Нужно полагать, что только человек, никогда ничего не слышавший об общем принципе ассоциации идей, может утверждать, что необходим особый принцип для объяснения того, что определенные черты внешности, изменения в голосе и положении тела внушают идею и веру в наличие определенных мыслей, намерений и состояний духа.
Действительно, д-р Рид в доказательство этого говорит, что «маленький ребенок может испытать чувство страха благодаря виду разгневанного лица и может быть успокоен при помощи улыбки и ласки» (стр. 89). Я имел собственных детей и производил много наблюдений и опытов такого рода над ними, и на основании этих наблюдений без колебаний совершенно отрицаю в отношении их то, что в данном случае говорит д-р Рид. Я не сомневаюсь, что то же самое можно сказать п относительно всех других детей, если только дети д-ра Рида не отличаются от моих детей так, как различаются наши понятия о человеческой природе. По я верю, что природа совершенно единообразна в своих действиях и в своих произведениях, как бы различно мы ни понимали их. Д-р Рид говорит, что ребенок приводится в состояние страха; напротив, я утверждаю, что ребенок (если в данном случае не разуметь ребенка, который уже имеет значительный опыт и, конечно, уже наблюдал связи между вещами) совершенно не способен к страху. Я положительно утверждаю, что ни один ребенок никогда не обнаруживал ни малейшего признака страха или опасения до тех пор, пока он на самом деле не получал какого-либо повреждения или не испытывал ка- кой-либо боли. Дети чувствуют страх перед каким-нибудь лицом или какой-нибудь вещью только в силу связи между этим лицом или вещью и тем неприятным чувством, которое они испытали от них.
Если бы какой-либо инстинкт такого рода был особенно необходим, то таким инстинктом мог бы быть страх перед огнем. Но каждый мог наблюдать, что маленькие дети не обнаруживают никаких признаков такого чувства. Так, они готовы схватить своими пальцами пламя свечи или что-либо другое до тех пор, пока ие получат ожога. Но после некоторых неприятных опытов такого рода их страх огня становится одним из изначальных инстинктивных принципов д-ра Рида и действует так быстро и эффективно, как лучший из них. Сверх того, я без колебания могу сказать, что если бы хможно было наносить ребенку побои или чем-либо его устрашать, придавая при этом лицу приятное выражение, так, чтобы ребенок встречался с таким выражением только при данных обстоятельствах, и если его всегда успокаивать таким выражением лица, которое мы называем сердитым, то эта естественная и необходимая связь идей, о которой говорит д-р Рид, получила бы совершенно обратное выражение и мы могли бы наблюдать, как ребенок испытывает чувство страха при виде улыбки и как он приходит в радостное настроение при виде нахмуренных бровей. В действительности у нас нет большего основания верить, что ребенок естественно боится нахмуренных бровей, чем верить, что он боится оставаться в темноте. У детей нельзя найти никаких признаков этих явлений, пока они не встретятся с чем-либо неприятным в темноте или пока им не скажут, что там есть что-то страшное.