АРИСТОТЕЛЬ

АРИСТОТЕЛЬ —прозван князем философов или философом из философов, явился основателем школы, которая пережила и в конце концов поглотила все прочие школы50. Это не означает, что она не имеет поражений, неудач.

В нынешнем XVII в. она подвергается особенно сильным потрясениям 51. Но католические богословы, с одной стороны, и протестантские — с другой, прибегают к ее помощи, пользуясь ею как маяком, и они так укрепились в своей борьбе против новых философов, которую ведут, опираясь на поддержку светских властей, что нет никаких признаков того, что школа Аристотеля скоро утратит свое господство... Хотя ему можно было бы совершенно справедливо воздать большие похвалы, несомненно, что большинство измышлений и заблуждений относительно Аристотеля имеют своим источником восхваления, которыми его осыпали. Например, разве не лжет тот, кто утверждает, что если в «Физике» Аристотель говорит как человек, то в «Этике» он говорит как бог; что можно сомневаться в том, не ближе ли он в «Этике» к юристу, чем к священнику, или к священнику, чем... к пророку, или к пророку, чем к богу? В примечании я приведу некоторые восхваления, еще более сильные, чем эти. Кардинал Паллави- чини43 не находит для себя ничего затруднительного в утверждении, что без Аристотеля церковь оказалась бы лишенной некоторых догматов веры (I). Не одни лишь христиане так возвысили философию Аристотеля. Ничуть не меньше она вскружила голову магометанам, и рассказывают, что еще сегодня, несмотря на царящее среди них невежество, они имеют школы аристотелевской философии. Те, кто знает, что такое философия, будут вечно изумляться, видя, Как в течение веков авторитет Аристотеля до того почитался, что если один из участников диспута цитировал отрывок из этого философа, то человек, отстаивавший противоположный тезпс, не осмеливался сказать transeat [опровергаю]! Необходимо было, чтобы он либо отрицал [подлинность] цитаты, либо по-своему ее истолковывал (L). Таким образом, с цитатами [Аристотеля] обращались подобно тому, как в богословских школах относились к Священному писанию. Парламенты, запретившие всякую философию, кроме аристотелевской, могут быть скорее извинены, чем теологи. Ведь независимо от того, убеждены члены парламентов (а это весьма вероятно), что данная философия лучше всех, или они этого не думают, но забота о благе общества могла побудить их запретить новые взгляды из опасения, что академические споры распространят свое вредное влияние на общество и нарушат общественное спокойствие. Но больше всего должно изумить умных людей то, что философские теории Аристотеля так вскружили голову профессорам. Если бы это предубеждение проявилось в отношении его «Поэтики» или «Риторики», было бы меньше оснований удивляться. Но людям кружат голову даже самые слабые из его работ, я хочу сказать о его «Логике» и «Физике» (М). Надо отдать справедливость самым ослепленным сторонникам Аристотеля, что в той области, в которой он противоречит христианству, они его покинули. Этот вопрос важен в высшей степени, поскольку Аристотель утверждал вечность Вселенной и не верил, что провидение распространяется на существа в подлунном мире. Что касается бессмертия души, то неизвестно, признавал ли он его... В то же время, если верить некоторым перипатетикам, он не игнорировал таинства троицы, он умер возвышенной смертью и наслаждается вечным блаженством... Я где-то читал, что до Реформации в некоторых церквах Германии каждое воскресенье читали народу «Этику» Аристотеля вместо Евангелия... В конце концов не следует удивляться, что перипатетизм, такой, каким его преподают в течение многих веков, находит так много покровителей и что его интересы считаются неотделимыми от интересов богословия. Ведь он вырабатывает в уме привычку соглашаться с тем, что лишено очевидности. Это единство интересов должно быть для перипатетиков залогом бессмертия их школы, а для новых философов — основанием для уменьшения их надежд; к тому же есть идеи Аристотеля, которые отвергнуты современными философами и которые необходимо одобрить. Протестантские богословы значительно изменили свои взгляды, если верно, что первые реформаторы действительно так резко выступили против перипатетизма, как утверждают...

(I)... В представлениях (remontrances) Сорбонны, на основании которых парижский парламент вынес приговор о раскольниках в 1629 г., содержится следующее: нельзя задеть принципы философа Аристотеля, не затронув принципы схоластического богословия, преподанные церковью. В 1624 г. парижский парламент изгнал из своей среды трех человек, пожелавших публично отстаивать тезисы против учения Аристотеля; запретил кому бы то ни было публиковать, продавать в печатном виде или устно распространять положения, содержащиеся в этих тезисах, под страхом телесного наказания; запретил преподавать какие бы то ни было положения, направленные против древних и апробированных авторов под страхом казни.

(L) Если один из участников диспута цитировал отрывок из этого философа, то человек, отстаивавший противоположный тезис, не осмеливался сказать tran- seat [опровергаю]! Необходимо было, чтобы он либо отрицал [подлинность] цитаты, либо по-своему ее истолковывал.

Если кто-нибудь решится оспаривать этот факт, я отошлю его к нескольким напечатанным в XVI в. курсам философии, где господствует следующий метод. Автор доказывает свой тезис прежде всего при помощи авторитетов, а затем доводами. Доказательства при помощи авторитетов — это цитаты из Аристотеля. Ответ на возражения содержит также две части. Прежде всего доказывается, что цитаты из Аристотеля, кажу- щиеся противоречащими тезису автора и служащие доказательствами его противникам, согласуются с его тезисом. Затем выдвигаются доводы в пользу тезиса по существу, но при этом весьма остерегаются сказать: я признаю, что Аристотель так думал, и тем не менее я не считаю ошибочным мой тезис, где я отстаиваю иное учение. Все искусство свое употребляют на то, чтобы найти в цитатах смысл, согласующийся с предметом спора. Этот метод применяется у сторонников римской церкви еще и теперь в богословских школах по отношению к святому Августину п Фоме Аквинскому.

(М) Людям кружат голову даже самые слабые из его работ, я хочу сказать о его «Логике» и «Физике». Чтобы убедиться в слабости этих работ, нужно лишь познакомиться с «Парадоксальными упражнениями против Аристотеля» Гассендп. Он там достаточно приводит доводов против философии Аристотеля вообще, чтобы убедить любого непредубежденного читателя; что она никуда не годна. В частности, он там частично ниспровергает диалектику этого философа. Он собрался критиковать таким же образом «Физику», «Метафизику» и «Этику», когда узнал о грозном возмущении партии перипатетиков против него, и он предпочел прекратить свою работу, чем подвергнуться отвратительным преследованиям.

Заметьте, я не отрицаю, что в «Логике» и «Физике» Аристотеля есть много такого, что указывает на возвышенность и глубину его гения. Можно с этим соглашаться и в то же время считать преувеличенными его восхваления... папример, как у отца Рапена44, писавшего: «Ничего систематического и твердого пе появлялось в области логики до Арпстотеля. Этот гений, исполненный разума и проницательности, настолько углубился в бездну человеческого духа, что проник во все его пружины посредством точного различения всех его действий. До него никто еще не исследовал эти обширные основания мыслей человеческих, чтобы познать их глубину. Аристотель был первым, кто открыл этот новый путь, чтобы достичь знаний посредством очевидности доказательства и чтобы геометрически прийти к доказательству посредством присущей силлогизму достовер- ности, создав тем самым совершеннейшее творение и величайшее достижение человеческого ума...» 52 Можно достойным образом хвалить трактат этого философа о силлогизме, не употребляя столь чрезмерных выражений. В «Физике» есть ряд весьма возвышенных вопросов, которые он развивает и освещает как большой мастер. Но в конечном счете в основном, в целом это произведение ничего не стоит: infelix operis summa [в целом неудачное]. Главная причина этого заключается в том, что Аристотель сошел с пути, которого держались самые превосходные физики, занимавшиеся философией до него. Они полагали, что изменения, совершающиеся в природе, представляют собой лишь новое расположение частиц материи. Они не признавали возникновения в строгом смысле слова. Это учение Аристотель отверг 53, и из-за этого он сбился с пути. Он необходимо должен был признать, что возникают новые объекты (etres) и что другие объекты гибнут. Их он отличил от материи, придумал им имена; он утверждал или предполагал вещи, отчетливой идеи которых он не имел. Однако хорошо философствовать без очевидности идей столь же невозможно, как плавать на корабле по морям без Полярной звезды или без компаса. Изменить этой путеводной звезде, т. е. покинуть очевидность,— значит уподобиться путешественнику, который в незнакомой стране отказался от проводника, или хотеть бродить ночью без свечи по дому, не зная расположения его покоев. Всякий знает бесчисленное множество форм и различных свойств субстанции, которые ввели последователи Аристотеля. Он им показал этот путь заблуждения, и если в XVII в. физика блестяще восстановлена, то это произошло лишь благодаря восстановлению древних первоначал, т. е. посредством обращения к очевидности потому, что было исключено учение о возникновении огромного числа сущностей, о которых наш разум не имеет никакой идеи, и еще потому, что ученые сосредоточили свое внимание на форме, движении и положении частиц материи —на всех тех вещах, которые воспринимаются ясно и отчетливо...

<< | >>

↑

Источник: Бейль П.. Исторический и критический словарь в 2-х томах / Сер.: Философское наследие; год.; Изд-во: Мысль, Москва; т.1 - 391, т.2 - 510 стр.. 1968

Еще по теме АРИСТОТЕЛЬ: