Библиография Исчерпывающая библиография по вопросу об объединениях государств дается ниже, здесь достаточно упомянуть работу G. J. Е b е г s, Die Lehre vom Staaten- bunde, Breslau. 1910, Ns 22, из серии «Abhandlungen aus dem Staals- und Verwaltungsrecht».
hrsg. von S. Brie und M. Flei- schmann (S. 206 ff.), поскольку там имеется изложение в историческом аспекте различных учений о правосубъектности объединений государств, подобных рассматриваемым здесь, а также специальное исследование: G. Ottolenghi. Sulla personality, Говоря о том, что Ватикан и католическая церковь чужды мирскому соперничеству, Анцилотти впадает в явное противоречие с действительностью. В действительности Ватикан и верхушка католической церкви принимают активное участие з международной политике и оказывают влияние на внутреннюю политику ряда буржуазных стран, в особенности таких стран, где силен клерикализм (Италия, ФРГ, Испания и др.). Ватикан и католическая церкозь являются орудием самых реакционных политических тенденций. — Прим. ред. internazionale delie unioni di Stati, «Rivista di diritto internazionale».. vol. XVII, 1925, pag. 313 segg., 461 segg.104 He вдаваясь в глубокое исследование вопроса об объединениях, во многих отношениях представляющих интерес для международного права, мы ограничимся здесь кратким очерком общего вопроса об их правосубъектности. Допустим, что в данном вопросе дело сводится только к предположению существования двух или нескольких субъектов международного права, которые между собой заключают договор о союзе, и что единственный стоящий перед нами вопрос состоит в том, может ли образованное таким путем сообщество, заимствующее из договора, и только из него, свое правовое существование, в известных случаях быть новым самостоятельным субъектом международного права. Объединения, имеющиеся в виду в данном случае, это, следовательно, те, которые, согласно общераспространенному ученику обозначаются термином международно-правовые союзы, в отличие от союзов конституционных, которые имеют своей основой внутригосударственное право. Их число весьма значительно и формы чрезвычайно разнообразны, но примеры, которые имеются в виду при обсуждении вопроса об их правосубъектности, на большей части сводятся к следующему: реальная уния, то есть объединение двух или более государств, обязующихся по договору иметь одного общего монарха и вследствие этого сообща осуществлять функции, свойственные главе государства в международных сношениях; конфедерация, то есть союз государств, образованный в целях осуществления общих политических интересов, и в особенности в целях совместной обороны, путем совместного выполнения известных международных действий (дипломатического представительства, заключения совместных договоров, ведения войн и т. п.) с помощью общих органов. Сюда же можно отнести Лигу Наций, которая приближается к исторически известным. типам/конфедераций, хотя и обнаруживает некоторые, свойственные только ей, отличительные черты. Напротив, в качестве примеров так называемых конституционных союзов обычно приводятся: федеральное государство, под которым разумеется единое государство, образующие элементы которого — население и территория — в то же время составляют элементы других государств, существующих внутри и под властью федерального государства; далее, отношения вассалитета, некогда весьма распространенные и сохранившиеся вплоть до последних дней в составе Оттоманской империи: и, наконец, теперь можно еще добавить, исходя из понятия, от которого отправляется самая теория, обширный союз Британской империи. Не вдаваясь в тщательный анализ сложного вопроса о допустимости и значении этой второй категории объединений, достаточно заметить, что наша проблема имеет свое действительное основание лишь в предположении, что речь идет о совокупности субъектов международного права — совокупности, которая, в силу самого понятия международного права, может иметь основой лишь соглашение и быть не чем иным, как сообществом. При отсутствии же такого допущения остается предположить возможность существования одного лишь унитарного государства с широкой децентрализацией, которая даже допускает возможность регулируемых международным правом сношений между его составными частями или провинциями, как бы мы их ни назвали, и другими субъектами международного права. Тогда возникает уже не проблема правосубъектности самой совокупности государств, а скорее проблема правосубъектности политических образований, зависимых от других политических образований и международной значимости самих отношений зависимости. В самом деле, никто никогда в прошлом не подвергал сомнению международную правосубъектность Оттоманской империи и не подвергает сомнению ныне международную правосубъектность Британской империи, несмотря на то что в первой существовали, а во второй продолжают существовать автономные политические организации, ставшие ныне субъектами международных отношений. И если возникли затруднения по поводу некоторых федеративных государств, образовавшихся в силу добровольного участия тех государств, которые вначале попросту составляли конфедерацию, то это потому, что не представляли себе ясно, что оценка этого факта с точки зрения международного права не может не привести к дилемме: или сообщество государств в известный данный момент прекратило существование, чтобы уступить место новому государству установлением автономии областей, соответствующих прежним государствам, или так называемое федеративное государство есть не государство, а сообщество государств, то есть остается по-прежнему конфедерацией, отличаясь лишь большей сплоченностью и прочностью взаимных уз. _ Уточнив 'таким образом вопрос, заметим, во-первых, что" в силу договора о такого рода сообществе, как в силу любого соглашения, могут возникнуть лишь правовые отношения между договаривающимися сторонами, то есть взаимные права и обязанности.
В результате каждого договора о союзе между членами союза создается не что иное, как особый правопорядок в недрах более обширного международного сообщества, — иными слова- 'ми, партикулярное право в пределах общего права. Но этим самым проблема отнюдь не разрешается. Правопорядок, созданный общественным договором, придает общественной группе унитарный характер', который допускает возможность противопоставлять группу в целом как 'отдельным ее членам, так и прочим субъектам, сосуществующим наряду с группой и вне ее. Разумеется, правовые отношения, складывающиеся внутри группы или касающиеся ее, можно разложить на правоотношения отдельных слагаемых, но унитарная .концепция. видящая в группе точку приложения для права (punto di riferimento giuridico), представляет явные преимущества простоты и ясности, от которых кет никакого повода отказываться, и как раз ввиду этих преимуществ такая концепция часто используется в нормах международного права. Если далее такого рода унитарную концепцию отношений, связанных с членами юридически оформленной общественной группы, представить как персонификацию самой группы, если, иными словами, правосубъектность коллективных организмов есть не что иное, как технический прием объединения одной или многих серий отношений, то в свою очередь это означает, что в международном правопорядке также существуют коллективные единства, (организмы), рассматриваемые в качестве субъектов права. В таком случае, однако, нужно признать, что такой прием допускает самое широкое применение и что правосубъектность союзов государств представляет особую проблему не только в отношении двух или трех видов, обычно рассматриваемых авторами, например реальная уния, конфедерация, а также Лига Наций. При наличии юридически оформленной группы государств всегда возможно, чтобы нормы международного порядка образовывали из нее юридическое единство в указанном смысле. Когда статья ХХХУП заключительного протокола, составляющего приложение к Берлинской радиотелеграфной конвенции, заключенной 3 ноября 1906 года, снабжает Международное телеграфное бюро полномочиями, предусмотренными статьей 13 названной конвенции («при условии (sous reserve) согласия правительства Швейцарского Союза и одобрения Телеграфного союза»), то вполне можно сказать, что персонифицируется группа государств, заключивших Петербургскую конвенцию 10—22 июля 1875 года, точно так же как статья 49 Версальского договора, постановляющая, что «.Германия отказывается в пользу Лиги Наций, рассматриваемой здесь какфидеикомиссарий, от управления определенной нижеозначенной территорией» (Саарский бассейн), персонифицирует группу государств, заключивших Устав Лиги Наций. Здесь имеет место один и тот же прием, и следует полагать, что некоторые расхождения во внутреннем устройстве обоих союзов не могут дать основания для того, чтобы оценивать его существенно отличным образом. Доктрина, прежде всего германская, широко обсуждала вопрос о международной правосубъектности союзов государств, отправляясь от предпосылок, несовместимых с принятыми в настоящей работе. Когда, например, существование субъекта ставится в зависимость от такой организации группы, при которой образуется коллективная воля, отличная от воли отдельных составных членов, то подставляются социологические данные на место нормативного исследования, свойственного юридической теории, в силу которой воля есть явление не психическое, не социологическое, а попросту есть факт вменения (см. ниже, гл. II, § 1). Когда наличие международной правосубъектности союза ставят в зависимость от его правосубъектности по внутреннему праву якобы потому, что одна и та же организация не может быть субъектом и во внешних отношениях, не будучи прежде таковым в собственном (внутреннеьфшравопорядке, то при/этом забывают то обстоятельство, что правосубъектность есть нё что иное, как свойство дестинатора правовых норм, и потому не может рассматриваться иначе, как в одном только правопорядке и единственно в нем (см. выше. стр. 124). А когда, наконец, объединяя международную правосубъектность с суверенитетом, утверждают, что таковая зависит от того, является ли суверенной коллективная организация или составляющие ее компоненты, то упускают из виду, что суверенитет, в принятом здесь смысле слова, то есть в качестве выражения верховной власти (по формуле «власть определяет свою собственную компетенцию», или же по формуле «власть неограниченного самоограничения», или, наконец, иным подобным способом), лишен международноправового значения, которое исходит не из верховенства субъектов, но из их подчинения высшему началу. — В действительности, если исходить из того принципа, что проблема правосубъектности той или иной общественной организации не может витать в области общей и отвлеченной, на может быть разрешена только в связи с определенным правопорядком, то я полагаю, мы будем вынуждены допустить, что в таком правопорядке, как международный, указанное .унитарное понимание юридически оформленных групп государств, о чем выше было изложено, составляет единственный б Д. Анцилотти положительный критерий, позволяющий дать отзет на поставленный вопрос. А то обстоятельство, что приведенные отдельные правопорядки, таким образом понятые, обозначаются как субъекты или как-нибудь иначе, по существу, есть вопрос словоупотребления. Важно, и об этом не следует забывать, что такое понимание субъекта есть чисто технический прием, законность применения которого потерпела бы ущерб, если бы из принципа правосубъектности группы государств выводились последствия, которые не были бы просто применением договора о союзе и тем способом, каким правопорядок, вытекающий из такого союза, рассматривается международными нормами.