БАВАРСКАЯ СОВЕТСКАЯ РЕСПУБЛИКА

Революция в Баварии происходила иначе, чем в остальной Германии.
В отличие от Берлина революция в Мюнхене не оказалась с самого начала в руках ее врагов. Она не стала делом масс, лишенных руководства.

У нее были руководители и свой вождь — Курт Эйснер, который без опоры на какую-либо организацию в течение трех месяцев полностью владел положением в Баварии, неповторимо сочетая в себе находчивость и энергию, идеализм и хитрую изворотливость, тонкое политическое чутье и твердую хватку.
Пока был жив Курт Эйснер, революция в Баварии проходила успешно и бескровно. После его убийства наступил хаос, но сначала была массовая вспышка горечи и бешеной жажды мщения. Такого не было нигде, даже после убийства Либкнехта и Люксембург. Смерть Эйснера показала, что он завоевал сердца простых мюнхенцев, хотя у него не было качеств, необходимых, чтобы стать народным героем Баварии.
Он был не баварцем, а уроженцем Берлина, к тому же евреем и литератором, типичным представителем интеллигенции — с бородой, в очках и с богемными привычками. Эйснер вырос в центре Берлина, его отец владел на Унтер-ден-Линден магазином военных принадлежностей и старых орденов, получив право именоваться поставщиком императорского двора. Блудный сын стал эстетом и социал-демократом. Ho и в СДПГ он был скорее журналистом, чем политическим деятелем, успешно занимаясь, главным образом, театральной критикой. В 1907 г., когда ему было сорок лет, он перебрался в Мюнхен. He играя особой роли в СДПГ, он скорее принадлежал к правому, либеральному, полубуржуазному крылу. Лишь война повернула его влево и к СДПГ, которая не имела в Баварии почти никакого влияния. Эйснер не был тогда ни партийным работником, ни вождем. Ho в январе 1913 г. он занимался организацией забастовки — это было его первым политическим выступлением. Эйснер был арестован и на девять месяцев заключен без суда в следственную тюрьму. В октябре его освободили, а в ноябре он возглавил революцию в Мюнхене. Фактически он — автор этой революции. Ноябрьская революция в Мюнхене была спектаклем одного актера. Все, что происходило в Берлине в субботу и воскресенье и 10 ноября, в Мюнхене произошло в несколько иной последовательности за два дня до этого, в ночь с 7 на 8 ноября, причем в постановке Курта Эйснера и с Куртом Эйснером во всех главных ролях. Он был одновременно Отто Вельсом и Либкнехтом, Эбертом мюнхенской революции в том смысле, что оказался единственным, кто точно знал, чего хотел, и понимал, как это осуществить.
Мюнхенская революция началась массовым митингом на Терезиевизе в четверг 7 ноября. Баварское королевское правительство разрешило проведение этого организованного СДПГ митинга, чтобы открыть клапан для выпуска революционных паров. Лидер СДПГ Эрхард Ауэр заверил, что его люди надежны, ничего особенного не произойдет, а «этого Эйснера прижмут к стенке». Действительно, после речей, в которых было выдвинуто требование упразднения монархии и свержения правительства, часть демонстрантов во главе с Ауэром в организованном строю прошла через центр города, а затем разошлась. Тем временем Эйснер возглавил другую демонстрацию, не меньшую по количеству участников, но шедшую в ином направлении — на север, к казармам мюнхенского гарнизона.
Этим вечером произошел решающий акт любого государственного переворота — «поворот» вооруженных сил в сторону восставших. Затем все еще под личным руководством Эйснера в пивном зале «Матезер» было сымпровизировано провозглашение первого рабочего и солдатского Совета. Глубокой ночью, когда король уже бежал из Мюнхена, а вооруженные солдаты на грузовиках заняли центр города и выставили охрану у правительственных учреждений, в здании ландтага на Пран- нерштрассе первое же заседание этого Совета («революционного парламента») провозгласило республику и назначило Эйснера премьер-министром.
На следующее утро у Эйснера состоялись решающие политические беседы: с королевским премьер-министром, который, заявив протест, покинул свой служебный кабинет, и с лидером СДПГ Ауэром, который, стиснув зубы, согласился занять пост министра внутренних дел в правительстве Эйснера. В тот же день после обеда на первом заседании национального Совета Эйснер представил свое правительство. Так завершилась мюнхенская революция, стремительно осуществленная собственными силами за двадцать четыре часа. He было сделано ни одного выстрела, не пролито ни капли крови. И тот, кто сотворил это чудо, вчера еще пребывал в неизвестности, а сегодня держал в своих руках все нити событий.
Вечером Эйснер произнес во Временном Совете «удивительно гладкую речь, если учесть, что он практически не спал предшествующей ночью», — так пишет американский историк Аллан Митчел, описывающий революцию в Баварии и весьма критически, пожалуй, даже неприязненно относящийся к Эйснеру.
Ho речь Эйснера 8 ноября была не только гладкой. Это была речь государственного деятеля. Он заявил, что, когда «наступят более спокойные времена», будет созвано Национальное собрание, которое определит окончательную форму государственной власти. Пока же необходимо прямое правление народа с помощью «стихийной движущей силы» революционных Советов. Теперь главное — полное отречение от старого государства, прежде всего безоговорочный отказ от политики войны, если нужно получить сносный мир. «Правительству, которое взяло на себя все обязательства, вытекающие из прошлого, — сказал Эйснер с явным намеком на Берлин, — грозит ужасный по своим последствиям мирный договор».
В отличие от Эберта, Эйснер с первого же дня ясно оценивал международное положение побежденной Германии и имел четкую внешнеполитическую концепцию. Он видел опасность продиктованного Германии мирного договора и пытался предупредить ее путем впечатляющей демонстрации разрыва со старым внутри страны и путем прямых контактов с внешним миром — с западными державами, особенно с Америкой; в отношении России у него никаких планов не было.
Эйснер был единственным человеком в Германии, который четко понимал ее нужды. В этом его отличие от Эберта, который только и думал о том, как бы удушить революцию. В этом его отличие от Либкнехта, который требовал от революции того, чего она не могла дать. Противником Эберта был не Либкнехт, а Эйснер. Артур Розенберг не случайно назвал его единственным государственным деятелем, который внес творческое начало в германскую революцию.
Чего желали революционные массы Германии? He социализма, во всяком случае, не с самого начала революции. В ноябре не было случаев захвата фабрик. Требования социализации играли некоторую роль лишь на более позднем этапе, и то лишь у горняков. Хотели прежде всего конца войны и свержения военной диктатуры, а также монархии. Ho за требованиями свержения военной диктатуры и монархии скрывалось большее, а именно свержение господствовавших до сих пор классов. Рабочие и солдатские Советы хотели занять место старого офицерского корпуса и старой бюрократии. Господствующими классами, из которых набирались руководящие кадры государства, отныне должны были стать не дворянство и крупная буржуазия, а рядовой состав армии и рабочие. Новое государство должно было стать государством рабочих. Эйснер добавил: и крестьян. Бавария при Эйснере была единственной землей в Германии, в которой и крестьянские Советы с самого начала играли важную роль. Советы приняли решение о выборах в Национальное собрание.
Эйснер в Баварии тоже поддерживал выборы в ландтаг, хотя и предпочитал бы оттянуть их. Советы не стремились к диктатуре Советов или парламента. Они хотели конституционной демократии Советов. По существу, это была конституционная, схожая с привычной системой Бисмарка, но только поставленная на голову, или, вернее, с головы на ноги, с рабочими и солдатскими Советами в качестве государственной власти — так же, как до этого ею были дворянство и крупная буржуазия. Объединенная социал-демократическая партия в качестве государственной партии, формирующей независимое от парламента стабильное правительство, так же, как это прежде делали консерваторы. Как и прежде, свободно выбираемый всем народом (в том числе и не господствующими уже классами) парламент в качестве народного правительства, законодательного и контролирующего органа с правами, возможно, несколько расширенными по сравнению с прежним рейхстагом, однако не обладающий всей полнотой власти. Таким было государственное устройство, которое повсеместно провозглашала в качестве своей цели революция 1918 года в Германии. И для тех, кто, как Эйснер, хотел слышать, эти требования отчетливо звучали на всех революционных митингах, во всех словах и делах революции.
Ho Эберт и Либкнехт видели лишь одну альтернативу: диктатура Советов или буржуазно-парламентская демократия, причем каждый их них отдавал предпочтение одной из них. Эйснер был единственным, кто понимал, что революция и не ставила вопрос об этой альтернативе. Этот литератор и приверженец богемы был в 1918 г. в Германии единственным революционером- реалистом. Он считал, что альтернатива не в выборе между диктатурой Советов или парламентаризмом, а между революцией и контрреволюцией и что революция не равнозначна ни диктатуре Советов, ни диктатуре парламента, а означает сбалансированную систему взаимного контроля между властью Советов и парламентом. Он понимал также, что Советы молоды и неопытны и что им нужно время, чтобы войти в роль. Поэтому он и пытался оттянуть выборы в ландтаг, а когда это не удалось, хотел отложить его созыв.
Как и следовало ожидать, в католической Баварии в ландтаг вошло буржуазно-католическое большинство. Крупнейшей по численности (66 депутатов из 180) оказалась баварская народная партия (БНП) — та самая, которая теперь называет себя XCC.

СДПГ получила 61 мандат и была второй по численности. НСДПГ, к которой принадлежал Эйснер (хотя и не уделял серьезного внимания ее укреплению), добилась более чем скромных результатов, получив в ландтаге всего 3 места.
Эйснер почувствовал поддержку масс, когда требовал ослабления власти парламента и опоры на Советы. Из- за этого возник конфликт между ним и министром внутренних дел, лидером СДПГ Ауэром, перешедший в кризис в отношениях между Советами и ландтагом.
Особенно отчетливо проявился этот кризис в течение недели, предшествовавшей созыву ландтага, который был назначен на 21 февраля: в одном из крыльев здания ландтага заседали его фракцииу а в другом — Советы. Под режиссурой Ауэра фракции мастерили парламентскую правительственную коалицию из социал- демократов и либералов, при которой крупнейшая из представленных в парламенте партий — БНП — оказалась бы вытесненной в оппозицию. Советы готовились ко «второй революции» на тот случай, если бы парламентское правительство попыталось бы их ликвидировать, как в остальных частях Германии.
Эйснер был готов уйти с поста премьер-министра и уступить Ауэру парламентскую деятельность. Ho в любом случае он хотел остаться во главе Советов и, если придется, возглавить «вторую революцию». Его требование — «укоренение» Советов в новой конституции.
Однако, когда утром 21 февраля 1919 г. за несколько минут до десяти часов Эйснер сворачивал с Проме- наденплац за угол в Праннерштрассе, направляясь на открытие ландтага и неся в портфеле речь об отставке, он был убит.
Убийца — молодой человек в плаще, вышедший из подъезда навстречу Эйснеру и почти в упор выпустивший ему в голову две револьверные пули, был нацистом полуеврейского происхождения. Граф Арка-Вал- лей был исключен из «Общества Туле» — организации, которая позднее не без оснований похвалялась тем, что была подлинным зародышем нацистского движения. Причиной исключения стало сокрытие того факта, что его мать была еврейкой. Поэтому он хотел, как позднее писал основатель «Общества Туле» Рудольф фон Зеботтендорф, «доказать, что и полуеврей способен на геройский поступок».
Эйснер был убит на месте, его убийца — серьезно ранен выстрелом личного охранника Эйснера, но все же выжил, был осужден, но затем помилован. Он прожил до 1945 г.
За этим кровавым преступлением, о котором с ужасом и гневом узнал весь Мюнхен, буквально в тот же час последовало еще одно. Подручный мясника по имени Линднер, услышав об убийстве Эйснера, в бешенстве схватил свой пистолет, бросился к зданию ландтага, ворвался внутрь, направил дуло на лидера СДПГ Ауэра, который как раз с деланным возмущением произносил речь в память о своем убитом противнике, и выстрелил в него. Интересно, что Линднер, видимо, был абсолютно уверен: за убийством вождя должен стоять именно этот вождь СДПГ. В действительности же Ауэр не имел никакого отношения к убийству Эйснера. Он оправился от ранения, однако на ряд лет был выведен из строя. Таковы были уже в те времена политические нравы в Германии.
Ландтаг в панике разбежался. Правительство более не существовало: из восьми министров, его составлявших, один был мертв, другой смертельно ранен, третий спрятался, двое сбежали из Мюнхена. Лишь трое пытались без общих заседаний и связи друг с другом заниматься повседневной работой в своих министерствах.
Была объявлена всеобщая забастовка, введено осадное положение. К месту убийства на Променаденплац, где вокруг огромного пятна крови на штыках соорудили своего рода алтарь с портретом Эйснера, приходили тысячи людей. Похороны Эйснера, состоявшиеся несколькими днями позже с королевской пышностью, стали гигантской демонстрацией печали и гнева. На эти похороны в город съехалось множество людей из сельской местности, и баварские крестьяне-горцы в коротких кожаных штанах и с бородами горного козла на шляпах торжественно и серьезно шли за гробом этого убитого берлинского еврея, который, как они считали, хорошо понимал их. И никто не знал, как пойдут дела дальше.
Кроме умеренного направления под руководством Никита, стремившегося выполнить завещания Эйснера, в Советах появились еще две силы, боровшиеся друг с другом, С одной стороны, группа представителей интеллигенции, отличавшаяся смесью благородства, честолюбия и политической несостоятельности. Это были поэты-экспрессионисты Эрих Мюзам и Эрнст Тол лер, ученые-теоретики вроде историка литературы Густава Ландауэра и политэкономов Отто Нейрата и Сильвио Гезелля. С другой стороны, впервые в истории германской революции — коммунисты, вернее, один коммунист, Евгений Левине, молодой человек, полный бурной и неудержимой энергии, который, возможно, имел задатки для того, чтобы стать немецким революционным вождем.
Левине родился в Петербурге в семье немецких евреев и вырос в Германии. Лишь в начале марта он был направлен берлинским руководством партии в Мюнхен для организации КПГ в Баварии. Из семи человек, которые к этому времени уже были членами партии, он пятерых исключил, а через месяц у него уже была хоть и небольшая, но подчинявшаяся строгой дисциплине партийная организация. Он начал проявлять активность и в Советах, завоевав репутацию твердого, властного и лишенного иллюзий революционного деятеля. На этой фазе развития событий Левине был решительным противником создания Советской республики в Баварии, доказывая, что Советы еще не созрели для руководства страной. Он считал, что сначала им надо окрепнуть организационно, приучиться к дисциплине и вооружиться. Лишь после этого они смогут взять власть в свои руки, но тогда уже полностью, без партнеров по коалиции и без компромиссов. Все или ничего, не конституционная демократия Советов, а диктатура пролетариата.
Когда 5 апреля в Баварии была провозглашена Советская республика, Левине и другие коммунисты были единственными, кто голосовал и отказался от участия в ней. Лишь через неделю, 13 апреля, они все же встали во главе Советской республики, осуществив государственный контрпереворот.
Началась гражданская война.
Последний толчок к провозглашению Советской республики в апреле, как ни странно, сделал Шнеппен- хорст, военный министр в социал-демократическом правительстве Гофмана. О мотивах, побудивших его к этому, высказывалось много догадок, но в общем они довольно ясны: он хотел, чтобы Советы сами наглядно убедились в своей неспособности управлять государством, а затем были быстро и по возможности безболезненно ликвидированы с помощью путча мюнхенского гарнизона, который подчинялся его приказам. Для Шнеп- пенхорста, как и для правительства Гофмана, было важно не только избавиться от Советов, но и, главное, добиться этого собственными силами. Они не хотели, чтобы в Баварию пришли прусские добровольческие отряды, что предлагал Носке.
В соответствии с задуманной программой военный путч действительно произошел в первое воскресенье 13 апреля. Ho он провалился. В продолжавшейся пять часов кровопролитной уличной схватке, которая началась на Мариенплац и закончилась штурмом главного вокзала, войска Шнеппенхорста были разбиты созданными на скорую руку крупными отрядами под командованием матроса Рудольфа Эгельгофера и бежали из Мюнхена поездом. Через три дня закончилась поражением еще одна попытка верных правительству баварских войск захватить Мюнхен — на этот раз атакой извне. В бою под Дахау 16 апреля «Красная армия» разбила «белых» противников и овладела Дахау. Командиром «красных» в этом бою был поэт Эрнст То л лер.
Ho теперь жребий был брошен: стиснув зубы, правительство Гофмана в Бамберге призвало на помощь Носке, и двадцать тысяч прусских добровольцев под командованием генерала фон Обена вступили в Баварию с севера и запада.
Тем временем в Мюнхене Советскую власть возглавил Левине. Он не устоял перед соблазном и выбросил за борт весь свой политический реализм. Положение стало серьезным, надо было драться, и он не хотел вверить судьбу республики ни умеренным, сгруппировавшимся вокруг Никита и все еще продолжавшим думать о переговорах и компромиссах, ни мечтателям типа Толлера и Ландауэра.
Баварская Советская республика занимала территорию, которая на севере доходила практически до Дахау, а на юге — до Гармиша и Розенгейма. Все пути подво-

Красногвардейцы охраняют здание правительства Баварской Советской Республики. Фотография. 1919 г.


за продовольствия были отрезаны, Мюнхен голодал. He хватало денег: мюнхенский филиал имперского банка успел вывезти все запасы наличных денег и матриц для печатания новых банкнот. Левине приказал конфисковать банковские счета и сейфы, реквизировать запасы продовольствия в домах буржуа. Это были меры отчаяния, продиктованные яростью и порождавшие ярость. Левине был первым немецким революционером, приказавшим арестовать политических противников. К концу событий, когда на улицах уже грохотали пушки, восемь из них — члены «Общества Туле» — были расстреляны вместе с двумя взятыми в плен офицерами.
Из-за этого акта распалось правительство Советов: большинство во главе с То л лером 29 апреля вынудило Левине уйти в отставку, обвинив его в «убийстве заложников», которое они объявили следствием проводимой им политики насилия. Тщетными были попытки еще раз вступить в переговоры с правительством в Бамберге. «Красная армия» продолжала сражаться на свой страх и риск, но он она уже ничего не могла спасти. 29 апреля пал Дахау. 30 апреля войска Носке с трех сторон ворвались в Мюнхен. К концу дня мая были задушены последние очаги сопротивления. Начался «белый» террор.

Еще по теме БАВАРСКАЯ СОВЕТСКАЯ РЕСПУБЛИКА:

1. 5. Советская республика
2. СОВЕТСКАЯ РЕСПУБЛИКА В ВЕНГРИИ
3. ГЛАВА 6 РАСПАД АВСТРО-ВЕНГРИИ. ВЕНГЕРСКАЯ СОВЕТСКАЯ РЕСПУБЛИКА
4. Внешняя политика Китайской Народной Республики. Советско-китайские отношения
5. Образование Корейской Народно- Демократической Республики. Советско-корейские отношения
6. Внешняя политика Китайской Народной Республики. Советско-китайские отношения
7. Меримский В.А.. Автор этой книги — генерал-полковник Виктор Аркадьевич Меримский (1919—2003), участник Советско-финляндской и Великой Отечественной войн. В 1979—1984 годах он являлся заместителем начальника Оперативной группы Министерства обороны СССР в Демократической Республике Афганистан, где отвечал за подготовку и руководство боевыми действиями частей и подразделений ограниченного контингента Советской армии и афганских войск. В своих воспоминаниях В.А. Меримский рассказывает о первых годах
8. Основные этапы развития Республики Корея (1948-2000 гг.). От Второй до Шестой Республики
9. Образование двух государств: Республики Корея и Корейской Народно-Демократической Республики
10. МНЕНИЯ «НОВОГО ЕПИФАНИЯ» ИЗ ВЕЛИКОБРИТАНСКОГО КЕМБРИДЖА И «НОВОГО ГЕЛЬВИДИЯ» ИЗ БАВАРСКОГО ЭРЛАНГЕНА
11. Советское государство 11.3.1. Причины формирования советского тоталитаризма
12. Гендерные аспекты образования и воспитания в Республике Беларусь. Концепция воспитания школьников и учащихся в Республике Беларусь и гендерная культура
13. Советское государство во Второй мировой войне. Всемирно-историческое значение победы советского народа над фашистской Германией