Психология на "особом пути” развития

Кончается XX век. Мы уже на пороге третьего тысячелетия, и сейчас, пожалуй, именно историку нужно предоставить в первую очередь слово для того, чтобы остановиться, оглянуться и понять, что произошло за это столетие и чем оно завершилось.

История психологии может трактоваться по-разному. Это может быть изложение взглядов выдающихся психологов. Это может быть рассказ о научных дискуссиях или характеристиках основных научных направлений или об исследованиях, которые вели выдающиеся ученые. Одним словом — налицо возможность описания разных путей
протекания исторического процесса. Однако выделим особый аспект рассмотрения истории психологии — политическую историю российской психологии в XX столетии.
Что же такое "политическая история психологии"? Это раздел истории психологии, предметом которого является развитие психологической науки в ее зависимости от политической конъюнктуры, складывающейся в обществе. Предмет исследования маргинален. С одной стороны, это история науки, с другой — гражданская история (в частности история культуры).
Политическая история психологии может быть вычленена далеко не во всех общественных устройствах. Она становится предметом изучения, когда мы обращаемся к развитию психологической мысли в государствах тоталитарного и посттоталитарного типа. Во всех остальных странах говорить о политической истории было бы бессмысленно. Хотя это не значит, что психология не зависит от социального устройства общества, экономических проблем, которые постоянно возникают и требуют решения. О каких странах идет речь? Например, Германия эпохи "третьего рейха", Китайская Народная Республика до и во время "культурной революции", СССР с середины 1920-х гг. и до времен совсем недавних, может быть, и Северная Корея.
8
Как же складывалось развитие психологии в первой четверти XX столетия в России?
Развитие психологии в России в советский период приобрело драматический характер.
В условиях тоталитарного режима культивировалась версия об "особом пути" марксистской психологии как "единственно верной" отрасли знания. На этот путь она вступила в начале 20-х гг. и на протяжении нескольких десятилетий не имела возможности свернуть с него.
До Октябрьского переворота у российской психологии, имевшей существенно значимые естественнонаучные традиции и интересные философские разработки, не было принципиальных отличий от развития науки на Западе. Были все основания рассматривать отечественную науку как один из отрядов мировой научной мысли. Вместе с тем, отражая специфику социальных запросов России, психология в этой стране отличалась рядом особенностей.
Философам-психологам (А. И. Введенский, Л. М. Лопатин, Н. О. Лосский, С. Л. Франк и др.) противостояло естественнонаучное направление ("объективная психология", или "психорефлексология", В. М. Бехтерева, "биопсихология" В. А. Вагнера),
развивавшееся в тесной связи с идеями И. М. Сеченова. Получила развитие экспериментальная психология (А. Ф. Лазурский, А. П. Нечаев и др.), видную роль в ее становлении сыграл организатор Психологического института им. Л. Г. Щукиной при Императорском Московском университете Г. И. Челпанов, тяготевший в общетеоретических построениях к философской психологии ("Мозг и душа", 1910).
В 20-е гг. в психологической науке ведущую роль играло естественнонаучное направление, провозглашавшее союз с естествознанием (биологией, физиологией, эволюционной теорией) и выступавшее с идеями построения психологии как объективной науки. В развитии этого направления важнейшее место принадлежало учению И. П. Павлова о высшей нервной деятельности. В работах В. М. Бехтерева и К. Н. Корнилова
определились черты ведущих направлений психологии тех лет — рефлексологии и реактологии.
На 1-м Всероссийском съезде по психоневрологии (1923) в докладе К. Н. Корнилова впервые было выдвинуто требование применить марксизм в психологии, что явилось началом идеологизированной "перестройки" психологической науки. Вокруг психологического института, возглавлявшегося с 1923 г. Корниловым, группировались молодые научные работники, стремившиеся реализовать программу построения "марксистской психологии"
9
(А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия и др.); видная роль среди них принадлежала Л. С. Выготскому. Эти психологи испытывали значительные трудности при определении предмета психологии: в реактологии и рефлексологии сложилась механистическая трактовка ее как науки о поведении.
Нельзя рассматривать проникновение марксизма в психологию после 1923 г. как заведомо негативное явление. Дело в том, что труды К. Маркса в значительной степени опирались на философию Г. Г егеля — величайшего мыслителя, чьи идеи никогда не могут померкнуть. Поэтому-то психология постаралась извлечь из марксизма гегелевское ядро
и, прежде всего, принцип развития. В то время даже было создано "Общество друзей философии Гегеля". Это послужило мощным толчком для становления некоторых отраслей психологии — психологии развития, детской психологии, педагогической психологии. В значительной степени она именно тогда получила импульс для своего развития, потому что на этом можно было сосредоточиться и быть в русле тех требований, которые предъявляло идеологическое руководство психологии.
Некоторые идеи, идущие от марксизма, были в достаточной мере продуктивными, прежде всего — ориентировка на оценку развития сознания человека с учетом социальноэкономических обстоятельств, в которых он находится. Хотя это иногда приобретало весьма наивный характер, потому что делалась попытка объединить эти требования и социальной составляющей марксизма с конкретными эмпирическими исследованиями, которые надо было проводить в институтах и научных лабораториях на базе рефлексологии и реактологии.

Такое вот сочетание марксизма с его требованием изучать пролетариат как угнетенный класс и класс, победивший в годы советской власти, с рефлексологическими (по Бехтереву) и реактологическими (по Корнилову) методами. В 1925 г. общей темой для психологического института было... "Изучение психологических особенностей коренного московского пролетария методом определения скорости и силы реакций". Других способов, кроме рефлексологических и реактологических, не было, а отвечать требованиям времени надо. Поэтому и возникали такие странные сочетания.
Позиция Г. И. Челпанова была несколько иная. Он считал, что марксизм применим в социальной психологии, а в общую психологию (он явно имел в виду теоретическую психологию) ему хода не должно быть. Для идеологических кураторов науки это было дополнительное подтверждение, что "махрового идеалиста" справедливо устранили от руководства институтом. Если уж говорить
10
о Челпанове, то фактически последние его работы относятся к 1928—1929 гг. После этого он затих и в 1936 г. умер. Весьма возможно, что причиной ускорения ухода из жизни
послужил арест его друга и сотрудника Г. Г. Шпета, случившийся за несколько месяцев до этого. Основная масса психологов в те годы работала, прежде всего, в сфере образования. Целый ряд исследований осуществлялся весьма интенсивно во многих лабораториях и институтах. И, что особенно важно, именно в те годы появился ученый, имя которого через некоторое время стало либо открыто демонстрируемым знамением психологической науки в России, либо подспудно определяющим ее развитие. Имеется в виду Лев Семенович Выготский.
Он был впервые замечен после его приезда из провинции на 2-м психоневрологическом съезде, через год после 1-го, так как активно включился в построение психологической науки как в теоретическом плане, так и в ее практических применениях.
20-е гг. — это годы надежд российской интеллигенции, убежденной, что Октябрьская революция открыла новые пути развития культуры и науки, устранила преграды, стоявшие перед ней. В какой-то мере так это и было. Дело в том, что далеко не сразу партийное руководство страны в качестве особого предмета интереса стало рассматривать науку. Шла "классовая борьба". Из жизни вычеркивались целые пласты общества: дворянство, купечество, духовенство. Партийная борьба шла сначала с теми, кто был против большевиков. Ну, с ними разделались быстро — уже в 1917—1918 гг. А затем с "партнерами" — с теми, кто вместе с большевиками шел в революцию, — прежде всего с "левыми эсерами" и "анархистами". К середине 20-х гг. внутрипартийная борьба превратилась в уничтожение одной части партийной элиты за счет подъема другой. Однако жизни психологической науки, казалось бы, еще ничего не грозило.
Но когда наступил 1929 г., все стало быстро изменяться. Недаром Сталин его назвал "год великого перелома". Вот с этого момента и оказалась под ударом уже судьба не отдельных ученых, а науки в целом, ее основных отраслей и разделов. "Великий перелом" ознаменовал переход к индустриализации страны и сплошной коллективизации — в этом была его суть. Это был конец нэпа, отказ от любых рыночных идей и переход к абсолютной диктатуре одного человека, который последовательно убрал всех, кто был рядом с ним, всех, кто делал революцию, всех сподвижников Ленина, а его самого превратил в икону, которая уже в дальнейшем была использована в определенных целях.
11
В то время была разрушена, прежде всего, творческая педагогика. Вышло постановление ЦК ВКП(б), направленное против так называемого методического прожектерства. Был "разоблачен" и дискредитирован "бригадный метод" обучения, между прочим, очень перспективный (уже в 70-е гг. он широко использовался в нашей педагогической психологии как совместно распределенное обучение, т. е. применение коллективных форм работы учащихся). Но тогда он был объявлен враждебным марксистской педагогике. Такая же участь постигла "Дальтон-план" и многие другие методы. Были, конечно, в 20-е гг. перегибы, и "с водой выплеснули ребенка". В дальнейшем всякие попытки методического творчества оказались запрещены. На протяжении многих лет любой предложенный психологами (а чаще всего предлагали психологи, а не педагоги) новый метод обучения немедленно рассматривался как попытка возродить "методическое прожектерство", которая строго каралась.
В те же годы был нанесен сокрушительный удар по философии. После того как вышло постановление ЦК партии «О журнале "Под знаменем марксизма"», где разоблачалась философская школа Деборина, который был ориентирован на Гегеля, —
философия, по существу, перестала развиваться в России как наука, как область знания. Кстати, крайне непонятной была формули ровка "меньшевиствующий идеализм", которой была заклеймена научная школа Деборина. Идеализм, как известно, может быть объективным или субъективным, последовательным или непоследовательным, но уж никак не "меньшевиствующим", или, к примеру, "эсерствующим", "анархиствующим" и т. д. Совершенно очевидно, что важно было не иметь точное научное определение, а приклеить политический ярлык. Естественно, после того как появилось это постановление, все, кто входил в школу Деборина, были репрессированы.
Первая волна репрессий ударила по психологии с середины 30-х гг. Это было связано с постановлением ЦК ВКП(б) "О педологических извращениях в системе наркомпросов".

<< | >>

↑

Источник: Артур Владимирович ПЕТРОВСКИЙ. Психология в России XX век. 2000

Еще по теме Психология на "особом пути” развития: