Глава7.;Хикмат-мудрость или мистика?

Познай, где свет — поймешь, где тьма.
А . Блок

...В центре группы людей, расположившейся на камнях «священной» Сулейман-горы в Оше, сидел пожилой мужчина и нараспев читал потрепанную книгу.

Он часто поднимал глаза от ее страниц, пространно объясняя прочитанное. При этом женщины плакали, уткнувшись в платки, мужчины многозначительно покачивали головами, приговаривая: «О, аллах!» Закончилось чтение, собравшиеся помолились и стали спускаться вниз...
Как оказалось, приезжие были из Коканда и слушали чтение «священной» книги «Хикмат». Когда я спросил, о чем там написано, они мне ответили словами, внушенными им пропагандистами «Хикмата»: «Эта книга содержит мудрые назидания о том, как надо жить, чтобы быть порядочным человеком».
До сих пор еще встречаются верующие, с суеверным трепетом отзывающиеся о содержании этой книги: «О-о, «Хикмат» Ясави! Это — сгусток мудрости. Если бы каждый следовал его назиданиям, то в мире не было бы лжи и преступлений...»
Так ли это? Соответствует ли содержание «Хикмата» подобным утверждениям? Чтобы объективно ответить на эти вопросы, следует прочитать эту книгу без суеверного трепета, оценив поучения, здесь излагаемые, с позиций научного понимания действительности.
Прежде всего отметим, что современный вариант «Хикмата», который читают ныне верующие, не принадлежит весь перу Ясави. До нашего времени «Хикмат» дошел со значительными добавлениями, сделанными в целях пропаганды авторитета А. Ясави различными суфийскими авторами. Позднейшие вставки выдержаны в духе религиозно-пессимистических идей Ясави[152].

Может ли человек описать свою кончину или странствования своей «души» после смерти? Каждому понятно, что нет, не может. Между тем в «Хикмате» от имени А. Ясави в нескольких местах описывается его смерть:
Прощаясь навсегда, я отправился под землю (т. е. перешел в иной мир, умер,— Ю. П.),[153] Считая этот мир запретом...
В 63 года кончилась моя жизнь.
Дух Мухаммеда явился и был имамом В час моей кончины.
Все умершие были на этой панихиде.
При этом сам Мухаммед много плакал[154].
Когда спрашиваешь у верующих, как они относятся к этому очевидному факту неувязки содержания книги с действительностью, ответы даются самые неожиданные: «He нам судить», «Ясави знал, что говорил», «Святой все может» и т. п.
Как известно, религиозность мешает критически оценивать действительность. Верующие слепо принимают за истину все, что преподносится им религиозными авторитетами. И если бы было иначе, верующие, конечно, без труда смогли бы дать объективную оценку содержанию «Хикмата», не позволили бы проповедникам вводить себя в заблуждение.

Исследователи ясавизма давно уже обратили внимание и на то, что в «Хикмате» город Ясы часто называется Туркестаном. Между тем Ясы был переименован в Туркестан в XV в., то есть более чем через два века после смерти Ясави. Это также говорит о более поздних добавлениях к «Хикмату». Многие вставки, по-видимому, сделаны и в стихи Ясави.
«Хикмат» или «Хикмат-нома» («Книга премудростей») написана на старотюркском языке в форме стихов-поучений. «Книга премудростей» А. Ясави переписывалась учениками «святого» и распространялась по мусульманскому миру. Об этом можно судить хотя бы по одному из отрывков «Хикмата», в котором говорится: «Я, раб Ходжа-Ахмед, рассказывал вторую часть своей рукописи (буквально тетради)». Получается, что он излагает материал, который, быть может, после смерти самого Ясави был добавлен к ранее написанному и составил основу «Хикмата».
Издания всех вариантов «Хикмат-нома» обычно состоят из двух частей: обширного вступления и собственно стихов- поучений, приписываемых А. Ясави.
Содержание первой части вступления составляют восхваления Ясави как «ясновидца», мудрейшего наставника муридов и ревностного поборника мусульманства. Вместе с этим здесь дается тенденциозное разъяснение ясавизма как одной из разновидностей суфийского учения. Разностильность изложения, отсутствие строгой последовательности и частые повторения дают основание считать, что эта часть книги составлена не одним, а многими авторами, причем в разное время. Бесспорно и другое — авторы были последователями ясавизма, стремились к распространению и популяризации учения своего духовного учителя.
Надо сказать, что составители «Хикмата» поступили довольно прозорливо, предпослав книге вводную часть. Без нее «Хикмат» выглядел бы менее солидно. К тому же, витиеватость выражений и метафоризм в изложении взглядов автора основного текста, столь обычные для суфизма, делают его малодоступным для понимания мусульманских

масс. Поэтому вводная часть книги является своеобразной дешифровкой основного смысла «Хикмата», здесь главные положения ясавизма как бы перелагаются на удобопонятный для народа язык.
Значительное место в первой части «Хикмата» занимают наставления верующим, касающиеся того, как подготовиться к тому, чтобы стать посвященным в тайны суфизма, а ^атем и шейхом. При этом муриду предлагается: быть бедным, неукоснительно соблюдать требования шариата, предаваться постам и молитвам, всеми помыслами стремиться к богу. А чтобы достичь «высшего блаженства», «слиться» с богом, надо знать и строго блюсти 40 рангов (предписаний) дервишизма — по десять в каждой из его ступеней: шариате, тарикате, марифате и хакикате.
На какие же моральные установки призывает «Хикмат» ориентироваться мусульманина?
Чаще всего, пожалуй, повторяется требование признавать себя ничтожеством, жалким рабом, и, забыв все, стремиться к богу. Для этого предписывается: быть боязливым, скрытным, терпеливым, отрешиться от мира и ждать конца света, смириться с судьбой, считать себя прахом и т. п.
Устами Али, одного из «праведных» халифов, от имени Мухаммеда мусульман призывают стремиться к обретению таких качеств, которые бы способствовали превращению верующего в обезволенное и вечно трепещущее существо, всецело подчиненное воле пира. В наше время нельзя равнодушно относиться к тому, что требовали средневековые дервиши от людей, какими они хотели видеть своих собратьев. Достаточно перечислить некоторые из нравственных установок, воспеваемых «Хикматом», чтобы понять, какую «мораль» насаждали ясавиты, заботясь якобы о счастье людей.
Именем Мухаммеда всячески превозносится нищенство, которое якобы подразделяется на 10 лучей, 10 путей и 40 рангов. И если нищенствующий дервиш будет следовать им — он «увидит лицо бога». К числу этих лучей, путей, мест и рангов ясавизм относит как одно из самых достойных качеств терпение: «Терпеть страдания со стойкостью

8—2428

Аюба»[155]; «Терпение — это пять сокровищ». При этом дервишам предписывается терпеть бессловесно страдания, трудности, голод, несчастья, унижения. И за все невзгоды они должны быть благодарными богу, поскольку выпавшие на долю дервиша мучения рассматриваются как божье испытание крепости веры вступившего на «путь истины»; им внушается необходимость покаяния в грехах; обязательность совершения радений во имя бога, соблюдения постов, вознесения молитв и т. д.
Среди подобного рода призывов встречаются однако и такие: быть правдивым, нежным, заботливым, стремиться к знаниям, проявлять разумность, почтительность, быть стыдливым и т. п. Именно эти требования «Хикмата» чаще всего подкупают современных верующих. He зная того, что суфии вкладывали в содержание этих морально-этиче- ских категорий свой, специфический для их учения смысл, многие граждане ошибочно считают, будто «Хикмат» учит людей быть правдивыми, разумными, честными, любознательными и т. д. Принимая внешнее сходство моральных категорий, которыми оперирует суфизм, за идентичное с общепринятыми представлениями о честности, правдивости, почтительности, верующие утверждают, будто «Хикмат» учит людей только хорошему.
Это глубокое заблуждение, поскольку с точки зрения ясавизма быть правдивым, скажем, это означает не двуличничать и не обманывать лишь свое «братство», быть искренним дервишем, т. е. с глубокой преданностью выполнять все, что требует пир.
Призыв к знаниям, например, отнюдь не означает заботу о воспитании у дервишей таких исключительно ценных человеческих качеств, как любознательность, стремление к научному анализу объективных закономерностей действительности, к их изучению во имя интересов человечества. Такие качества прививает лишь подлинная наука, с которой дервишизм не имеет ничего общего. В понятие «стремиться
к знаниям» ясавиты вкладывали свой смысл — дервиши-де обязаны овладеть лишь той информацией, что заключается в тарикате.
Если вспомнить, что суфизм представляет собой довольно сложную систему религиозно-этических взглядов, то станет понятным, что для каждого дервиша был необходим определенный минимум знаний, без которого «влюбленный»,— так называли себя дервиши-ясавиты, имея в виду свою безграничную любовь к богу,— не был бы в состоянии овладеть «высшей истиной»— хакикатом. Это и обусловило включение в «Хикмат» «познание истины» в качестве одного из требований, предъявляемых к дервишам.
«Нежность», «влюбленность» по «Хикмату» понимается как умиление дервиша божеством, преклонение перед ним. Все лучшие эмоции и свойства души дервиш должен был обращать не к людям, а к богу. От него требовалось быть «влюбленным» в бога, проявлять «нежность» к нему и «стесняться» его. Ни «Хикмат», ни другая суфийская литература не позволяют по-иному расшифровать смысл этих понятий[156].
То же самое можно сказать по поводу содержания понятий честности, совести, справедливости, разумности и т. п., к которым апеллирует «Хикмат». В них вкладывается смысл, подтверждающий догмы суфийского учения о всемогуществе бога и необходимости слияния с ним «ничтожного» дервиша.
Вторую часть «Хикмат-нома» составляют собственно стихи-назидания, авторство которых приписывается А. Ясави.
Судя по стилю и содержанию, автором и второй части «Хикмата» не могло быть только одно лицо. Так, в начале книги от имени самого Ясави рассказывается о том, что, когда он вознесся на небо, то «все души поклонились ему, а Благодатная река вышла из берегов». Что это —
иносказание, приведенное самим Ясави, или добавление другого лица — трудно сказать точно, принимая во внимание манеру суфиев излагать свои взгляды в вычурных выражениях. Однако во многих случаях, как представляется, такого рода фразы являются добавлениями переписчиков и пропагандистов «Хикмата».
Несообразности, очевидные позднейшие наслоения, расхождения в стиле и противоречия дают основания считать, что «Хикмат» не может рассматриваться как цельный источник, обязанный своим появлением одному автору — Ясави.
Хотя поучения «Хикмата» внешне отличаются от предписаний ортодоксального ислама, в целом, в самой своей сущности, они совпадают: те и другие учат смотреть на мир, как на «греховный сосуд», содержимое которого нужно испить мусульманину во имя достижения «вечной райской жизни». Разница между исламом и «Хикматом» состоит лишь в предлагаемых путях и средствах «приближения к богу». Если предписания Корана и шариата оставляют мусульманам хотя бы некоторую часть времени для удовлетворения своих земных интересов, то «Хикмат» всецело подчиняет дервиша идее «слияния» с богом, как «высшей цели» бытия человека вообще.
По мусульманской традиции «Хикмат» подкрепляет свои позиции ссылками на авторитет Мухаммеда, Джеб- раиля[157] и других «приближенных» аллаха. Так, сам Ясави называется Джебраилем, «путеводителем» людей и «безгрешным». С похвалой перечисляются такие качества его характера, как рабская покорность року, слезливость, боязнь бога, терпеливость и т. п.
Биография Ясави помещена в «Хикмате» не случайно. В ходе ее изложения личность дервиша представляется весьма идеализированно, он показывается как человек, достигший высшего блаженства — слияния с богом.
Какие же нравственные идеалы пропагандирует «Хикмат», описывая биографию Ясави?

На первый план выдвигается здесь примерное много- терпение «святого». Именем Ясави мусульман призывают к покорному отношению к трудностям и невзгодам, якобы «посылаемых богом».

«Хикмат» призывает к «вершинам» терпения, говоря о его богоугодности:
Если угнетатель будет делать тебе зло — аллах свидетель.
Ты молись и подчиняйся.
Если в твоих страданиях не поможет истина,
То терпи и будь доволен этим...
Если угнетатель станет мучить тебя —
Ты плачь мне...
He обижая аллаха,
Держи голени ног чуждых тебе угнетателей...
Что бы ни выпало на твою долю —
Надо терпеть. Это от аллаха[158].
Эти поучения по существу повторяют постулаты Корана о необходимости быть терпеливым: «...Аллах любит терпеливых!»— и повиноваться эксплуататорам: «Повинуйтесь
Аллаху и повинуйтесь посланнику и обладателям власти среди вас»[159].
Логическим продолжением учения Корана являются призывы «Хикмата» к самоотрешенности, к презрению благ земной жизни и отходу от ее суеты. Коран поучает правоверных видеть в земной жизни только «игру и забаву». «А ближайшая жизнь — только пользование обольщением»[160].
В «Хикмате» идея «бренности» земной жизни и призывы к уходу в мир «истины» звучат с гораздо большей силой. Собственно, учение о пренебрежении к реальной жизни и о необходимости отказа от ее благ во имя достижения хакиката составляет суть ясавизма. Потому-то в этой книге так много и образно говорится о земных удовольствиях, как о греховном соблазне, которого нужно всячески избегать, дабы не навлечь на себя немилость бога и не отойти от «истины» (хакк). Именем Ясави «Хикмат» внушает, что
блага земной жизни — запрет (харам). Сам же Ясави будто бы «страсти изрезал ножом» и «проклял женщин всего мира», дав им «сто тысяч разводов», считал «этот мир врагом» и «наслаждения двух миров продал за опьяняющий напиток», т. е. за учение суфизма.
Обрисовывая Ясави этаким идеальным образцом для подражания мусульман, и дервишей в частности, «Хикмат» прославляет его фанатическое рвение на пути распространения религии и достижения «истины»:
Из любви к истине, совершая зикр,
Сам горел и сам умер.
До рассвета не спал и читал молитвы,
Ночью читал молитвы, днем постился...
60 ночей и 60 дней — один раз питание...
Я сам не смеялся в этом мире...
Проливая рекою слезы, я жил на этом свете...
Я, раб Ахмед, молился и много плакал...
Свои слезы, как подарок, я принес богу[161].
В награду за религиозный фанатизм обещается верующему все то же призрачное счастье райской жизни:
Послушные рабы и преданные своим хозяевам,
Живущие за счет милостыни,
Пожертвовавшие свои богатства,
В раю будут обнимать Самых красивых девушек[162].
Такие «мудрости» «Хикмата», высказываемые от имени Ясави, составляют в общих чертах содержание всей книги.
Даже краткий обзор догм «Хикмата» дает возможность узнать правду о нем. He секрет, что подавляющая часть верующих не читала этой книги, не знает смысла ее поучений и судит о ней лишь со слов всякого рода проповедников. Последние весьма произвольно и тенденциозно объясняют содержание «Хикмата», искусственно раздувая славу вокруг этого богословского источника среднеазиатского суфизма.

Анализ «Хикмата» позволяет с полным правом сделать следующие выводы о его содержании:
Во-первых, «Хикмат» следует рассматривать прежде всего как письменное руководство, предназначавшееся для дервишей-ясавитов. На протяжении веков оно дополнялось рядом положений, с тем, чтобы укрепить авторитет ясавизма среди мусульманских масс.
И «Хикмат» Ясави, и поучительные стихи его ученика Сулеймана Бакыргани, как отмечал академик В. В. Бартольд, «принадлежали к мусульманской миссионерской литературе, создававшейся для турецкого (тюркского.— Ю. П.) простонародья распространителями ислама»1. В течение столетий эти сборники служили учебниками в медресе Казахстана и Средней Азии.
Во-вторых, «Хикмат» не представляет собой того полезного в чем-либо для общества нравственно-этического кодекса, каким изображают его поборники религиозного учения. Общеупотребительное значение многих понятий в концепции ясавизма наполняется узко-специфическим религиозным содержанием.
Напомним, что создавался «Хикмат» около 800 лет тому назад в условиях средневековья фанатичными дервишами. Естественно, что авторы и пропагандисты «Хикмата» вкладывали в нравственно-этические категории, здесь проповедуемые, смысл, выражающий сущность вероучения суфизма. Сущность понятий добра, справедливости, честности, скромности и других, употребляемых в «Хикмате», не совпадает с тем содержанием, которое вкладывается в них нами, людьми советского социалистического общества, воспитанными на принципах коммунистической идеологии.
В-третьих, нельзя забывать, что представления о добре и зле, чести, правдивости и о других морально-этических качествах человеческой личности не вечны, а исторически изменчивы. Так, в современных условиях понятия братства, справедливости, честности, любви и другие по-разному
1 В. В. Бартольд. Соч., т. II1 ч. I. М., 1966, с. 256.
119

оттенкам) содержание вкладывают в них также буддисты, иудеи, христиане,— поскольку нормам общечеловеческой нравственности в религиях придается специфический смысл, подчиненный интересам того или иного культа.
Однако пропагандисты «Хикмата», игнорируя закономерности истории, пытаются представить его мораль вечной и неизменной, пригодной для всех времен и для любого уровня социального развития общества, в том числе и для социализма.
От тех времен, когда создавался «Хикмат», нас отделяют многие века. За это время бытие народов Средней Азии претерпело коренные исторические изменения. Они пережили и смерч монгольского нашествия, и кровавую деспотию Тимура, прошли сквозь мрачную ночь азиатского феодализма, царско-самодержавного режима и ужас белогвардейско-басмаческих зверств. Жизнь народов отсталого в прошлом Туркестанского края озарилась светом Октябрьской революции. Безвозвратно канули в историю времена эксплуатации, нищеты, невежества, экономической и культурной отсталости. За годы Советской власти бывшие «мусульманские народы» превратились в цветущие социалистические нации с высоким уровнем экономического и культурного развития. В результате руководимого Коммунистической партией социалистического строительства и претворения в жизнь ленинской национальной политики у нас в стране сложилась новая историческая общность людей — советский народ.
Естественно, что морально-этические нормы советского народа обогатились настолько, что их никак нельзя сравнивать с раннесредневековой моралью «Хикмата». И всякие попытки сведения норм морали советских людей до уровня средневековых принципов морали «Хикмата» следует квалифицировать как ретроградство, т. е. как сознательную или бессознательную защиту всего старого, реакционного.
В-четвертых. Враждебная направленность «Хикмата» против интересов трудящихся со всей очевидностью обна
руживается в том, что эта книга всегда служила реакционным силам руководством по усилению религиозного фанатизма среди населения.
Отдельные строки «Хикмата» о необходимости снисхождения богатых к нуждам бедняков еще не делают его учение демократическим. Насаждение мистики и фатализма, откровенные призывы к подчинению власти эксплуататоров, обращенные к тем же беднякам,— вот лейтмотив морали «Хикмата», фактически примиряющей бедняков с их положением угнетаемых. Мистика и безысходность, идеи покорности и бессилия перед социальной действительностью способствовали притуплению классового сознания трудящихся, мешали их объединению в борьбе против эксплуататоров. Так что отдельные сочувственные восклицания, касающиеся тяжкой судьбы масс, лишь создавали видимость народности «Хикмата». Фактически же рели- гиозно-мистическая основа его идеологии противоречила классовым интересам трудящихся.
Все это красноречиво свидетельствует о том, что суфийские идеи «Хикмата» всегда работали на эксплуататоров.
В-пятых, религиозно-этические назидания «Хикмата», рожденные в суфийской среде и рассчитанные на дервишей, в условиях советского общества являются вредным пережитком прошлого. Пропаганда мистико-религиозных взглядов ясавитов в качестве неких ценных для нашего времени «моральных принципов» представляет собой попытку идеологов суфизма оказать религиозное влияние на советского человека.
В-шестых, крайне мистические идеи и откровенно аскетические призывы «Хикмата» встречают в среде современного духовенства сдержанную критику и попытки представить дело так, будто «Хикмат» не имеет ничего общего с Кораном. Это другая крайность, обусловленная изменениями в сознании самих верующих, произошедшими под влиянием успехов коммунистического строительства. Налицо приспособленческие попытки духовенства отмежеваться от очевидной архаики «Хикмата» во имя сохранения глав
ного — своего влияния на верующих. Однако, к огорчению служителей культа, главные идеи «Хикмата» о величии аллаха, бренности бытия, ничтожестве человека и беспомощности его перед законами действительности («законами аллаха»)—полностью совпадают с аналогичными догмами Корана. В Коране утверждается то же самое — только лишь в незавуалированной форме и в несколько смягченных тонах. «Хикмат» же, развивая идеи Корана, усилил мистико-аскетические его положения.
Следовательно, содержание «Хикмата» необходимо рассматривать как выражение общей идеологии ислама, облеченной здесь в специфически суфийские формы применительно к конкретным условиям феодально-патриар- хальной Средней Азии.
К числу общих причин авторитетности «Хикмата», которая веками поддерживалась в массах и продолжает поддерживаться духовенством в наше время[163], можно отнести следующие:
1. Это, прежде всего, понятность языка, поскольку, в отличие от другой богословской литературы, написанной по-арабски и по-персидски (фарси), «Хикмат», будучи изложенным на родном или понятном для народа языке, был доступен для понимания многих коренных народов Средней Азии, особенно для кочевнических масс. «Хикмат» возник и сложился в условиях Средней Азии и юга Казахстана. Отражая в определенной степени условия жизни и выражая взгляды кочевников, он вобрал в себя отдельные нормы адата. Освятив эти нормы именем аллаха и «святого» Ясави, «Хикмат» закреплял их в быту
и сам становился своеобразным письменным нравственноэтическим кодексом. Приписываемое «Хикмату» авторство «высокочтимого» местного «святого Ясави» увеличивало во мнении масс авторитет этой книги и нередко выдвигало ее на первое место среди остальной богословской литературы. Патриархально-родовые отношения, сохранившиеся в Средней Азии вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции и оберегавшие традиции старины, способствовали тому, что из поколения в поколение передавалось мнение о «Хикмате» как о «святой» книге.
С победой социализма и ликвидацией родовых отношений была устранена социальная основа для воспроизводства из поколения в поколение легенд о «святости Хикмата». И в современных условиях всякие попытки сохранения авторитета этой книги обречены на неудачу. Делая вывод по сказанному, можно отметить, что «Хикмат» обращен своим содержанием в безвозвратное прошлое и всякая пропаганда его религиозно-мистических идей несовместима с современным уровнем науки и культуры. Мораль «Хикмата», как бы снисходящая до общеупотребительных понятий, имеет специфически-суфийский смысл и не совпадает с нравственно-этическими нормами социалистического общества. Поэтому ее, из-за коренной противоположности моральному кодексу строителей коммунизма, нельзя экстраполировать на условия нашей действительности; она препятствует верному пониманию объективных закономерностей истории, ограничивает и сковывает активную деятельность граждан, мешает окончательному освобождению верующих от груза религиозных пережитков.
После выяснения вопросов возникновения и содержания суфизма на среднеазиатской почве есть смысл познакомиться с историей строительного комплекса в гор. Туркестане. Такой экскурс в прошлое позволит убедиться, что появление комплекса на месте бдений ясавитов и захоронения их пира имеет прямую связь с интересами среднеазиатских правителей и султанско-байских верхов общества.

<< | >>

↑

Источник: Петраш Ю. Г.. Тень средневековья. 1981

Еще по теме Глава7.;Хикмат-мудрость или мистика?:

- Адвайта - Атеизм - Буддизм - Зарубежная художественная литература - Индуизм - Ислам - История религий - История церкви - Православие - Протестантизм - Религии разных народов - Религиозная литература - Религиозные деятели - Религия и наука - Священные тексты - Теология (Богословие) -