ЛЕКЦИЯ 12

Сегодня наш предмет — национальный идеал тела и смыслы телодвижений: жесты, танцы, игры, спорт.
Антропологические типы человеческих тел находятся в соответствии с природой, с национальным Космосом (или развиваются в соответствии с ним, приходят в ходе исторического развития к гармонии с ним...).

И обратно: тело аборигена может служить матрицей, моделью для познания национального Космоса.
Тела земледельческих народов отличаются от тел кочевников — соответственно различаются идеалы красоты человека. Крестьянин подобен дереву: дубу, ясеню, сосне... Его торс с руками и ногами должен быть кряжист, подобен мощному стволу с ветвями. У него должны быть широкие плечи («косая сажень» — мера русского богатырства) и грудь. Его конечности— узловаты, он жесток в кости, чтобы быть устойчивым на земле. Его фигура — из прямых и острых углов: чтобы шарнирами рук и ног работать лучше, пахать...
Идеал тела кочевника — гибкое, округлое, обтекаемое (не угловатое), животно-подобное, даже кошачье, не большое, но пластичное, не прямоугольное, а шарообразное. Ноги слегка кривоваты — чтобы обнимать коня.
НОС несет много информации об этническом типе и индивидууме. Нос — это перед, это угол, наиболее выдающаяся часть лица. Острый, длинный нос выражает энергию, волю пронзать бытие в деятельности и агрессии. Римляне, германцы, норманны (люди Севера), арийцы, семиты (евреи, арабы), грузины, армяне... Нос выражает волю быть личностью, меру «я»: «задирать нос» — означает гордость.
«Римский нос» характерен для германцев и соответствует их прямолинейной воле вперед, однако одновременно символизирует и недостаток гибкости, склонность к ригидным формам, стереотипу и шаблону— даже в военных операциях. Толстой в «Войне и мире» поиздевался над диспозициями штабистов Пфуля и Вейротера, согласно которым так гладко все писыва- лось на бумаге: die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert = «первая колонна марширует, вторая колонна марширует...» — а реальное сражение развертывалось совсем по- другому.
Носы кочевников (монголы, тюрки...) уплощены. Перед в их пространстве не более важен, чем бок-сторона или спина: человек призван быть подвижным и оборачиваемым быстро, иметь мобильную реакцию во все стороны — подобно кошачьим хищникам, чьи носы тоже плоски.
Носы русских — картошкой или курносые. Они свидетельствуют об отсутствии гордости в характере, о слабости самоуважения и эгоизма, что они — женоподобны, добряки. Курносый нос (с провалом небольшим там, где в римском носе —горбинка) — это как искривленный фаллос, пенис-вагина. Вообще нос — представитель, субститут и посол мужского полового органа на лице: тот —скрывается, а этот — в открытую. Нос и фаллос — гомологи в вертикальной симметрии человеческого тела. И когда в повести Гоголя «Нос» нос разгуливает как независимая персона, — это означает, что его обладатель, майор Ковалев, — кастрирован... И повесть — его сон в страхе кастрации — накануне женитьбы...
ГУБЫ тоже многое рассказывают о народах и характерах личностей. В губах — наша внутренность, везде сокрытая кожным покровом, слегка высовывается, заголяется — и тем самым мистерия наших глубин, недр чуть приоткрывается наружу. Тайное становится явным — ткань и текстура, из чего мы состоим.
Выпуклые губы означают открытость, доверчивое отношение к людям и к миру. В то же время они — вагинальны и могут означать похотливость. Индивидуумы с узкими сжатыми губами — замкнутые, центростремительные, с развитым чувством своей обособленности, «я»-йные, мало коммуникабельные...
Глаза и уши людей тоже скоррелированы с национальными Космосами. Окно = око. А вот юрта, жилище кочевника, не имеет окон, тогда как изба земледельца и дом горожанина богаты окнами = взглядами в мир вокруг, а точнее — перед ними, ибо именно юрта округла, как и тело кочевника. Кочевники (монголы, тюрки...) — имеют раскосые глаза, в отличие от широко раскрытых, озерных, даже как бы вогнутых глаз северян- земледельцев и от выпуклых глаз (как и губы) жителей экваториальной Африки и Америки, которые словно притянуты интенсивным солнцем. Китайцы, японцы — косоглазы: чтобы видеть вбок, иметь боковой обзор, что необходимо в густоте существ природы там и в изобильном населении вокруг них.
Земледельческий, статический народ и человек среди полей и вертикали лесов должны иметь широко раскрытые глаза, чтобы видеть разнообразие явлений, которые вблизи, так что тут близорукость распространена, и космос работает на близком расстоянии. Мысль человека из земледельческого народа работает в сторону дифференциации вещей и их свойств, его Логос любит описания и классификации.
Для кочевника окружающий мир более монотонный: степи, пустыни, горы вдали... Вблизи — особо нечего разглядывать, зато зрение должно разглядывать горизонт: не появятся ли вдали враг или дичь, или зверь? Зрение кочевника дальнозорко, и его глаза — маленькие линзы, стянутые, как у орла или сокола. И в метафорах: кочевник —джигит сравнивается с орлом, соколом, а крестьянин —с волом, лошадью...
Национальные жесты, танцы, игры, спорт на свой лад отображают, каким образом различные народы обращаются с Пространством, и тем самым их рассмотрение тоже поможет нам в объяснении национальной Космо-Психо-Логии. Термин «жест» происходит от латинского дезШэ, что означает «деяние», «действие». Каждый жест, поза есть определенное поведение, разговор с Пространством, и при этом органы человеческого тела служат как слова, а телодвижения — как предложения. А уж «асаны» индийской йоги: позы «Лотос», «Змея», «Свеча» и др., а также различные позы в соитии, описанные в Кама-сутре, — это уже целые философемы, определенные мировоззрения. Ибо в своей позе йог подражает некоей структуре Вселенной, вызывает ее строй-склад пред очи своей души и ума.
В статических позах человек исповедует свою сущность как растения, при движении — свою ипостась как животного. Своими телодвижениями человек вышивает орнаменты по пространственному континууму. Каждая национальная культура в ходе истории развила множество ритуальных телодвижений, что зафиксированы в национальных играх, танцах, видах спорта, и в них отражены различные представления о человеке и мире.
Вклад американцев в мировой арсенал поз — это ноги на стол. Поза эта —оскорбительна в русской шкале ценностей, и у нас даже есть пословица: «посади свинью за стол — она и ноги на стол». Однако эта поза представляется американцам совершенно естественной. Пионеры-первопроходцы, трудяги, исходив десятки миль, испытывали потребность дать отдых ногам, и такая поза целительна для оттока крови по венам. Таково прагматическое объяснение этой позе. Но есть в ней и метафизический смысл. Стол в обиходе людей Старого Света — место для трапезы, застолья и беседы, для обмена мыслями, для чтения книги, — то есть для социально-культурных действий. И вот на этот уровень, высший для евразийцев, американец... положил. Американская цивилизация начинает там, где евразийская кончает, и она служит первой в качестве пьедестала.
Руки, ноги = плавники и крылья человека. Когда мы плаваем, наше тело определенными взмахами производит разнообразные волны, и их упругость дает нам ощутить грудь воды. Подобно этому в танцах и играх наши движения в воздушном пространстве расписывают его геометрическими фигурами и созданиями воображения. Пройти расстояние от одного угла сцены до другого можно за несколько секунд, но выходит балерина и расписывает телом воздушные замки, и мы, захваченные изобретательными трудностями преодоления этого пространства, готовы часами смотреть на сцену...
Ритуальные религиозные процессии и танцы, и пляски в Африке, где у аборигенов нет специальных храмов, помещений, где обитают их боги, выполняют функцию спонтанных зданий, живых домов из человеческих тел, как из кирпичей. Вот почему африканские танцы столь экстатичны и оргиастичны: они — акты сакральной литургии, соития со своими богами, воссоединения, религии.
В танцах имитируются телодвижения в ходе различных работ: «А мы просо сеяли, сеяли!..» — и хоровод изображает притоп и прихлоп; телодвижения охотника крадучись, воинственные марши...
В танце человек уподобляет себя разным животным: даже современный городской танец «фокс-трот» — буквально «лисий шаг»; есть и «гусиный шаг», и как медведь-увалень вперевалочку. Но больше всего уподоблений — с птицами, потому что танец есть в принципе война с нашей земностью, одоление гравитации и декларация нашей, человеков, воз-духовной природы. Русская женщина в танце — выплывает «лебедушкой», есть и танец «уточка» = птицы водоплавающие, как и сущность русской девушки — русалочья. Это женщина-мать = водо-земля в этом Космосе, а девушка = водо-воз-дух. У мужчин главное в танцах — прыжки, подскоки, а руками — как крыльями себя по фюзеляжу тела, по бедрам хлопают, словно стимулируя взлет прочь от земли. То же — и чечетка цыган и стремительный перебор на носочках в лезгинке.
А вальс — это же целая философия! Это космический танец Коперниканской эры. Проделываем вращения двух родов: вокруг своей оси (с партнером мы — воссоединенный целостный человек, «андро-гин» Платона, что значит, буквально, «муже- жена) и по кругу зала — то есть в вальсе мы равны Земле, земному шару, что и вокруг своей оси вращается, и по орбите вокруг Солнца. В этом — упоение вальса; его захватывающее дух кружение — той же природы, что и коловращение Земли: мы ей уподобляемся в танце, ее собой чувствуем. В вальсе мы — само совершенство. Отсюда и само-и-взаимо-восхищение во время вальсирования.

И недаром в послекоперниканской Европе так развился этот танец и перешагнул все границы, давая всем чувство сопричастия к универсуму: чуять себя не немцами и русскими, а «землянами» и «солнцарами».
Такт вальса на 3 есть троица — совершенное и полное число: ибо лишь тремя точками можно осуществить поворот кругом (и окружность лишь через треугольник характеризуема и описуе- ма). Остальные же такты и размеры-метры в музыке: на 2 и на 4 — парные, квадратные, прямоугольные — выражают уже машинную цивилизацию, «ургийны»: в танго и фокстроте ходят граждане — как шатунно-кривошипный механизм в паровой машине (еще и углами локтей туда-сюда толкают).
Вольные же, импровизационные танцы середины XX века: рок-н-ролл, твист («расщепляй»), шейк («тряси») и проч. — это уже бунт естества против машинной цивилизации, бунт «гонии» против «ургии».
Дробь ногами у испанской танцовщицы и щелканье кастаньет— это язык птиц.
И у нас в русской пляске своя идет обработка Пространства и вычерчивание своих фигур и орбит там. Хлопанья в ладоши, по голенищам, пяткам, по бедрам —это плоскостями (= родимыми сторонками), обработка воз-духа (как в бане— духовитым веничком), а не уколами рапир-шпаг...
Да, еще в добавление к современным танцам: рок-н-ролл, твист и проч. — понятно, что после того, как человек целый рабочий день отдал своему боссу, Молоху индустрии, человеческое существо испытывает потребность — развинтиться (буквально: ибо у конвейера работник словно привинчен к железной ленте...), освежить жизненную силу в себе тем, что — броситься в противоположную крайность: ощутить себя животным, даже зверем (вот откуда потребность в глазении жестоких фильмов ужасов с садизмом и сексом)...
Не могу удержаться, чтобы не привести выдержки из работы моей студентки в Весленском университете Габриэллы Маркус «Разнообразие миров в национальных танцах». Она демонстрирует, как вечные проблемы Духа и Материи, Души и Тела ставятся в танце: его фигуры -- это изобретательные опыты победить Пространство, расширяя применение и диапазоны человеческого тела.
«Во Франции возник классический романтический (возможное сочетание! — Г. Г.) балет. Если мы будем иметь в виду концепцию равновесия, присущую французскому народу, никакой танец не соответствовал бы этому более. Сама сила, надобная танцовщикам, сбалансирована с грацией. Балет требует чрезвычайно мощной физической формы, однако эта форма, особенно в балерине, едва ли предполагается быть видимой. Цель балетного танцовщика — развить мускулы, которые не видимы. Здесь развитие видимых мускулов препятствует развитию тех, что менее видимы, но более нужны...
Балет может рассматриваться как комбинация противоположностей: воды и огня. Текучести танца противополагается огненная страсть; волнообразной эмоции симметричны огонь и энергия физического движения. Образ Франции — это фонтан и взрыв. Фонтан есть парящий взрыв; он есть текучий прыжок без усилия, и этому только классический балет соответствует. Как пишет танцовщик Эдвин Денби, «только в танце классического балета танцовщик умеет прыгать сквозь воздух медленно». Прыгать сквозь воздух медленно! Это значит: применить упругую пылкую энергию, но демонстрировать безусильную грацию— как это точно подобно фонтану, который взрывается каждый миг вверх — только чтоб стекать вневременно вниз...»
Да, ФОНТАН — наиболее адекватный символ для французского Космо-Психо-Логоса «огне-воды». Хотя он изобретен в Древности, но усовершенствован и распространен во французском парковом искусстве вокруг дворцов. Фонтаны Версаля породили и фонтаны Петергофа возле Петербурга. Фонтан —постоянный источник вдохновения для французских поэтов: достаточно вспомнить знаменитую балладу Франсуа Вийона «От жажды умираю — под фонтаном», — сочиненную как раз во французском стиле парадоксального баланса между крайностями.
Но вот как далее Габриэлла Маркус трактует африканские танцы. «Ряды мужчин и женщин в одинаковых одеяниях танцуют мерными шагами, топая и прыгая, их взгляды внимательно и напряженно вперены в землю, которая — их источник... И в самом деле: бог и земля неотделимы для них, в соответствии с некоторыми верованиями племени «вуду» все — одно, едино. Итак, народ —един, танцуя в унисон; небо и земля —единое, почитаемые одновременно». А вот какое преобразование претерпели африканские танцы, когда попали на американскую почву: «В Соединенных Штатах восприняли их огнеподобную энергию, но сопрягли ее с манифестацией личности. Можно так интерпретировать каждого танцующего, что он исполняет как бы свою «Песнь о Себе» (название поэмы Уолта Уитмена. — Г. Г.), и это небольшое, но энергичное изъявление его (или ее) индивидуальности».
Танцы в Азии выражают другую философию: «В воинственных танцах, несмотря на их очевидный неистовый характер, акцент полагается на внутреннем спокойствии, так чтобы обезоружить врага —его же собственной энергией... Таковы танцы в символике «Инь — Ян»: в них энергия статики и мощь покоя».
Национальные виды спорта —другая область, где национальные образы мира, идеи о человеке выражены очевидным образом. В американском футболе поле разделено на ряд параллельных линий (как ступеней к успеху), и задача команды — продвигаться упорно к воротам команды противника, захватывая линию за линией, по-бульдожьи, шаг за шагом, прямолинейно с силой и волей, брутально, набрасываясь друг на друга и образуя ужасные кучи из тел. Тут нет элегантного маневрирования — этих орнаментов, что вышивают по полю, как по ковру, движения игроков в европейском футболе — нитями своих траекторий, бегая и танцуя с мячом — именно играя с ним. Виртуозно обрабатывая мяч, игроки как бы кокетничают с шаром земным, флиртуют с любимой матерью-землей в свободном и артистическом отношении к Пространству. В американском футболе Пространство трактуется более примитивно: оно — в прямых линиях и барьерах для преодоления, осиливания...
Интересные идеи о национальных видах спорта выражены в курсовой работе одной из моих студенток в Весленском университете — Рэчел Лонг. Она сопоставляет американский футбол с итальянским (европейским вообще): «Игра — манифестация идеалов: брутальное торжество победоносной команды выражает дух американского империализма, а защитная одежда игроков напоминает об американской зависимости от техники ради выживания. Футбольная игра развивается очень быстро в духе американской души, которая чувствует себя при себе в наиболее скоростных, напряженных ситуациях.
Итальянский футбол называют в Соединенных Штатах «со- цер». Этот вид спорта запрещает применение рук... Ведь итальянцы работают руками более, чем нужно, разговаривая между собой...
Теннис —очень техничная игра, он распространен у англичан. Движения четки и аккуратны. Правила игры очень специфичны, и замечания судей редко оспариваются. И это характерно для английского отношения к миру: человек должен действовать внутри рамок системы, не оспаривая работу социума и не стремясь к резким переменам. Уимблдонские корты покрыты натуральной травой, что отражает любовь англичан к естественным паркам. В конце игры участники делают поклон вежливости в сторону судей или королевской семьи, члены которой могли бы присутствовать...
Французский буль— провинциальный вид спорта, он разыгрывается между друзьями, а не между организованными командами. Это очень древнее времяпрепровождение не выходит за пределы Франции. В паузах между таймами игроки оживленно беседуют, ибо французы очень говорливы, и время для них — пропащее, если не заполнено разговором. В конце игры по традиции победитель покупает вино и угощает остальных участников (восстанавливая баланс. — Г. Г.), которые поднимают тосты в честь победителя (честь ценнее во Франции, чем деньги. — Г. Г.). Щедрость и взаимное уважение характерны для французов.
Шахматы — игра, изобретенная в Индии, — отражают Индийский Космос, изобилующий бесконечными комбинациями элементов и неисчислимыми переселениями, превращениями душ. И если пешка (= существо низшей касты) следует законам своей дхармы, то в конце своего существования она имеет шанс возродиться в высшей касте — явиться ферзем с другими уже правилами поведения и передвижения. В религии индуизма — политеизм, там много «главных богов»: Брама, Индра, Вишну,
Шива, Сурья, гандхарвы, асуры и прочие существующие во множестве миров... И в шахматах любая фигура может тотально изменить ситуацию своим изобретательным ходом. И когда я читал в эпопее «Махабхарата» описания сражений между пан- давами и кауравами, я не мог удержаться, чтобы не сопоставить их с дуэлями на шахматной доске. Например: Дурьодхана поразил стрелой возничего Юдхишхитры. Последний в свою очередь сразил четырех коней колесницы Дурьодханы. Тогда Дурьодхана послал стрелу с алмазным наконечником... и т.п. Тут эквивалентные комбинации напоминают меры сил шахматных фигур. Слон равен трем пешкам, тура равна двум коням; королева = тура + два слона = тура + слон + конь = слон + 8 пешек и т.п. То же самое и в эпосе: возничий = 4 коня; стрела с алмазным наконечником = палица... И т.д.
В играх Западной христианской Европы забавляются с шаром, который был Сферосом —совершенным телом и моделью мира для языческой Греции. Европейцы-христиане унижают, пинают, бьют и давят священный Сферос руками и ногами (инструментами их «ургии») в своих футболе, волейболе, бейсболе, гандболе— так же, как иудеи насмехались, плевали и поносили всячески Иисуса Христа.

<< | >>

↑

Источник: Георгий ГАЧЕВ. МЕНТАЛЬНОСТИ НАРОДОВ МИРА. 2008

Еще по теме ЛЕКЦИЯ 12: