются школы золотого дела в Трире, Регенсбурге, Рейхенау. Рельефы на алтарях и книжных переплетах становятся высокохудожественными. Эссенские ювелиры снабжают Европу резными шкатулками и обильно украшенными крестами» хильдесхеймские - подсвечниками и горельефами. Сотрудничество с резчиками по поделочному камню, стекольщиками и металлообработчиками позволило с XIII в. изготовлять комбинированные по материалам сосуды, реликварии, изображать зверей и святых на обкладках, плакетках, задвижках, крышках, бокалах, кувшинах, патенах, закладках, канделябрах, решетках, шкафах, сундуках, ларцах, дароносицах, ковчегах, усилить золотое» серебряное и бронзовое литье, производство окладов, рамок и статуэток.
XlV-XV вв. представлены фантастическими изображениями весьма изощренной работы, сочетаниями драгоценных металлов, камней и слоновой кости с гильошированием. Особенно славились этим мастерские в Суасоне и Кремсмюнстере. Определилось типовое членение ювелирных изделий на пластинчатые, цепочечные, чеканные, гравированные, филигранные и эмалевые.
Самое типичное средневековое ювелирное изделие - кольцо, хотя часто встречались также броши, серьги, кулоны, колье, браслеты, булавки, заколки, гребни, запонки, зажимы, столовые приборы. Для колец и перстней очень рано научились готовить отдельно шинку с накладкой, дикелем или рантом и каст (т.е. обтяжку вокруг пальца с углублением для камня, его выпуклой или плоской подставкой и оправу), по-разному гранить коронку и павильон (верх и низ камня). Во II тысячелетии над этими деталями трудились, уже с раздельными операциями, соответственно ученики, подмастерья и мастер. Издавна бытовали кармазиринги - кольца с крупным камнем и набором мелких вокруг. На кольца пускали “лапидарные” металлы особой шлифовки. Шлифовали пемзой из Словакии и с Липарских о-вов или на повсеместном мелкозернистом песчанике. Полировали на свинцовой плите с толченым горным хрусталем, оловянным пеплом, глиняным рухляком, пастой из сала с мукой и мелом, отваром мыльного корня, войлоком и щетиной. С 1290 г. в Париже действовал цех шлифовальщиков. В 1327 г. в Брейсгау завертелась шлифовальная мельница. Такие мельницы обрели водяной либо ручной привод. Огранщики при них работали лежа, положив грудь и плечи на подпорку, а камни вращались в вертикальной плоскости. Сначала камни для колец были гладкими. Ho по мере развития глиптики появляются геммы и камеи. Пипин Короткий скреплял государственные документы камнем с изображением Бахуса, Карл Великий - Юпитера. Стандартным типом огранки до XIV в. оставался октаэдр с притупленными гранями, моду на который установили марсельские мастера. Потом применялась так называемая плоская таблица с узкими боковыми гранями, а нижний острый шип павильона имел горизонтальный срез.
Помолившись покровителю всех ювелиров св. Эдигию, колечный мастер приготавливал для расплава мелкий золотой песок, вырезан
ную в раковине моллюска форму или вместо нее песчаную форму на рамочной опоке, вдавливал туда модель, вставлял на место будущего камня древесный вкладыш, посыпал известью, накрывал другой формой, пробивал каналы для вливания металла и воздушной вентиляции, потом заполнял модель горячим расплавом. Заготовку чистил пота- шем. Серебряное кольцо получал, сгибая тонкую металлическую ленту. Нам известны также франкские медные кольца с печатками, широкие бронзовые кольца со смарагдами для пап римских, золотые кольца епископов с огромными нашлепками. Во II тысячелетии выполнялись тематические кольца, обозначавшие этническую группу, знатность, профессию (земледелец, охотник, рыбак), пристрастия, любовь, дружбу, сословие (понтифик, рыцарь, патриций, член цеха и пр.), конкретный обцяд (церемония, траур, свадьба и т.д.), время (утро, вечер), сезон года, и для разных пальцев, т.к. главное кольцо носилось на левом безымянном, откуда кровеносная артерия ведет прямо к сердцу, а остальные - на всех пальцах левой руки и на трех правой. Имели значение и порода камней, и форма, и их расположение на перстне. Например, деление натрое символизировало три добродетели - веру, надежду, любовь. Аметисты ценились духовенством, сердолик - влюбленными, коралл охранял от нечистых прикосновений, зеленый с красными крапинками гелиотроп обозначал пролитую при распятии кровь Христа, гранаты предпочитались алхимиками, кварц - астрологами. Отдельно ювелиры продавали медикам толченый рубин как лекарство от всех болезней, хризоберилл - против проказы, яшму - от припадков. Наконец, согласно знакам Зодиака, люди носили перстни с камнями, соответствующими месяцу своего рождения.
Никакие другие ремесленники не обладали таким сложным набором рабочих инструментов, как ювелиры. Последние использовали, судя по археологическим находкам, книжным иллюстрациям и отдельным упоминаниям в текстах, сушильный шкаф, плавильный муфель, графитовые и глиняные тигли с льячками, чертилку для проведения линий, циркуль, кернер для углубления ямочек, флахайзен для правки на плите, молотки и молоточки, представляемый при правке пгперак, конусообразный ригель для отработки колец, паяльные трубки, леткал для подставки при паянии, ножницы, ванны для мочения и ванночки для отбеливания, ковши и ковшики, рашпили, напильники, надфили и рифели, щипцы и пинцеты, клещи, плоскогубцы и круглогубцы, тиски, пилы и пилки, сверла, иглы, шаберы для соскабливания, фигурные ножи, выемочные анки для стержневого закривления, резцовые штихели, обжимки, полировальный круг, щетки, чеканы, подграверные подушечные кранцы, клейма. Все это изготовляли железных и бронзовых дел мастера, а порою сами ювелиры. Они нуждались в стали, немецком и чешском золоте и серебре, английском свинце, шведской меди, бретонском олове, сицилийской сурьме, испанской и истрийской ртути, черногорских полиметаллах, италийском и балканском мраморе, скандинавском стеатите, огнеупорных породах (кварц, глина, графит, известняк), драгоценных камнях, рогах, слоновой кости и черепаховых панцирях, цветном стекле, качественной коже и резном дереве. Им доставляли но договорам индийские диаманты (алмазы) и халцедоны,
чешские рубины, швейцарские сапфиры, шведскую шпинель, египетские смарагды (изумруды), жемчуг речной и из Красного моря, германскую яшму и кварциты, испанские аметисты, альпийский горный хрусталь, эфиопский обсидиан, норвежские серпантин и циркон, силезские хризолиты, лидийский сердолик, синайскую бирюзу, ирландские опалы, провансальские аквамарины, цейлонские топазы, афганский турмалин, сицилийские агаты, корсиканские кораллы, малоазийские альмандины, английский гагат, прибалтийский янтарь. В других случаях они перекупали ювелирные трофеи у военных и у бандитов. Кроме того, они получали от алхимиков кислоты для травления, ляпис для серебрения, селитры для флюсов при сплавах, поташ для золочения, буру для пайки. Ради приобретения всего этого требовались большие средства, масса времени и усилий, налаживание разносторонних связей, (.'вязи тянулись к восточным купцам, европейским рудникам и приискам, в кузницы и лаборатории, во дворцы и притоны. Ho главным было многолетнее овладение сложными традициями собственного мастерства.
До П тысячелетия ювелиры сосредоточивались в монастырях и при королевско-герцогских дворцах, трудясь над драгоценными металлами и камнями нередко лишь в свободное от кузнечных занятий время. Потом профессия дифференцировалась. Появились братства ювелиров, переросшие в цеховые корпорации. Однако сохранялись и персонально действовавшие мастера, особенно придворные. Известен составленный пражскими золотых дел мастерами в 1324 г. “Порядок братства” - устав, требовавший единоверия, соблюдения тарифов и профессиональной тайны, подчинения общему регламенту, наказаний за скверную работу. В 1346 г. эти мастера изготовили для коронования Карла IV “венец св. Вацлава” из золота с крупнейшим в мире рубином, 19 сапфирами, 47 шпинелями, 30 смарагдами и 20 жемчужинами. С 1366 г. их изделия контролировались монетным двором, где осуществляла надзор и пробировала чистоту сплавов группа специалистов во главе с минцмастером. Пробы в разных странах Европы существовали различные. Обычно соблюдались шесть проб для серебряных сплавов с содержанием серебра от 960 до 750 на 1000 частей и пять для золотых. Из сплава высшей золотой пробы 986 чеканились дукаты, из 900- прочие монеты, из 750 - изделия на заказ, из 585 и 375 - для свободной рыночной продажи. Несовпадение проб в монетах было вечной проблемой для менял во всех обменных пунктах торговых центров.
Первоначально монетчики оставались лишь разновидностью ювелиров, поскольку монеты тогда были золотыми или серебряными и служили не только коэффициентом обмена и мерилом ценности, но и украшениями. От использования столетиями ходивших по рукам античных и византийских монет перешли к чеканке своих. Отрезав и расплющив прут толстой проволоки, мастер зажимал на верстаке штемпель из каленого железа с формой аверса, накладывал пластинчатую часть отреза, сверху ставил другой штемпель, с формой реверса, и бил молотком. Позднее штемпеля заменили матрицей с изображениями, а ручной молоток - прессом. Этот переворот в монетном деле наметился в третьей четверти XV в. И вскоре же участилась пор
ча монеты: подменяя чистый драгоценный металл сплавами, выпускали суррогаты.
Хотя ювелирные изделия порою имели личные клейма изготовителей, до нас дошло немного их имен. Наибольшую известность снискал ювелир герцога Бургундского, трудившийся в Брюгге, JI. ван Бер- кем, которому особенно обязан алмазный промысел. До ХШ в. алмазы, вследствие их твердости, не умели шлифовать и огранивать. В 1330 г. это научились делать венецианцы трением камня о камень, но недостаточно сноровисто. В 1476 г. ван Беркем успешно применил с данной це* лью борт (алмазный порошок). Он же стал использовать новую форму огранки - куличевидную бриолету и отработал специфические условия гранения, из которых в XVI в. родились непревзойденные огранки - бриллиантовая и розой. Мастерская ван Беркема состояла из нескольких помещений. В просторной светлой комнате со скошенным полом, чтобы можно было смывать ценные остатки, он поставил поверх пола решетчатое покрытие, сквозь которое проваливались, не теряясь, отходы. В плавильном помещении избегал вредных при плавке сквозняков. Там царили сумерки, чтобы мастер лучше улавливал цвет сплава. Расплавы он отливал в изложницы, а для смазки кокилей готовил особое масло. Паял, в зависимости от необходимости, припоями различной твердости и мягкости. Умел фокусничать с камнями, превращая нагреванием фиолетовый аметист в желтый, желтый берилл в светло- зеленый, золотистый циркон в прозрачный. Умел так тщательно шлифовать и полировать корундовые камни, что в отраженном свете они сверкали изнутри трехлучевой звездочкой, а при колебаниях - и шестилучевой. Такая звезда соответствовала по форме “щиту Давида”. Поэтому обитатели еврейских гетто приобретали драгоценные камни только у ван Беркема. Он умел также особой полировкой достигать цветочных узоров в смарагдах; меняя степень нагрева и содержание сплавов, получать желтое, красное, зеленоватое и беловатое золото; учитывать твердость, спайность, преломляемость и многоцветие минералов; искусно делать дублеты из настоящих драгоценных камней сверху и цветного стекла снизу; окрашивать опалы в отливающие радугой “хамелеоны”. Его фирменным изделием были амулетные мужские серьги.
Производство оружия тоже было связано в первую очередь с металлообработкой, частично с резьбой по дереву и кости. С VI по XV в. главным оружием дальнего действия оставался лук со стрелами. До Vin в. преобладал дугообразный потомок охотничьего; его сменил упрочненный сухожилиями сложносоставной лук с костяными либо металлическими накладками. И кустари-одиночки, и цеховые работники производили тысячными партиями стрелы: со втыкаемыми в торец черешковыми наконечниками или насаживаемыми на древко втульчаты- ми; с двухгранной и многогранной формой пера ромбовидного, листовидного, прямого, сегментовидного сечения; с гранено-бронебойным концом, пробивающим рыцарские доспехи. Лук на стойке с винтом превратился в дальнобойный арбалет. Стрелы дополнялись метательными дротиками, тяжелыми копьями и облегченными пиками. Турнирные и боевые копья рыцарей изготавливались на заказ. Особого искус-

rrna достигали авторы однолезвийных прямых палашей, изогнутых сабель, всевозможных кинжалов как оружия ближнего боя, а также ударных булав и секир. Секира на копье породила алебарду. Алебарда с выемкой для ружейного ствола стала бердышем. Почти всегда какие- то группы оружейников специализировались на производстве рубяще- колющих мечей, так как требовалось уметь варить для них неломкую сталь, ковать из ее пластин пакет и обрабатывать грани. Еще сложнее оказалось изготовление доспехов, когда от кожаных панцирей с металлическими пластинами перешли во П тысячелетии к сплетенным из колечек в рубашку кольчугам, потом к латам, сплошным и чешуйчатым, из цельноклепаных броневых листов, и к державшимся на ремнях составным стальным кирасам. Отдельно вырабатывали поножи, наручи, плетеные из стальной проволоки рукавицы, шлемы с бармицей, тулью, шишаком, забралом, различные по форме щиты. Тут никакой штучный специалист не мог обойтись лишь собственными силами, действовали бригады умельцев. По требованию крупных феодалов или для обеспечения нужд самих городов оружейники трудились вместе со строителями над немассовой продукцией - осадными орудиями: пускавшими стрелы бриколями, метавшими камни баллистами настильного действия и катапультами навесного действия, гигантскими машинными пращами - рычажными фрондиболами, осадными башнями на колесах.
Принципиально иные метательные приспособления, ставшие прообразами огнестрельного оружия, но основанные на пневматике, впервые в Западной Европе были изобретены в XIU-XIV вв.: французское духовое ружье, пускавшее стрелы, и итальянская духовая чер- боттана под дротик, годившиеся для охоты на зайцев и оленей. Другим прообразом огнестрельного оружия явились византийские сифоны, выплескивавшие зажигательную жидкую смесь - “греческий огонь”; ракеты с такой же жидкостью, пущенные кёльнскими горожанами против отрядов архиепископа в 1258 г. и падуанцами на миланцев в межгородском поединке 1379 г., а также удивившие свет в 1435 г. австрийские фанаты с зажигательной пастой. Ho не они открыли принципиально новую эру развития средневекового ремесла, а само огнестрельное оружие, бывшее невозможным до изобретения пороха. Близкие к нему составы восточного происхождения издавна употреблялись европейскими соседями: дамасские арабы применяли такое вещество, осаждая в конце VII в. Мекку; в начале XII в. его использовали мавры при осаде Сарагосы: в XIII в. Р. Бэкон писал о новинке уже со знанием дела. Однако во всех этих случаях речь шла о детонирующей способности состава. Газоиспускательная же способность стала прикладной только после алхимических опытов Б. Шварца, испытавшего взрывчатую смесь селитры, серы, свинца и растительного масла. Дальнейшая замена двух последних компонентов древесным углем при общем соотношении 75:10:15 частей выявила, что эта зерненая каша, лишенная доступа воздуха, горит параллельными слоями, образуя вышибной газовый заряд. Дело перешло от алхимиков и мастеровых в государственные арсеналы, где наладили массовое приготовление калиевой селитры и импорт серы. И XIV в. ознаменовался получением пушечного пороха.

Алхимические открытия в сочетании с накопленным опытом металлургии и металлообработки породили очередные детища ремесленной техники. Во врагов полетели из труб на подставках каменные, затем железные, а с XV в. и чугунные ядра. Эти трубы, извергавшие огонь и дым кульверты сворачивали из пошовно сваренных и стянутых обручами металлических листов. Заряд воспламеняли простейшими приспособлениями: ручным пальником, потом фитильным и колесцовым замком. Научившись сочетать детонацию пороха с ядрами, превратили их в снаряды. Аугсбургские мастера соорудили в 1370 г. мортиру бомбарду с резко задранным стволом для поражения целей за высокими укрытиями. Соперничавшие с ними гентские оружейники в 1382 г. отлили короткоствольную гаубицу, посылавшую картечные снаряды, набитые железками, за низкое отдаленное укрытие. К стенам городов и замков стали подползать саперы, подрывая их фугасами. Развернулось огосударствление оружейного дела, переставшего быть приватным занятием.
Огромное социально-политическое значение нового занятия было подкреплено созданием личного стрелкового оружия, опять-таки перенятого у арабов. Европейские подражатели вскоре перегнали учителей: первое настоящее ружье - пехотная длинноствольная ку- леврина сменилась короткоствольной аркебузой и кавалерийским мушкетоном. Уже в конце XV в. это оружие было нарезным. Чтобы противостоять ему, создали облаченные в могучие доспехи регулярные отряды тяжелых войск - пехотных пикинеров и рыцарскую кавалерию. Ho они себя не оиравдали. Оказалось целесообразнее организовывать боевые действия, основанные на линейной тактике воинских подразделений с иной подвижностью, использующих поражающий ружейно-пушечный огонь с больших расстояний и соответственно маневрирующий. Постепенный закат роли метких лучников и грозных рыцарей вызвал упадок значения труда многих людей, ковавших латы и украшавших рукояти мечей. Холодное оружие теряет изысканность, упрощается, стандартизируется, а былое искусство выдающиеся оружейники демонстрируют теперь только при выполнении персональных заданий. Происходит перестройка всей системы производства оружия и воинского снаряжения. Отсюда проистекала множественность военных реформ в европейских странах XV- XVl вв., касающихся войны как на суше, так и на море.
От ювелирной вершины ремесленной пирамиды и ее середины с металлистами, оружейниками, переписчиками, аптекарями, скорняками, портными и стеклодувами спустимся к основанию. Здесь, наряду со строителями, костерезами, гончарами, игрушечниками, сапожниками, кожевенниками и ткачами, фигурировали такие представители ремесленных низов, как многочисленные деревообделочники: плотники, столяры, бочары, тележники, плетенщики, посудники, ложкари и пр. На их примере можно убедиться, что даже их ремесла, считавшиеся простейшими, на деле требовали большого умения. Иллюстрации в книжных миниатюрах свидетельствуют, что ограду, корзины, ящики, сидения, коляски, люльки, гамаки, тачки плели из прутьев желто-зеленой и серо-коричневой ивы, белотала, краснотала, вербы, чернотала и

Оредины. Пускали в ход также тростник и камыш. Кору сдирали, продергивая прутья сквозь щемилку. Кололи прутья гцепалом, на которое насаживали тонкий ствол. Уплотняли ряды в корзине зубчатым билом. Концы прутьев загибали жамкой с крючком. Плели, вращая корзину нокруг воткнутого в доску стержня. Круглые, овальные, прямоугольные корзины сидели на дырчатой основе. Ребра крепились к шаблонным бюгелям. Плели также домовые стены, йотом их обмазывали глиной. Ивовую кору продавали дубильщикам кож. Из дерева резали телеги, сани, дуги, оглобли, корыта, ушаты, жбаны, шайки, ведра, лохани, баки, сита, решета, ложки, чашки, миски, кадки, бочки, ульи.
В принципе средневековый древесный материал подразделялся на строительный, деловой и топливный.

Самой крупной деревянной посудой и тарой служили бочки. С учетом наполнения их маслом, вином, пивом, водой, соленой рыбой и пр. использовали для приготовления бондарных обручей, клепки и днищ деревья разных пород. Спилив некривое дерево и разделав его на колоды, снимали кору, удаляли подко- ровую заболонь, кололи по сердцевинным лучам на клепки, давали усохнуть, зачищали. Клепками из Шампани повсеместно торговали во Франции, Нидерландах, Германии. Днища смолили древесной мастикой. Ободы изготовляли из гибкого молодого леса, сгибая планки с несобранной корой на скобе, вбитой в стену. Собрав тело бочки из клепок, вырезали в концах пазы, вставляли тело в днища, конопатили, набивали обручи. Встречались клепки: английская прямоугольной формы, французская двояковыпуклая по бокам, прибалтийская неотесанная. Железных обручей на бочках той поры не видно ни на иллюстрациях в манускриптах, ни среди археологического материала. Трудились бочкари пилами, долотами, стамесками, напильниками, косарями, стругами, уторниками под пазы, сверлами, молотками, клещами, набойками и конопатками. Мелкую посуду резали из древесных наплывов или из пластин. В решетах натягивали кожу с дырочками. На ложки пускали “струистые” пневые отрубки. В городах Средиземноморья использовали также импортное пальмовое дерево. Бочарные и им подобные товарищества были небогатыми.
Согласно отдельным источникам, в некоторых случаях окрестные свободные крестьяне, как в Англии, занимаясь сезонной работой, зимою поставляли в город деревянные полуфабрикаты. Либо это делали для городских родственников - ремесленников, как во Франции, те зависимые крестьяне, которые не сумели стать свободными, уйдя в город. Либо те селяне, как в Италии, которые, попав в зависимость от городской коммуны, были обязаны ее представителям такими отработками. Наконец, в иных случаях горожане сами находили нужное им сырье во владениях феодалов за плату или поставку взамен того своих изделий. Приобретение не только древесного, но и любого сырья всегда оставалось для ремесленников сложной проблемой даже при кооперировании их усилий, шла ли речь о бревнах и прутьях из сеньориальных лесов, послежатвенной соломе, озерно-прудовом тростнике, глине из раскопов или рудниковых металлах. Воюя с сеньорами, города боролись не только за свою независимость, о чем можно прочитать в любом учебнике, но и за право обладать производственными ресурсами, о
чем обычно не пишут. Между тем, без такого права стало бы невозможным материальное существование самих городов.
Строители принадлежали к племени бродяг. Типичными бродячими наемниками были артели ломбардских каменщиков, с VII в. осуществлявших кладку замковых и городских стен и опор, возведение башен и дворцов всюду, куда позовут. Более оседлыми являлись бригады конверсов - “светских братьев”, обслуживавших строительные храмовые нужды в епископских городах, и немецкие баухютте, своеобразные компанейства каменщиков, плотников и архитекторов, свято хранившие свои секреты, но тоже не привязанные слепо к одной территории. Правда, их обслуживали и подряжаемые в каждом очередном месте грузчики, кузнецы, ваятели, художники, стекольщики, землекопы, штукатуры, кирпичники, чья работа могла длиться даже десятилетиями. Особенность их труда заключалась в том, что им приходилось всякий раз реализовывать нетиповое задание. Поэтому консервативная цеховая регламентация при осуществлении замысла любой стройки не действовала.
Наряду с изделиями, изготовленными на гончарном круге, в раннее средневековье широко использовалась лепная керамика, окончательно вытесненная в городах в XII в., равно как вместо обжигового горна либо простого кострища появилась керамическая печь. Накопав глины, очистив ее, размяв, измельчив, размешав с водой до мукообразного состояния и удалив потом воду, смешав тесто с песком, мелом и дресвой, придав на круге искомую форму, нанеся рисунок и обсушив, гончар обжигал изделие и покрывал его поливой. В авангарде этого ремесла шла Италия. Тосканцы производили цветную посуду и облицовочные изразцы пористого состава. Жители г. Фаенца, смешав глину с полевым шпатом и обработав кислотами, поразили Европу невиданными блюдами и чашами, так и прозванными “фаенца” (фаянс). Их соседи по Равеннской области стали делать из непрозрачной белой глины более твердую и грубую, но и более дешевую опаковую посуду. Мастера Каррары добились успеха в выпуске плотных изделий “предфарфорового” образца. С IX в. флорентийцы, хитроумно сплавляя по одной им известной рецептуре известь, окись меди, различные соли и еще какие-то добавки, наносили эту мешанину перед накаливанием на поверхность сосудов и получали глазурь. С XIII в., усложнив производство, они покрывают горельефы и барельефы многоцветной поливой. А в XV в. Л. делла Роббиа довел художественную глазуровку до совершенства. Сочетание итальянских и арабо-испанских традиций у ремесленников о-ва Майорка отразилось на высоком качестве изделий “майорика” (майолика). Немецкие гончары подмешивали в глину мергель и речной ил. Их “шликерные” изделия были покрыты раснисными рисунками. Что касается посудных форм и украшений, то они, в силу своего разнообразия, с трудом поддаются систематическому описанию. Легче тииизировать их по назначению: во всех городах без исключения, где жили гончары, выпускались сосуды тарные для упаковки и перевозки содержимого, кухонные для варки пищи, столовые для ее употребления и сугубо декоративные.
Стеклоделие в Западной Европе покоилось на двух школах. Византийская повлияла на это искусство в пределах Италии, Балкан и Руси;

собственно римская, уйдя из Италии, обосновалась во Франкском государстве. Ее отдаленные выученики в городах Нидерландов, Франции и Германии изготовляли прозрачное, непрозрачное и цветное стекло из комбинаций селитры, соды или поташа, извести, кремня с примесями окисей металлов, глины, серы, угля и минералов. Сначала эту сложносоставную шихту варили в металлических сосудах, используя далее получавшуюся разварную жижу. Во 11 тысячелетии предпочитали спекать шихту в крупных чашах. Выходила фритта - застывшая масса, с которой осторожно счищали пену и резали студень на пласты. Их выдерживали в подземельях месяцами и годами. Сегодняшние находки кусков фритты, вызывающие недоумение у многих ученых, это вовсе не обломки готовых изделий, а полуфабрикат. Отлежавшуюся массу плавили в кирпичных печах. Городские предместья, где работали около- печные подмастерья, часто были затянуты характерной дымкой. Расплавленную массу опытные мастера выдували, раскатывали и резали на диски, которые, как повествует Теофил в “Записке о разных ремеслах”, еще разглаживались потом в листы. Светильники из листового прозрачного стекла датируются IX столетием.
Как ни (Пранно, в производстве цветного стекла, в отличие от прозрачного, на Западе не наблюдалось разрыва между античной и средневековой эпохами. Ho городским достоянием, а не церковным, оно сл ало только в ХП в., когда англичане уже вставляют его в окна частных зданий. Живопись по стеклу тоже сначала была принадлежностью монастырей. Зато потом ее подхватили и горожане, и государства. Крупная королевская мастерская с вольнонаемными тружениками известна с 1290 г. в лесах Иль-де-Франса. Из нее выходили листы “лесного” стекла черноватого и зелено-желтого оттенков. Городские стекло- ателье появились позже. С ними связано искусство биссофании, включавшее в себя разнообразные способы украшений: излюбленное занятие обитателей купеческих домов - вычерчивание орнаментных, флористических и зооморфных контуров на стекле с последующей раскраской кистями из барсучьего волоса; разрисовка полотна с наклейкой на стекло; наведение узоров и травление их на стекле раствором плавикового шпата, что выполнялось, конечно, в мастерских; эмаль по стеклу, обжигаемая вместе с ним; мозаика в свинцовых рамках, собираемых воедино. Так готовились знаменитые витражи - многоцветные оконные панно, настраивающие зрителя то на восторженный, то на благочестивый лад. Сложной отраслью стеклоделия было изготовление зеркал. Венецианские мастера, посвященные в эту тайну, были изолированы от всех контактов на о-ве Мурано в 1291 г. Там, как выяснилось впоследствии, они резали выдержанную фритту на халявы - полые цилиндры, рассекаемые потом на полосы. Их аверс полировался, реверс приобретал олово-ртутное покрытие отражательного свойства. За разглашение секрета виновный карался смертью. С 1300 г. такие зеркала экспортировались, триумфально шествуя по Европе. Венецианцы же шлифуют с конца XIII в. специально подготовленные стекла в качестве линз, а затем они приступили и к изготовлению оптики, введенной в практику флорентинцами С. дель Армати и А. делла Спина, один из которых употреблял от близорукости рассеивающие двоя
ковогнутые линзы, а другой от дальнозоркости - собирательные двояковыпуклые. Нидерландцы снабдили их оправой; получились очки, лорнеты, подзорные трубы. Богатые люди покупали увеличительные линзы как забавные игрушки.
Большинство игрушек оставалось принадлежностью детей. В XIV в. К. фон Мегенбург и в XV в. Э.С. Пикколомини посвятили игрушкам особые трактаты. Судя по археологическим находкам, первые средневековые вещицы, служившие забаве, были незамысловатыми, использовались для семейных нужд и выполнялись из любых подручных материалов. Гораздо долговечнее типично городские игрушки. Массовые их остатки содержат относящиеся к XIII-XV вв. слои раскопов в Любеке и Нюрнберге. Игрушечники работали с костью, металлом, обожженной глиной, оставив нам фигурки кукол, всадников, воинов, лошадей, коров, козлов, кубики и свистульки. Более дорогими были “умственные” игры взрослых, в первую очередь шахматы и шашки, и дешевыми - для азартных развлечений, особенно кости с условными буквенными и цифровыми обозначениями на них.
Искусство офорта - украшений на оружии, резцового ювелирного гравирования и резьбы по доскам для набойки тканей послужило основой рельефной металлографии и ксилографии, примененных в конце в. для печатания оттисковых игральных карт. Из Центральноевропейского региона эти силезские, чешские, баварские и эльзасские тисненые картинки с королями, принцами и дамами быстро распространились повсюду, овладев частными домами, университетами, тавернами и армиями.
Успехи тиснения послужили также предпосылкой книгопечатания. Другой предпосылкой книгопечатания стало производство бумаги, иришедшей на смену пергамену. Первые ее образцы применяются в Западной Европе с IX в., а с XI в. на базе переработки тряпья уже действовала бумагоделательная мастерская в мавританской Хативе, усиленная в 1144 г. бумажной мельницей. Спустя 10 лет через Сицилию это ремесло достигло Италии, знавшей уже бумажную толчею. Среди горожан утвердилась новая профессия - сборщик конопельно-льняного тряпья. Первые городские книги на бумаге относятся к XII в., королевские документы - к XIII в. И тогда же возникли ателье по производству бумаги во Франции, Германии и Англии. Их сменили в XIV в. мануфактуры с раздельными операциями по сортировке и обработке сырья, куда теперь дополнительно включали измельченную древесину, растительную костру и хлопок. Смесь дробили, очищали от мусора, выколачивали ногами в толчее, мыли раствором извести в содовой воде. Соду добывали из саликора, имевшегося возле Нарбонны, либо сжигая водоросли, либо собирая натронные куски у оз. Балатон, либо адресуясь к алхимикам. Промытую массу долбили молотками в ручных (позднее - механических) ступах, разваривали в чистой воде, заливали кашу клеем, размешивали, выливали из чанов на скользившие по валам сита. Вода уходила, студень густел, слипшиеся частицы образовывали сырой пласт. Его уплотняли катком, сушили, лощили и, разрезав, наматывали рулоном. Добавим, что, в силу привязанности к естественным условиям, специальность бумажника оставалась сравнительно

Богоматерь из Камника. Фреска. XV в.

редкой. Зато в каждом крупном городе встречались ориентировавшиеся на писцов ремесленники, изготовлявшие письменные принадлежности: кисти хорькового, куньего и беличьего волоса для раскраски грамот и книг, конусовидные каламарии - роговые и металлические чернильницы, пачки вороньих, пеликаньих, гусиных, лебединых, утиных, журавлиных и орлиных перьев, разноцветные органические и минеральные краски.
Хлопок же стал попадать в бумагу только после того, как марсельские мастера наладили в середине ХШ в. обработку семенного пуха хлопчатниковых коробочек. После дифференцирования этой работы одни подмастерья трепали волокна, другие чесали их, третьи превращали в нити, четвертые отбеливали. Когда в XIV в. изобрели ленточный стан, нитяное дело отчленилось в самостоятельное, причем широко использовался детский труд при наматывании нитей на палочки. Ввиду редкости хлопка его обычно смешивали с коноплей и льном. А нитяное разнообразие позволило наладить плетение кружев и других сетчатых тканей из нитяных узоров. Кустари применяли при плетении точеные деревянные коклюшки, в ателье — мандолинообразные тамбуры со вставными стерженьками. Во Фландрии отдельно готовили сет» ку как основу изделия и пяльцевые узоры, нашиваемые поверх. В Ита
лии обходились без тканой основы, ведя петельный шов и вставляя в контур конские волосы, потом обшивавшиеся. Отделилась в самостоятельное занятие и вышивка. Славилась богатая расцветкой и сложностью рисунков английская вышивка. Другой нитяной отраслью стало вязание, центрами которого были сначала Швейцария, Италия и Нидерланды. Главное средневековое вязаное изделие - фуфайка. Разные виды фуфаек изготовлялись для моряков, грузчиков, воинов (под латы), бродячих монахов (под рясы). Вязали также ковры-половики, преимущественно в балканских городах.
Третье направление использования нитей - прядение волокна, в Южной Европе - конопсльного, в Северной - льняного, поступавшего из деревни обычно тремя отдельными партиями: изгреб после грубого чесания, шедший на простейшую выделку; пачеси после мягкого чесания, шедшие на большинство тканей; тонкая кудель - для первоклассных изделий. Различали также посконное пыльниковое волокно, годившееся на одежду, и жесткое семенное - на веревочную пеньку, подстилки и мешковину. Сначала пряли, вручную скручивая волокна с початков воедино и навивая нить на снабженное пряслицем веретено. Далее появился стояк: он освободил руку пряхи от держания орудия труда. Резко ускорила процесс самопрялка, в которой пряха лишь вращала колесо (впервые - в Италии Х1П в.)» а сучение и наматывание нити шло механически, особенно при наличии ножной педали, мотовила и шпульки (Германия XV в.). Тканье территориально отделилось от прядения в самостоятельную работу именно в городах, хотя ткацкий стан в элементарном виде - рама из вертикальных брусьев с горизонтальными планками для натягивания нитей - есть наследие деревни. Уже в IX в. применялся и горизонтальный сган. В нем на навой - вертевшуюся заднюю планку - накручивались нити основы. Это допустило изготовление тканей неограниченной длины. А продергивавшийся сквозь кросно поперечный уток был нацеплен на челнок, который сновал меж нитей. Разные города и цехи, без устоявшегося разграничения, специализировались на тканях неодинаковых переплетений: цевку пробрасывали и под косым углом, и под прямым, и по диагонали, и клеточкой, а нити вели и плоско, и шнурком. Так выпускались полотна на все вкусы - холсты для знамен, шатров, саванов, белья, верхней одежды и парусов.
Использование животного волокна - шерсть, шелк - началось в Западной Европе с козьей и овечьей шерсти, тоже поступавшей в город из деревни, хотя в некоторых случаях животных стригли и на городских лужайках. Случались и комбинации: первую ежегодную стрижку осуществляли в районе выпаса, вторую - поближе к мастерским. Наилучшим сырьем для сукна и шерсти считалась мериносовая - от длинношерстных овец Испании. Ho шерстяное дело обособилось в полупромышленное производство после того, как Англия начала превращаться с ХШ в. в страну широкого разведения северных длиннохвостых овец-лейстеров, которых было намного больше, чем испанских мериносов, не говоря уже о центральноевропейских короткохвостых овец и средиземноморских козах. От семейно-домового труда шерстян- ники двигались к поквартальному и цеховому, распределяя между со
бой разбор рыхлой шерсти на тонкую и грубую, мойку и сушку, пропитку маслом, трепание и чесание, прядение, наматывание, тканье, чистку и выщипывание, ворщение. С XV в. после стрижки регулярно применяется валяние войлока, особенно из шерсти осеннего настрига, предварительным сбиванием и прокатыванием его меж валиков. Начиная с 983 г., когда в Тоскане завертелась первая водяная сукновальная мельница, постепенно сукновальни распространились по всему континенту. Наметилась специализация по странам: английские ремесленники с конца XII в. производят шерстяной мягкий драдедам на женские платья, очень плотный бибер с двойным утком для верхней одежды и черный ворсистый бродклос двойной ширины. Это - те сукна, которые еще в средневековье составили славу Британии. Тонкий, шероховатый, полупрозрачный шерстяной креп изготовляли с VII в. болонские мастера. В ХП1 в. французы наладили выпуск трипа - бархата с льняной нижней основой и шерстяной верхней. Сукна разнообразились полотняными тканями: плотным южноевроиейским конопельным пике с рельефным узором, пуатсвинским декоративным обивочным полотном и североевропейским льняным рубчатым кипером косого переплетения.
Что касается шелка, то европейцы издавна завистливо взирали на это восточное диво. Однако сами ничего толком не знали ни о выращивании тутовых деревьев, ни о гранже у бабочек-шелкопрядов, ни об инкубации яичек и кормлении гусениц, ни о морении и сушке коконов. Даже когда завеса тайны раздвинулась, и она после византийцев стала достоянием италийцев, мавританской, а позднее и христианской Испании, затем каталонцев, отсутствие исходного сырья не позволяло что- либо предпринять в сфере производства. Попытались найти шелку замену. Издревле на Пиренейском полуострове из ковыльного злака альфы плели рыбачьи сети. Волоконные свойства альфы были уточнены, когда мавры стали добавлять ее в бумажную массу. И в 1318 г. предприимчивые марсельцы основали мастерскую, в которой начали обрабатывать ковыль наподобие льна и изготавливать эспарто. Эта шелкоподобная ткань не имела, однако, прочной производственной базы. Реконкиста познакомила кастильцев и арагонцев с шелковицей, которая с X в. культивировалась в Андалусии и позволяла создавать грубые сорта шелка. Перестав покупать готовый альмерийский шелк, обитатели городов по течению Роны, опираясь также на сведения, полученные в результате крестовых походов, стали вывозить из Испании смотанный с коконов сырец и ткать его как льняную кудель. Когда получилось, начали завозить коконы, душить куколок жарой и распаривать оболочку, а потом разматывать шелковину, для чего приспособили станочные филатуры. Далее перешли к выращиванию белой шелковицы, сажая ее вперемежку с кустарниками, и разведению шелкопряда- бомбикса. Его грену оживляли в грудах шерсти либо даже в навозе, а гусениц выкармливали прямо на полу подсобных помещений. Когда черви выпускали ценную слизь, им подставляли коконники из палочек со стружечными завитками и добивались превращения гусениц в коконы. Вся эта процедура, хлопотливая и тягучая, придала лангедокским шелководам ореол неповторимости и надолго закрепила за Провансом
и Лионне отраслевую монополию, которой неплохо пользовались германские императоры, владевшие Лионом как вольным городом. Вот почему именно там первыми создали сучилки для мулинирования нитей, морильные печи под коконы и научились качественно разбирать сырец: прочный органсин пускали на тканевую основу; обычный по достоинству трам использовали на уток или отдавали басонщикам, а потом делили выручку; бросовые очески продавали врачам и аптекарям на вату и сшивание ран. Параллельно развивалось полностадийное шелкоделие в Италии и на Сицилии. Шелкоткацкие мастерские Палермо и Лукки с XII в. готовили дорогие ткани - лоснящийся гладкий атлас, муаровый аксамит с коротким и густым волнистым ворсом и плюшевый аксамит с длинным, но редким ворсом. Наконец, ускорившие рабочий процесс шелкокрутильные станы сделали экономически невыгодным изготовление любых суррогатов, и марсельский эспарто был постепенно вытеснен на рынке натуральным шелком. В XIV в. последние Канстинги поспешили установить королевский патронат над шелководами и не облагали их экстраординарными налогами, введенными в практику Филиппом IV, что тоже способствовало прогрессу шелкоделия на фоне тягот, выпавших на долю прочим ремесленникам Лионского графства.
В провонявших специфическим запахом предместьях всех городов, где жили кожевники, невзирая на локальные различия, трудились в принципе одинаково, преследуя цель превратить обычную шкуру в гибкий, упругий, ноский и влагонепроницаемый покров. Для этого, отделив на бойне от туши животного шкуру, размачивали ее в протоке; счищали мездру; гноили в горячих ямах; золили известью или золой; мяли вместе со старыми древесными листьями, поливая из баков мочой; растягивали на кольях и соскребали волосяной слой. Очищенный коровий волос продавали изготовителям одеял и попон; конский - пле- тенщикам, мебельщикам и набивщикам тюфяков; свиной - щеточникам. Далее за дело брались кожемяки. Они квасили шкуры в шакше из смеси навоза со злаковыми отрубями; смягчали, втирая в них мозги и печень тех же животных; дубили в чанах корьем тальника или дуба; сушили; окуривали над кострами для придания устойчивости. Далее наступала очередь непосредственно кожаных дел мастеров. На мелкие бытовые вещи шел дубленый ольховою корой сафьян из овечьей кожи. Охотники поставляли убитых оленей, ланей, косуль; из их кожи, смягченной жирами, получалась замша для тонких изделий. Козлиные шкуры перерабатывались в обувное шевро. На дегте выделывалась юфть из коровьей кожи.
Во II тысячелетии от кожевенного ремесла отделилось скорняжномеховое, в которое входила обработка шкуры пушного зверя, ее остевого покрова и пуха. Меха, наряду с солью имевшие значение валюты, выдвинули их производителей в привилегированную группу ремесленников. Еще раньше самоопределились обувщики, никогда не поднимавшиеся, однако, до уровня городской элиты. Они были вынуждены напрямую учитывать повседневные потребности своих покупателей. Отсюда - небывалое разнообразие в обувном деле разных местностей. Для шлепавших по городской грязи богачей выделывались целиком
кожаные чоботы на высоких каблуках. Для ношения в казенных домах - шнурковые башмаки. Морякам и рыбакам - бахилы с затяжными голенищами до паха. Ступающим по болотам - сыромятные упакм. Женщинам на лето - кенги в виде подошв с головками. Воинам и всадникам - сапоги. Больным или на зиму - вязаные волосяники. Южанам на лето - плетеные сандалии. Для домашнего обихода - кожано-матерчатые карпетки. Крестьянам - долбленые из дерева сабо с кожаными застежками либо вставные. Общедоступными были поршни из кабаньей кожи, загнутые по ноге и державшиеся на ременном оборе вокруг голени. Резцы и молотки сапожники приобретали у металлообработ- чиков. Вместо гвоздей длительное время применяли деревянные заклепки и клеевые составы.
Ремесло находило полнокровное отражение в городском фольклоре, включая песенное творчество, плохо нам известное. Вот песня (или детская считалка?) итальянских гончаров: “Вылепил Амо из глины маму. Слепила Дапа из глины папу. Поймал маму веселый папа. Схватил Амо печальную Дапу” (основана на игре слов: по-итальянски амо - крючок, дапе - пища). На протяжении едва ли не всего средневековья в семьях, допустим, тележников, портных и ювелиров каждая мамушка задавала детям неизменно популярные профессиональные загадки: “Две сестры бегут, две догоняют” (колеса), “Железный нос, конопель- ный хвост” (игла с ниткой), “На одной ветке луна, на другой солнце” (серебряная и золотая серьги). />Особую и очень интересную проблему составляет так называемая городская народная техника. Это - уникальные устройства, нередко повторявшиеся в силу требований сходных условий жизни, но сами по себе изобретенные по конкретному поводу безвестными ремесленни- ками-самородками. Авторство анонимно, а техническое решение доныне вызывает восхищение. Тут и рамочная волокуша под грузы, и разнообразные плечевые носилки, и соединительные муфты в деревянных водопроводах, и лопасти мельничной турбины своеобразной конфигурации, и клиновой пресс для маслового жома, и приспособление для целикового откалывания каменного блока с рустовой поверхностью, и необычный скребок скорняка, и единственный по содержанию рецепт свинцовой глазури, и стриккерная спица для быстрого завязывания узелка на нити. Детальное и всестороннее изучение данной проблемы еще впереди.
ЛИТЕРАТУРА
Возникновение и развитие химии с древнейших времен до XVH века. М., 1980.
Кириллин BA. Страницы истории науки и техники. М., 1994.
Лилли С. Люди, машины и история. М., 1970.
Приборы и инструменты исторического значения. М., 1968. Т. I.
Сванидзе А. А. Деревенские ремесла в средневековой Европе. М., 1985. Черных Е.Н. Металл - человек - время. М., 1972.
Шевеленко А.Я. Первые корабли средневековой Европы // Вопросы истории. 1981. №9.

Шевеленко А.Я. Технические новшества и развитие механики в Западной Европе VI-XV вв. I I Вопросы истории. 1988. № 7.
Шевеленко А.Я. Прогресс техники // История Европы. М., 1992. Т. 2, разд. I, гл. 2.
Шевеленко А.Я. Технология городских ремесел в Западной Европе VI-XV вв. //Вопросы истории. 1993. № I.
Шухардин С.В. и др. Техника в ее историческом развитии. М., 1979.
Bdrner H. et al. Geschichte der Technikwissenschaften. Leipzig, 1990.
Brentjes В. et al. Geschichte der Teehnik. Leipzig, 1978.
Endrei W. L’^volution des techniques du filage et du tissage du Moyen Age k la revolution industrielle. P., 1968.
Europaische Technik im Mittelalter: 800 bis 1200 / Hrsg von U. Lindgren. B., 1996.
Florentiis G de. Storia della tecnica. Milano, 1968. Vol. 1-2.
La formation et Ie developpement des m6tiers au Moyen Age (Ve-XIVe siecles). Budapest, 1977.
Gimpel J. The Medieval Machine. Harmondswortht 1977.
Great Engineers and Pioners in Technology // Ed. by R. Turner. N.Y., 1981. Vol. I.
Histore g6n6rale des techniques. Paris, 1962-1968. T. 1-3.
A Histoiry of Technology / Ed. By Ch. Singer. Oxford, 1957-1958. Vol. 1-5.
Karger-Decker B. Wunderwerde von Menschenhand. Leipzig, 1969.
Larsen E. A History of Invention. L., 1969.
Lot G. Grandes in inventions. P., 1967.
Rousseau P. Histoire des techniques et des inventions. P., 1967.
Timm A. Kleine Geschichte der Technologie. Stuttgart, 1964.
White L. The Expansion of Technology 500-1500. L., 1972.
Wille H.H. Stemstunden der Teehnik. Leipzig, 1986.

<< | >>

↑

Источник: Сванидзе А.А. (отв. ред.).. Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Том 2. Жизнь города и деятельность горожан. 1999

Еще по теме ТЕХНИКА ГОРОДСКИХ РЕМЕСЕЛ:

- Альтернативная история - Античная история - Архивоведение - Военная история - Всемирная история (учебники) - Деятели России - Деятели Украины - Древняя Русь - Историческая литература - Историческое краеведение - История Востока - История древнего мира - История Казахстана - История наук - История науки и техники - История России (учебники) - История России в начале XX века - История советской России (1917 - 1941 гг.) - История средних веков - История стран Азии и Африки - История стран Европы и Америки - История стран СНГ - История Украины (учебники) - История Франции - Методика преподавания истории - Научно-популярная история - Новая история России (вторая половина ХVI в. - 1917 г.) - Периодика по историческим дисциплинам - Публицистика - Современная российская история - Этнография и этнология -