Глава 12 ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА КОНФЕРЕНЦИИ В МОН-ПЕЛЕРЕН
Должен признаться, что сейчас, когда настал этот долгожданный момент, мою глубокую признательность подавляет изум- Maurice Allais (Париж); Carlo Antoni (Рим); Hans Barth (Цюрих); Karl Brandt (Стэнфорд, Калифорния); John Davenport (Нью-Йорк); Stanley R.
Dennison (Кембридж); Aaron Director (Чикаго); Walter Eucken (Фрайбург); Erich Eyck (Оксфорд); Milton Friedman (Чикаго); Harry D. Gideonse (Бруклин, Нью-Йорк); Frank D. Graham (Принстон, Нью-Джерси); — Прим. Ф. Х. Bertrand de Jouvenel (Шексбре, Во); Frank H. Knight (Чикаго); H. de Lovinfosse (Ваасмюнстер, Бельгия); Fritz Machlup (Буффало, Нью-Йорк); L. B. Miller (Детройт, Мичиган); Ludwig von Mises (Нью Йорк); Felix Morley (Вашингтон, округ Колумбия); Michael Polanyi (Манчестер); Karl R. Popper (Лондон); William E. Rappard (Женева); Leonard E. Read (Ирвингтон -он- Хадсон, Нью-Йорк); Lionel Robbins (Лондон); Henry Hazlitt (Нью-Йорк); T. J. B. Hoff (Осло); Albert Hunold (Цюрих); Carl Iversen (Копенгаген); John Jewkes (Манчестер); George J. Stigler (Провиданс, Род-Айленд); Herbert Tingsten (Стокгольм); Francois Trevoux (Лион); V. O. Watts (Ирвингтон-он- Хадсон, Нью-Йорк); C. V. Wedgwood (Лондон); F. A. Harper (Ирвингтон-он- Хадсон, Нью-Йорк); Wilhelm Ropke (Женева) ление собственной смелостью, с какой я привел в движение это предприятие, и тревога из-за ответственности, которую я взял на себя, попросив вас отдать так много времени и энергии тому, что вы вполне могли счесть безумным экспериментом. Однако я ограничусь здесь простым и глубоко искренним «спасибо». Но прежде чем я уступлю это место, занятое мною столь нескромно, и с радостью вручу вам дело, положить начало которому мне позволили счастливые обстоятельства, я обязан несколько подробнее описать те цели, ради которых затеял эту встречу и составил программу нашей работы. Постараюсь не слишком испытывать ваше терпение, но даже самые краткие объяснения потребуют некоторого времени. Основное убеждение, направлявшее мои усилия, состояло в том, что идеи, которые, я уверен, объединяют нас и для которых, несмотря на многочисленные злоупотребления этим термином, нет имени лучше, чем «либеральные», должны иметь шанс на возрождение, а для этого нужно разрешить довольно сложные интеллектуальные задачи. Мы должны не только очистить традиционную либеральную теорию от случайных наносов, которые со временем налипли на нее, но и решить некие реальные проблемы, от которых увиливал упрощенный либерализм или которые проявились лишь после того, как либерализм превратился в нечто вроде застывшего и косного суеверия. Я окончательно убедился в этом, наблюдая за тем, как в разных областях знания и в различных уголках мира люди, воспитанные в различных убеждениях, но одинаково безразличные к партийному либерализму, заново открывали для себя основные принципы либерализма и пытались воссоздать либеральную философию в таком виде, чтобы она могла ответить на возражения, уничтожившие в глазах большинства наших современников перспективы, предложенные ранним либерализмом. В последние два года мне посчастливилось посетить различ - ные части Европы и Америки, и меня поразило количество одиноких людей, которые повсюду работали над одними и теми же проблемами и двигались в очень похожем направлении. Работая в изоляции или в очень маленьких группах, они были принуждены постоянно отстаивать основные элементы своих убеждений и редко могли обмениваться мнениями о более конкретных проблемах, поскольку такая возможность появляется лишь тогда, когда есть общая основа убеждений и идеалов. Мне представляется, что эффективные попытки разработки общих принципов либерального порядка осуществимы только внутри группы людей, которые сходятся в основных принципах и которым не приходится на каждом шагу защищать базовые концепции. Но в наше время число тех, кто в каждой отдельной стране соглашается с базовыми принципами либерализма, не только крайне мало, но и стоящие перед нами задачи чрезвычайно велики, и есть огромная нужда опереться на возможно более разнообразный опыт. Для меня оказалось чрезвычайно поучительным наблюдение, что чем дальше на запад, где либеральные институты пока сравнительно прочны и где сравнительно многие исповедуют либеральные убеждения, тем менее люди готовы пересмотреть собственные убеждения и тем более они склонны к ком - промиссу и к принятию в качестве первичного эталона исторически случайную форму либерального общества. Тем не менее я обнаружил, что в странах, непосредственно переживших тоталитарный режим, либо приблизившихся к нему, отдельные люди извлекли из своего опыта куда более отчетливое представление об условиях и ценностях свободного общества. Чем больше я обсуждал эти проблемы с людьми в разных странах, тем сильнее склонялся к убеждению, что мы не единственные обладатели истины и что наблюдение за действительным распадом цивилизации преподало ряду независимых европейских мыслителей уроки, которые придется усвоить и в Англии, и в Америке, если эти страны не хотят повторить этот опыт. Выгоды и преимущества от обмена мнениями и от соединения сил поверх национальных границ могут получить не только экономисты и политологи, которые много делают для продвижения общего дела. Я был поражен и тем, насколько более плодотворно обсуждение крупных современных проблем с участием, скажем, экономиста и историка или правоведа и политического философа, разделяющих некоторые общие предпосылки, чем дискуссия среди коллег, которые расходятся по вопросу о базовых ценностях. Конечно, политическая философия не может основываться исключительно на экономической теории, и ее нельзя сформулировать исключительно в экономических терминах. Представляется, что угрожающие нам опасности — результат интеллектуального движения, которое проявилось во всех аспектах человеческой деятельности и задало соответствующие установки. Но если в своей собственной профессиональной области каждый из нас умеет распознавать убеждения, являющиеся неотъемлемой частью движения, ведущего к тоталитаризму, то нельзя быть увереным в том, что, будучи, например, экономистами, мы под влиянием общей атмосферы нашего времени не примем столь же некритично, как и все остальные, те самые тоталитарные идеи в области философии или истории, этики или права, которым мы научились противостоять в собственной области науки. Потребность в международной встрече представителей всех этих разнообразных областей науки мне кажется особен - но настоятельной из-за войны, которая не только разрушила многие обычные связи, но даже в лучших из нас неизбежно пробудила эгоцентризм и национализм, которые плохо согласуются с истинно либеральным подходом к нашим проблемам. Хуже всего, что война и ее последствия создали новые препятствия для восстановления международных контактов, которые для людей, живущих в относительно бедных странах, по-прежнему непреодолимы без внешней помощи и достаточно серь - езны для всех остальных. Явно существует потребность в некой организации, которая поможет заново наладить связи между людьми с общими убеждениями. Пока не будут созданы соответствующие частные организации, сохранится серьезная опасность все большей монополизации международных связей теми, кто так или иначе был связан с существующими правительственными или политическими механизмами и обслуживал господствующие идеологии. С самого начала было очевидно, что постоянно действующую организацию такого рода нельзя создать без созыва экспериментальной встречи, на которой можно протестировать полезность этой идеи. Но поскольку в нынешних обстоятельствах такое предприятие едва ли возможно без значительных средств, я всего лишь рассказывал об этом плане каждому, кто соглашался слушать, пока к моему большому удивлению счастливый случай не сделал его возможным. Один из наших швейцарских друзей, д-р Гунольд, собрал средства для весьма похожего, но несколько иного проекта, от которого по некоторым причинам пришлось отказаться, и сумел убедить жертвователей направить собранные средства на новую цель. Лишь когда представилась эта уникальная возможность, я осознал, какая ответственность легла на меня и что теперь я должен не упустить случай и обеспечить созыв конферен ции, а также, что хуже всего, составить список приглашенных. Вероятно, вы хорошо понимаете всю сложность этой задачи, и мне не придется приносить пространные извинения за то, как я ее исполнил. В этой связи я должен объяснить только один момент: в соответствии с моим пониманием нашей задачи недостаточно, чтобы члены нашей организации обладали тем, что принято называть здравыми взглядами. Старый либерал, приверженный традиционным воззрениям просто по традиции, при всей привлекательности его убеждений едва ли годится для наших целей. Нам нужны люди, сталкивавшиеся с аргументами другой стороны, сражавшиеся с ними и завоевавшие позиции, пригодные как для критического анализа враждебных взглядов, так и для защиты собственных. Таких людей на свете еще меньше, чем хороших либералов в старом смысле, а сейчас и последних весьма немного. Но когда дело дошло до составления списка, я к своему приятному удивлению обнаружил, что число людей, которых я считаю достойными включения в этот список, намного больше, чем я ожидал и чем нужно для созыва конференции. Поэтому окончательный отбор участников неизбежно оказался в большой степени произвольным. Остается только сожалеть, что из-за моих несовершенств состав этой конференции несколько несбалансирован. Историки и политические философы оказались в сравнительном меньшинстве среди экономистов, представляющих большинство. Причина отчасти в том, что мои личные контакты в этой группе ограниченны, да и из приглашенных на конференцию не смогло прибыть особенно много неэкономистов. Кроме того, представляется, что в нынешней ситуации экономисты в целом лучше осознают природу непосредственной опасности и настоятельности интеллектуальных проблем, которые следует разрешить, если мы хотим получить шанс на то, чтобы направить развитие в более желательном направлении. Подобной же несбалансированностью отличается и национальный состав участников конференции, и я особенно сожалею об отсутствии представителей Бельгии и Голландии. Не сомневаюсь, что помимо осознаваемых мною недостатков есть и другие, быть может, более серьезные, допущенные мною невольно, и единственное, что мне остается, — просить вас о снисхождении и помощи, чтобы в будущем у нас был полный список всех тех, на чью сочувствен - ную и деятельную поддержку мы можем рассчитывать. Мне придает смелости то, что все, кому я послал приглашение, выразили сочувствие целям конференции и желание при возможности в ней участвовать. И если многие при всем этом не приехали, то только в силу тех или иных объективных трудностей. Возможно, вы захотите узнать имена тех, кто был бы рад при возможности участвовать в нашей конференции и выразил свое сочувствие ее целям422. Упомянув тех, кто по разным обстоятельствам не смог быть с нами, я должен также помянуть тех, на чью поддержку я особенно рассчитывал, но кого уже нет с нами. Те двое, с которыми я особенно подробно обсуждал план этой встречи, не дожили до нее. Впервые я набросал план три года назад перед небольшой группой в Кембридже [см. главу 8], где председательствовал сэр Джон Клэпхем, который проявил большой интерес, но год назад скоропостижно скончался. А менее года назад я обсуждал все подробности плана с другим человеком, вся жизнь которого была посвящена нашим идеалам и проблемам, — с Генри Constantino Bresciani- Turroni (Рим); WilliamH. Chamberlin (Нью-Йорк); Rene Courtin (Париж); Max Eastmen (Нью-Йорк); Luigi Einaudi (Рим); Howard Ellis (Беркли, Калифорния); A. G. B. Fisher (Лондон); Eli Heckscher (Стокгольм); Hans Kohn (Нортхемптон, Массачусетс); Walter Lippmann (Нью-Йорк); Friedrich Lutz (Принстон); Salvador de Madariaga (Оксфорд); Charles Morgan (Лондон); W. A. Orton (Нортхемтон, Массачусетс); Arnold Plant (Лондон); Charles Rist (Париж); Michael Roberts (Лондон); Jacques Rueff (Париж); Alexander Rustow (Стамбул); Franz Schnabel (Гейдельберг); W. J. H. Sprott (Ноттингем); Roger Truptil (Париж); D. Villey (Пуатье); E. L. Woodward (Оксфорд); H. M. Wriston (Провиденс, Род-Айленд); G. M. Young (Лондон). Хотя они и не присутствовали на встрече в Мон - Пелерен, все поименованные позднее согласились присоединиться к обществу в качестве членов-основателей. — Прим. Ф. Х. Саймонсом из Чикаго423. Несколько недель спустя его не стало. Если наряду с ними я упомяну гораздо более молодого человека, который также очень заинтересовался моими планами и которого, останься он в живых, я надеялся увидеть в роли нашего постоянного секретаря, для чего Этьен Манту был идеально подготовлен, вы поймете, сколь тяжелые потери понесла наша группа уже перед первой встречей. Если бы не эти трагические смерти, мне не пришлось бы открывать эту конференцию в одиночестве. Признаюсь, что в некий момент эти удары совершенно пошатнули мою готов - ность к дальнейшему осуществлению плана. Но, когда появились возможности, я почувствовал, что обязан сделать то, что в моих силах. Следует кратко отметить еще один момент, связанный с участием в конференции. Здесь присутствует ряд постоянных авторов периодических изданий — не для того, чтобы опубликовать репортаж о встрече, а потому что они располагают наилучшими возможностями для распространения идей, которым мы все преданы. Чтобы устранить возможные сомнения, должен заметить, что, если только и до тех пор, пока вы не решите иначе, наше мероприятие следует рассматривать как частное собрание и все произнесенное в ходе дискуссий будет «не для записи». Из вопросов, предложенных мной для систематического обсуждения на этой конференции и, как представляется, одобренных большинством участников, первым является отношение между тем, что называется частным предпринимательством, и настоящей конкурентной системой. На мой взгляд, это самая большая и важная проблема, и я надеюсь, что ее исследованию будет посвящена значительная часть наших дискуссий. Для нас важнее всего достичь ясности и прийти к согласию относительно такой программы экономической политики в этой области, которую мы желали бы видеть принятой повсеместно. Мне кажется, что именно этой совокупностью проблем активно интересуются большинство присутствующих, и прежде всего здесь требуется соединение результатов независимых параллельных исследований в различных концах мира. Число проблем здесь практически бесконечно, поскольку адекватная их трактовка и представляет собой законченную программу либеральной экономической политики. Вполне вероятно, что после обсуждения общих проблем в этой области вы предпочтете обсуждать более частные вопросы по секциям.
Быть может, таким образом мы сумеем дополнительно обсудить ряд тем, о которых я упоминал в одной из сопроводительных записок, либо проблему инфляционной перегретой экономики, которая, как справедливо отмечали некоторые из присутствующих, является в данный момент в большинстве стран основным инструментом насаждения коллективизма. Может, будет лучше посвятить одно или два заседания общим вопросам, а в конце выделить полчаса для определения дальнейшего плана работы. Предлагаю посвятить сегодня вторую половину дня и весь вечер рассмотрению общих вопросов, и, быть может, вы позволите мне сегодня после полудня сказать об этом еще несколько слов. Я взял на себя смелость попросить профессора Аарона Директора из Чикаго, профессора Вальтера Ойке- на из Фрайбурга и профессора Мориса Алле из Парижа выступить со вступительными докладами и уверен, что после этого у нас будет предостаточно пищи для дискуссий. При всей огромнейшей важности принципов экономической организации общества, по ряду причин я надеюсь, что еще в первой части конференции мы найдем время для обсуждения ряда других вопросов. Наверное, все согласятся, что корни угрожающих нам политических и социальных опасностей не являются чисто экономическими и что, если мы действительно хотим сохранить свободное общество, необходимо пересмотреть также и неэкономические концепции, господствовавшие в нашем поколении. Я уверен, что если в самом начале конференции мы охватим более широкий круг вопросов и посмотрим на наши проблемы с разных точек зрения, прежде чем перейдем к более конкретным или частным вопросам, мы сможем быстрее вникнуть в суть проблем. Возможно, вы согласитесь, что на протяжении последних двух поколений интерпретация истории и ее преподавание служили одним из главных инструментов распространения преимущественно антилиберального понимания человеческих дел: широко распространенный фатализм, рассматривающий все происшедшее как неизбежное следствие великих законов необ - ходимого исторического развития; исторический релятивизм, отрицающий любые нравственные критерии, за исключением результата — успеха или неудачи; акцентирование массовых движений, противопоставляемых индивидуальным достижениям; подчеркивание того, что будущее определяется не властью идей, а материальной необходимостью, — все это различные грани проблемы не менее важной и почти столь же безбрежной, как проблема экономики. В качестве отдельного предмета для дискуссий я предложил только один аспект из этой обширной области — соотношение между историографией и политическим образованием, но отсюда идет переход к более широкой проблеме. Я счастлив, что мисс Веджвуд и профессор Энтони согласились открыть дискуссию по этой теме. Мне представляется очень важным, чтобы мы полностью осознали: многие элементы распространенных либеральных убеждений (на континенте и в Америке в большей степени, чем в Англии), с одной стороны, напрямую уводили своих последователей в тенета социализма или национализма, а с другой — отпугивали многих из тех, кто разделял основные ценности индивидуальной свободы, но кого отталкивал агрессивный рационализм, не признающий никаких ценностей, если их полезность (относительно конечной цели, никогда не формулируемой явным образом) не может быть удостоверена индивидуальным разумом, и предполагающий, что наука может говорить нам не только о сущем, но и о должном. Лично я убежден, что этот ложный рационализм, приобретший влияние в годы Французской революции, а в последнее столетие воздействовавший на умы главным образом через родственные движения позитивизма и гегельянства, порожден интеллектуальным высокомерием, противостоящим тому интеллектуальному смирению, которое и является сущностью истинного либерализма, благоговейно взирающего на те стихийные социальные силы, через которые индивидуум творит вещи, недоступные его пониманию. Именно этот нетерпимый и неистовый либерализм является той основной силой, которая, особенно на континенте, нередко выталкивала религиозных людей в не очень-то подходящий им лагерь реакции, где им было столь же неуютно. Я убежден, что пока не затянется разрыв между истинно либеральными и религиозными убеждениями, нет надежды на возрождение сил либерализма. В Европе имеется много признаков того, что такое примирение сегодня достижимей, чем когда-либо прежде, и многие люди связывают с ним надежду на сохранение идеалов западной цивилизации. Именно по этой причине я специально позаботился о том, чтобы вопрос об отношении между либерализмом и христианством стал отдельной темой наших дискуссий; и хотя не приходится рассчитывать, что в этот раз мы сумеем далеко продвинуться в этом вопросе, важно четко поставить перед собой эту проблему. Еще две темы, предложенные мною для дискуссии. Это вопросы практического применения наших принципов к проблемам современности (в отличие от вопросов о самих принципах). Насущность проблемы будущего Германии и вопроса о возможности и перспективах европейской федерации таковы, что обойти их не может никакая международная группа исследователей политики, даже если мы в результате обмена мнениями всего лишь несколько прочистим наши собственные мозги. В обоих этих вопросах, больше чем в любых других, современное общественное мнение является главной помехой любому разумному обсуждению, и наш долг не уклониться от их рассмотрения. Признаком чрезвычайной сложности этих проблем является то, что лишь с величайшим трудом мне удалось найти желающих открыть дискуссию по этим двум вопросам. Есть еще одна тема, которую я считал бы нужным обсудить, поскольку она представляется центральной для нашей проблемы — что такое верховенство права (rule of law) и каких условий оно требует. Я оставил ее в стороне, потому что для ее адекватного обсуждения пришлось бы пополнить круг приглашенных юристами. Этому опять-таки помешала моя недостаточная осведомленность, и сейчас я упомянул эту проблему только чтобы показать, сколь широко нам следует раскинуть сети, чтобы постоянно действующая организация могла достаточно компетентно подходить ко всем возможным аспектам задачи. Похоже, что предложенная программа уже достаточна для одной конференции, и теперь я хочу кратко затронуть еще пару вопросов. Что касается формальной организации конференции, я не думаю, что нам нужно обременять себя громоздким аппаратом. Для председательствования на первой встрече нельзя и пожелать более квалифицированного человека, чем профессор Раппар, и я уверен, что вы позволите мне от вашего имени поблагодарить его за согласие. Но не следует взваливать бремя постоянного председательства на него или на кого-либо дру гого. Лучшим выходом была бы ротация, и, если вы согласны, на первом заседании мы выберем председательствующих на несколько последующих заседаний. Если вы согласны с программой первой части конференции, то до обсуждения программы второй части, т.е. до специального вечернего заседания в понедельник, у нас почти не будет организационных проблем. Вероятно, имеет смысл на этом заседании выбрать небольшой оргкомитет из пяти-шести человек, который детализировал бы согласованную нами программу и, смотря по обстоятельствам, вносил в нее необходимые изменения. Может быть, желательно назначить секретаря конференции или, что еще лучше, двух секретарей, чтобы один следил за соблюдением программы, а другой отвечал за общие организационные вопросы. Полагаю, на данной стадии этого было бы вполне достаточно. Есть еще один организационный момент, о котором, пожалуй, стоит упомянуть сейчас. Я, естественно, понимаю, что сейчас отнимаю время у деловой части дискуссии. Но ведь ничего не было подготовлено для получения стенограммы обсуждений. Да и выглядело это неуместным. Помимо технических трудностей, это нарушило бы частный и неформальный характер наших дискуссий. Я надеюсь, что участники сами кратко зафиксируют свои выступления, так что если конференция решит в какой-либо форме опубликовать основные результаты обсуждений, им будет несложно изложить на бумаге суть своих высказываний. Есть также вопрос о языке. В предварительной переписке я неявно предполагал, что все знают английский, а раз для большинства это так и есть, нашу работу сильно облегчит использование английского как основного языка. Мы не так богаты, как официальные международные организации, которые располагают штатами переводчиков. Мне кажется разумным, чтобы каждый участник использовал тот язык, на котором он будет лучше понят остальными. Непосредственной целью этой конференции является, разумеется, помощь сравнительно небольшой группе тех, кого в разных концах мира привлекают одинаковые идеалы, в установлении личных контактов, в обмене опытом и, быть может, во взаимном ободрении. Я уверен, что если через десять дней мы достигнем хотя бы этого, то вы, наверное, согласитесь со мной в том, что встречу стоило организовать хотя бы ради этого. Но еще больше я надеюсь на то, что этот опыт сотрудничества окажется настолько успешным, что мы захотим продолжить его в той или иной форме. Сколь бы малым ни было число людей, разделяющих наши взгляды, среди них гораздо больше компетентных в названных мною проблемах ученых, чем находится в этом зале. Я и сам мог бы составить список в два-три раза длиннее, а исходя из уже полученных предложений видно, что вместе мы можем без труда перечислить несколько сотен живущих в разных странах людей, которые разделяют наши убеждения и хотели бы работать ради них. Я надеюсь, что мы, тщательно отбирая имена, составим такой список и придумаем, как облегчить их общение друг с другом. Начало такого списка я кладу на стол и надеюсь, что вы добавите сюда столько имен, сколько сочтете нужным, а также обозначите своею подписью, какие из предложенных другими кандидатур вы хотели бы поддержать и, вероятно, сообщите мне в частном порядке, кого из включенных в список вы считаете неподходящим участником постоянной организации. Пожалуй, мы будем включать имена только тех, кого поддержат двое или трое из участников сегодняшнего заседания, в дальнейшем может оказаться желательным создать неболь - шой отборочный комитет, который подготовит окончательный список. Я предполагаю, что в этот список будут включены все приглашенные, но не сумевшие прибыть на конференцию. Есть множество форм организации такого рода регулярных контактов. Воспользовавшись в одной из моих записок несколько высокопарным выражением «международная академия политической философии», я намеревался с помощью слова «академия» подчеркнуть аспект, представляющийся мне существенным для достижения целей такой постоянной организации: она должна оставаться закрытым обществом, открытым только для тех, кто разделяет наши общие убеждения. Для этого нужно, чтобы новые члены принимались только в результате выборов и чтобы мы воспринимали принадлежность к нашему кругу столь же серьезно, как это свойственно великим научным академиям. Я не предлагаю вам назвать нас академией. Если вы решите образовать общество, то вам и выбирать для него имя. Меня привлекала идея назвать его Обществом Актона— Токвиля, а кто-то предложил добавить имя Якоба Буркхард- та как третьего святого покровителя. Но на данной стадии этот вопрос можно не обсуждать. Однозначного мнения по поводу такой организации у меня нет, кроме того, что наше общество должно быть закрытым, и это представляется мне важным. Есть основания настаивать, чтобы, по крайней мере вначале, организационно она была максимально неформальной — пожалуй, что-то вроде общества по переписке, в котором членский список служит лишь облегчению прямых контактов друг с другом. Если бы было возможно — хотя, боюсь, что нет — устроить так, чтобы каждый участник обеспечивал всех других репринтами или мимеокопиями собственных работ, это во многих отношениях было бы полезнее всего. С одной стороны, мы избежали бы сопутствующей всякому специализированному журналу опасности адресоваться лишь к уже обращенным, а с другой — мы узнавали бы о параллельной или дополняющей деятельности всех остальных. Но следует каким-то образом заполнить два пробела: плоды нашей деятельности должны доходить до широкой публики и не ограничиваться лишь теми, кто уже с нами, и в то же время члены группы должны быть полностью в курсе достижений друг друга. Это значит, что нам нужно по крайней мере рассмотреть возможность того, что рано или поздно мы будем издавать журнал. Может прийти время, когда мы не в силах будем достичь большего, чем предложенная мною неформальная организация, поскольку на большее мы просто не соберем денег. При наличии больших средств можно было бы сделать многое. Но при всей желательности этого, если для большего придется как-либо ограничить нашу независимость, я буду удовлетворен и таким скромным началом. Сама эта конференция показывает, насколько достижение нашей цели зависит от доступности финансовых средств, и мы не можем рассчитывать на постоянную удачу в добывании денег, как в этот раз, когда деньги безо всяких условий или ограничений поступили из швейцарских, главным образом, и американских — в виде оплаты транспортных расходов американских участников — источников. Я хотел при первой же возможности недвусмысленно уведомить вас об этом и одновременно выразить нашу величайшую признательность за эту помощь д-ру Гунольду, который собирал деньги в Швейцарии, и м-ру У. Г. Луноу из благотворительного фонда Уильяма Волкера в Канзасе, сделавшему возможным участие наших американских друзей. Мы еще в большем долгу у д-ра Гунольда за хлопоты по подготовке нашей встречи: его усилиям и прозорливости мы обязаны тем, что наслаждаемся всеми удовольствиями и комфортом. Мне кажется, что лучше не начинать обсуждение упомянутых мною практических задач, пока мы не познакомимся друг с другом получше и не приобретем больше опыта сотрудничества. Я надеюсь, что в ближайшие дни эти вопросы будут обсуждены в частных беседах и в ходе этих бесед постепенно выкристаллизуются наши идеи. Когда после трех дней работы и еще трех дней менее формального общения мы возобно - вим рабочие заседания, одно из них, быть может, мы посвятим систематическому обсуждению этих возможностей. До этого момента я откладываю попытки убедить вас в преимуществах названия, предложенного мною для названия общества, а также любые обсуждения принципов и целей, которым должна подчиняться наша деятельность. А в данное время мы просто конференция Мон-Пелерен, которой вы должны дать свои законы и чья процедура и судьба полностью в ваших руках.