Статическая Картина РОССИЯ на рубеже XVIII—XIX ВВ.:

тех хрестоматийно-лубочных

символов «самовар—матрешка—балалайка», с которыми современное массовое сознание связывает Российскую империю.

Государственное устройство империи напоминает пирамиду, вытянутую к небу, к Богу. На ее вершине — император, «помазанник Божий», верховный Судья, верховный Законодатель, верховный Командующий, верховный Руководитель всего. Власть его передается по наследству, по мужской

5

линии, в соответствии с принятым Павлом I «Учреждением об императорской фамилии» 1797 г.

Исполнителями императорской воли являются Правительствующий сенат, т. е. Верховный суд, возглавляемый генерал-прокурором, верховное духовное ведомство Святейший синод, и еще не замененные министерствами коллегии, отвечающие за основные направления деятельности исполнительной власти. На местах, в 51 губернии, правят губернаторы; их не выбирают, их назначает император в качестве представителей центральной власти, «государевых наместников». В отдельных крупных регионах (например, в Сибири) и в столицах над губернаторской властью стоит генерал-губернатор. Губернатор возглавляет губернское правление, фактически — свою исполнительную канцелярию. Губернии разделены на уезды — самую мелкую административно-территориальную единицу империи, вычисленную математически Екатериной II: для удобства управления в уезде должно было быть 30—40 тыс. ревизских душ (т. е. 60—80 тыс. населения). Хотя нынешняя основная административно-территориальная система «область—район» является прямой наследницей екатерининской, численность местного населения уже давно не принимается во внимание. Один из важнейших представителей власти в уезде — глава уездной полиции, уездный исправник. Он же входит в состав местного суда наряду с 4—5 заседателями из дворян.

Границы империи немногим напоминают нынешние. Они охватывают побережье Аляски и кусочек Калифорнии в Америке, но фактически не касаются Дальнего Востока, заканчиваясь где-то в Забайкалье: протяженнейшая граница с Китаем определена приблизительно. Не входят в состав России Средняя Азия и часть Казахстана, Урал сохраняет свое значение пограничной реки. Территория империи не включает ни Кавказа, ни Закавказья: южная граница пролегает по Тереку и Кубани, здесь в постоянных стычках с горцами живут «пограничники империи» — черноморские, кубанские и терские казаки. На западе в составе империи Украина, часть Молдавии, часть Польши (без Варшавы); Финляндия в то время еще принадлежит Швеции, а на Северном Ледовитом океане граница теряется во льдах и снегах.

Территория Российской империи, начиная от правления Петра до кончины Николая I, увеличилась на целую треть: с 265 126 кв. миль до 389 3113. Вообще подсчитано, что в течение четырех веков (XVI—XIX) Россия в среднем росла со скоростью около 140 кв. км в день или около 50 000 кв. км в год4. Роль необъятных пространств в русской истории подчеркивалась неоднократно самыми разными специалистами.

«Необъятные пространства, которые со всех сторон окружают и теснят русского человека, — не внешний материальный, а внутренний духовный фактор его жизни. Эти необъятные русские пространства находятся и внутри русской души и имеют над ней огромную власть. Русский человек, чело-

6

век земли, чувствует себя беспомощным овладеть этими пространствами и организовать их. Он слишком привык возлагать эту организацию на центральную власть... И в собственной душе чувствует он необъятность, с которой трудно ему справиться... Огромность русских пространств не способствовала выработке в русском человеке самодисциплины и самодеятельности — он расплывался в пространстве. И это было не внешней, а внутренней судьбой русского народа... С внешней, позитивно-научной точки зрения огромные русские пространства представляются географическим фактором русской истории. Но с более глубокой, внутренней точки зрения сами эти пространства можно рассматривать как внутренний, духовный факт в русской судьбе. Это — география русской души» (Н. Бердяев)3.

Огромные пространства покажутся еще большими, если принять во внимание низкую скорость передвижения. А ведь в реальной жизни расстояние— это производная величина, определяемая скоростью перемещения и затраченным на дорогу временем. Вот примеры скорости и времени рассматриваемой эпохи: Арсения Мациевича, опального митрополита, зимой 1767/68 г. доставили из Архангельска через Вологду и Ростов в Ревель, проехав безостановочно 2000 верст за 12 дней. После такого броска узник был полумертв.

Вспоминается хрестоматийный Чацкий из «Горя от ума»:

И между тем, не вспомнюсь, без души,

Я сорок пять часов, глаз мигом не прищуря,

Верст больше семисот пронесся, ветер, буря.

И растерялся весь, и падал сколько раз...

Расстояние указано между Петербургом и Москвой. «Ветер, буря»-

это скорость 17 верст в час. Обычные же нормативы скорости для ямщиков были установлены в 1824 г. и составляли осенью 8, летом 10, зимой 12 верст в час. Зимой скорость растет за счет гладкого твердого дорожного покрытия — льда и снега. Поэтому зима была самым благоприятным временем для дальних поездок и для сухопутных перевозок, для обозов, прозванных в России «зимним судоходством».

7

Сравним прелести путешествия из Петербурга в Москву в конце

XVIII — начале XIX в. и сейчас. Современный Радищев купит билет на «Красную стрелу», сядет в поезд ночью в 23.55, уснет в купе, а через восемь часов выйдет в Москве, на Ленинградском вокзале в бодром расположении духа. Тьма, промелькнувшая за окном, не оставит ни оснований для рассуж- дений на тему «Чудище обло, огромно, стозевно и лайяй», ни времени, для того чтобы съесть воспетые Пушкиным котлеты «у Пожарского в Торжке». У неспешных путешествий по империи были свои преимущества.

Очень важно отметить, что скорость передвижения — это и скорость передвижения информации, в том числе государственной важности. Наполеон вторгся в Россию 12 июня 1812 г., а в Твери, например, узнали об этом только 10 июля, почти через месяц, когда были заняты Минск и Могилев, а армии Барклая де Толли и Багратиона оказались надолго разлучены. По скорости передвижения можно определить и реальные размеры Европы. В октябре 1812 г. эстафеты Наполеона покрывали расстояние Москва— Париж в среднем за 15,5 дня6.

Население России составляло около 40 млн человек (по 5-й ревизии 1796г. — примерно 37 млн, а по 6-й, проведенной в канун Отечественной войны 1812 г., — около 44 млн человек), его плотность в среднем 8 человек на квадратную версту. Но это в среднем, ибо были места, о которых И. А. Гончаров заметил: «...даже птица, и та мимолетом здесь». Самые глухие места Европейской России — это Нижняя Волга и Дон, там на версту приходится один человек. В Сибири один человек приходится на несколько верст. При этом если численность населения европейских стран того времени вполне сопоставима с российской: в 1789 г. во Франции проживало 26 млн человек, в Англии — 11 млн, то плотность населения в Европе несравнимо выше — 40—49 человек на квадратный километр; районы с плотностью 19—20 человек — это дикие, глухие места Франции.

С таким запасом пространства население России в 130-летний период — от Петра до Николая — росло быстрее, чем от Николая до наших дней (оно увеличилось в 5,3 раза — с 14 до 74 млн человек). Население в подавляющем большинстве сельское. Горожанами в начале XIX в. были примерно 7 из каждых 100 жителей: 2,8 млн человек. При этом в Санкт-Петербурге живет 336 тыс., в Москве — 275, в большинстве остальных городов (в 500 из 630)— меньше 5 тыс. человек. Города с населением больше 20 тыс. жителей — нынешний малый город, а то и поселок городского типа — тогда считались большими городами, таких было 19 на всю Россию.

Каков среднестатистический российский «город N» первой четверти

XIX в.? Его 5 тыс. жителей занимают примерно 600 домов, по 8—9 чело- век в каждом. Только каждый десятый дом каменный, остальные — дере-

8

вянные. В городе 5—6 церквей, 1—2 учебных и 2 благотворительных заведения, 3 трактира, одна общественная баня, 14—15 питейных домов и пол

сотни маленьких магазинчиков. Улицы в основном ничем не замощены (отсюда классическая гоголевская лужа как реальная «достопримечательность» такого города). Улицы не освещены, их общественной уборкой никто не занимается. Нет ни водопровода, ни канализации. Театр, музей, общественная библиотека — большая редкость даже в крупных губернских городах7.

Один из отцов-основателей отечественной статистики, К. И. Арсеньев, в начале XIX в. делил все население России на два важнейших класса — производящий и непроизводящий. К первому он относил тех, «кои способствуют посредственно или непосредственно умножению народного богатства», т. е. земледельцев, мануфактуристов, ремесленников и купцов. Ко второму — всех живущих «за счет первого класса», а именно духовенство, дворянство, чиновничество гражданское и военное, армию, флот, прислугу. Соотношение между первым и вторым классом составляет 9:1, т. е. «9 производителей содержали одного потребителя»8. Однако общепринятым в России на протяжении всего XIX века, оставалось деление общества на сословия — податные и неподатные.

Податные сословия платят подати в казну и выполняют определенные повинности (самая тяжелая — поставка рекрутов). Неподатные сословия податей не платят, считается, что они и так служат, выполняют государственную повинность (вдумайтесь в слово, обозначающее работу на государство!). К неподатным относятся не только дворянство и духовенство, но также вся армия (независимо от сословной принадлежности тех, кто в ней служил), а также казаки, калмыки и башкиры, несущие пограничную службу. В число податных сословий входят крестьянство, купечество, мещане (т. е. горожане), цеховики (ремесленники).

Крестьянство, естественно, самое многочисленное сословие в сельской стране. Его наиболее крупные группы: около 13 млн государственных (казенных) крестьян, около 20 млн крепостных (владельческих) и около 1 млн удельных (бывших дворцовых), т. е. принадлежащих «уделам» царствующей фамилии и поэтому занимающих как бы промежуточное положение между государственными и крепостными. Все крестьяне прикреплены к своему месту жительства, к своей общине и могут отлучаться, только получив специальный паспорт. Разница в том, кому крестьяне платят подати. Государству платят все — подушную подать (с каждой души мужского пола), но кроме нее, платят арендную плату (оброк) тому, кто считается владельцем земли: государству, царской семье, помещику. В целом наиболее распространен денежный оброк: на нем «сидит» больше половины помещичьих крестьян. Помимо денежного оброка, существует и натуральный:

9

все равно большинство владельцев потребляют в основном те же продукты, что и крестьяне. Традиционно, со времен полюдья киевских князей, натуральный оброк собирается поздней осенью, по окончании работ в поле. Продажа своих сельскохозяйственных продуктов дает крестьянам мало денег — далеко продукты возить невыгодно, а в округе у всех примерно один и тот же ассортимент.

Больше прибыли приносят отхожие промыслы: когда спадает напряженность полевых работ или их вообще прерывает зима, крестьяне «отходят» от родных мест, чтобы заработать каким-либо ремеслом. Целые губернии или регионы России специализировались на определенных видах отхожих промыслов. Например, каменщики и большая часть плотников приходили в Москву и Петербург из Ярославской и Владимирской губерний, специалисты по земляным работам были выходцами из Белоруссии, огородников и садовников поставлял почти исключительно Ростовский уезд Ярославской губернии и т .п.

Помимо оброка, существовала более архаичная барщина — работа на помещичьих землях. Особенно она была распространена в южных губерниях. Указ Павла I 1797 г. рекомендовал помещикам ограничивать барщину тремя днями в неделю, и многие восприняли это как руководство к действию даже там, где до этого барщина составляла два дня в неделю (на Украине).

Особая категория помещичьих крестьян — дворовые, у которых обычно нет своей земли, они больше привязаны к своим господам, хотя те в качестве наказания могут отправить дворовых обратно в деревню, вернуть их в положение оброчных или барщинных. Для дворовых часто применяются старые русские названия рабов: челядь или холопы. От дворовых русских князей ведет свое происхождение дворянство.

Государственные крестьяне занимаются не только земледелием — значительная часть их приписана к государственным предприятиям или несет

10

почтово-дорожную службу (ямщики). Некоторые «сдаются в аренду» — предоставлены частным лицам во временное пользование, обычно на 12 лет.

Крестьянин не является полноправным юридическим лицом, он несамостоятелен и находится как бы внутри «социальной матрешки» — человек ограничен рамками патриархальной семьи, семья замкнута внутри общины, община подчиняется волостной сходке, сходка — барину или чиновнику и т. д. Даже подушную подать платит община, а тому, кто беден, помогают платить свою долю за счет того, кто богат. В этом — уравнительный общинный принцип, характерный для традиционного общества. Он не дает большинству общинников ни обнищать окончательно, ни заметно разбогатеть.

Еще одно податное сословие — мещане, или горожане. Во Франции их бы называли «буржуа», в Германии «бюргеры», но в России они не имеют прямого отношения к буржуазии как к классу. По правовому положению мещане ближе всего к государственным крестьянам: они приписаны к своим городским обществам и могут покидать их только с разрешения властей; они платят подушную подать и поставляют рекрутов, их подвергают телесным наказаниям. Только занимаются мещане не сельским хозяйством, а «городскими» делами: мелкой торговлей, промыслами, работой по найму. Вместе с «цеховыми», или ремесленниками (это сословие постепенно сливалось с мещанами), мещане составляют 80—84% городского населения, т. е. примерно 2,3 млн человек.

Исключительное право владеть крестьянами имеют дворяне, «первенствующее сословие», освобожденное от податей, рекрутского набора и телесных наказаний, обладающее правом выбирать место жительства и место службы или вообще не служить. Дворяне имеют свои сословные организации во всех губерниях, их возглавляют предводители дворянства. Предводители — не чиновники, а что-то вроде профсоюзных лидеров, их

11

выбирают, а не назначают сверху. Дворян насчитывается около 125 тыс. семей (1% от всего населения). Этот процент — постоянная величина, сохранявшаяся на протяжении всего XIX в. Естественно, дворянство было неоднородно, хотя формально все дворяне обладали одинаковыми правами. Вот свидетельство Льва Толстого: «Высшее общество тогда, да, я думаю, всегда и везде состоит из четырех сортов людей: из 1) людей богатых и придворных; 2) небогатых людей, но родившихся и выросших при дворе; 3) из богатых людей, подделывающихся к придворным; 4) из небогатых и непридворных людей, подделывающихся к первым и вторым»9. Есть и другие классификации, например, по «древности рода» и степени знатности, по способу приобретения дворянства — получившие дворянство по наследству свысока относились к тем, кто получил дворянство по службе. А получить его можно было, заслужив орден или поднявшись согласно Табели о рангах до чина майора на военной службе или коллежского асессора на гражданской. Впрочем, часто за заслуги, а также по другим поводам давали только личное дворянство, которое не было наследственным. Делили дворян и по способу получения средств к существованию: служилое дворянство и владельческое, т. е. помещики.

Дворян-землевладельцев большинство — около 100 тыс. семей. Помещики, как замечали острословы, бывают «бездушные, малодушные и великодушные», т. е. не имеющие «душ», имеющие мало и имеющие много. В России замечено: чем больше душ у помещика, тем легче живется его крестьянам. Стоит напомнить, что «душой» считался только мужчина — так что для общего подсчета крестьян число «душ» можно умножать на 2, а то и на 2,1 (традиционно женское население было больше мужского). Более официальным было деление владельцев на мелкопоместных, имеющих до 80—100 душ, среднепоместных (средней руки — несколько сотен душ) и крупнопоместных (таких,, имеющих около 1000души более, было 3726 семей на всю Россию). Типичное мелкое имение дает годовой доход в 100—400 руб. серебром, среднее — 400—800 руб. Пределы доходов крупных землевладельцев очень индивидуальны. Один из богатейших екатерининских вельмож Н. Б. Юсупов, купивший в 1806 т. знаменитое имение Архангельское за 245 тыс. руб., имел 31 тыс. душ крепостных и годовой доход, колебавшийся от полумиллиона до полутора миллионов рублей.

12

Колоритный, фактически гоголевский образ разделения провинциальных помещиков по «сортам» дан в воспоминаниях Н. Макарова о начале XIX в. Влиятельный костромской вельможа, «солигаличский император» П. А. Шипов с разными помещиками даже здоровался по-разному. «У него было три формулы обращения с разными лицами. Дворянам, владеющим не менее двухсот душ и более, он протягивал свою руку и говорил сладчайшим голосом: «Как вы поживаете, почтеннейший Мартьян Прокофьевич?» Дворянам с восьмьюдесятью и до двухсот душ он делал только легкий поклон и говорил голосом сладким, но не сладчайшим: «Здоровы ли вы, мой почтеннейший Иван Иванович?» Всем остальным, имевшим менее восьмидесяти душ, он только кивал головою и говорил просто голосом приятным: «Здравствуйте, мой любезнейший...»10

Имение не только кормило помещика, но и давало возможность на время спасаться от долгов. Для этого имение или его часть можно было заложить, т. е. взять долг под залог имения. Дворянский банк (с 1754) или Государственный заемный банк для дворян и городов (с 1786) брали под залог деревни из расчета 40 руб. за душу, на 20 лет под 8%. Когда деньги кончались, можно было перезаложить крестьян еще раз. К 1861 г. 2/3 крепостных крестьян России были заложены".

Дворяне могут покупать и продавать крестьян (иногда на имя дворян крестьян покупают купцы или богатые «капиталистые» крестьяне-предприниматели; так образовывалось «крепостничество в квадрате», крепостные крепостных). Указом о цене ревизской души 3 августа 1806 г. мужчину разрешалось продавать не менее чем за 75 руб., женщину «вполовину того»12. Для сравнения стоит привести цены той эпохи: в 1805—1806 гг. московский модник мог сшить фрак из лучшего сукна с панталонами за 40 руб.,

13

обзавестись сапогами за 3—5 руб., шляпой за те же деньги, купить билет в театр за 1—2 руб., бутылку цимлянского игристого вина за 40 коп. Припасы на рынках стоили: килограмм лучшего коровьего масла, как и килограмм кофе, — около 70 коп., сахара — 50 коп., мяса — около 35 коп., лимон — 10 коп. штука, килограмм пшеничной муки — около 8 коп., гречки или гороха — около 6 коп. Корова стоила 20 руб., теленок — 4 руб.16 Отметим, что и тут свою роль играют пространства России — цены в Иркутске могли быть в 2 раза выше московских.

Раз уж речь зашла о деньгах, отметим, что рубли строго делятся на серебро и бумажные ассигнации, с соотношением, напоминающим нынешнее соотношение «твердой валюты» и рубля: серебро более устойчиво к инфляции, но свободно (хотя нельзя сказать, что охотно) обменивается на ассигнации. В начале века курс был 70—80 коп. серебром за бумажный рубль, а к 1810 г. он поставил рекорд — упал до 25 коп.

Как уже говорилось, были дворяне исключительно служилые — они целиком зависели от жалованья, а стало быть, от начальства. Эта зависимость весьма важна для понимания природы российской бюрократии, ее легендарного взяточничества как способа повышения материального благосостояния. По уровню доходов чиновники низших классов Табели о рангах (XIV—IX) находятся на уровне мелкопоместного дворянства, средних (V—VIII) — среднепоместного.

Духовенство в России делится на черное (монахи и монахини) — его было около 5 тыс. человек — и белое (приходские священники и низший клир) — около 35 тыс. Из черного выходило высшее духовное руководство (архиереи — епископы, архиепископы и митрополиты), которое отрекалось от мирской жизни и не могло иметь собственности, гражданских связей с родственниками и т. п. Таким образом, собственно сословием, как частью общества, является белое духовенство. Оно к тому же стало поставщиком разночинцев, людей, избравших светскую деятельность и оторвавшихся от сословия. Из таких разночинцев вышло немало известных деятелей: в начале XIX в. М. М. Сперанский и упоминавшийся К. И. Арсеньев, позже Н. Г. Чернышевский, В. О. Ключевский. Вступившим на гражданскую службу детям священнослужителей положение привилегированного сословия давало права, одинаковые с детьми личных дворян.

14

Управляет всем духовенством своего рода «министерство вероисповедания» — высший орган светской власти, Синод, с осуществляющим надзор за его деятельностью светским представителем императора — обер-прокурором. Еще 11 мая 1722 г. последовал указ Петра: «В Синод выбрать из офицеров доброго человека, кто б имел смелость и мог управление синодского дела знать...» В XIX в. обер-прокурор — это фактически «министр церкви». В Николаевскую

эпоху на официальных бумагах Синода появляется канцелярский значок В. П. И. — «Ведомство Православного Исповедания», и, хотя такой известный церковный деятель, как Филарет Дроздов, говорил, что со временем петровскую Коллегию по духовным делам «промысл Божий и церковный дух обратили в Святейший Синод», это было скорее пожеланием, чем действительностью.

Немало критических замечаний было высказано по поводу падения авторитета духовенства в России. «Со времен петровых упало духовенство в России. Первосвятители наши были уже только угодниками царей и на кафедре языком библейским произносили слова похвальные. Для похвал мы имеем стихотворцев и придворных. Главная обязанность духовенства есть учить народ добродетели», — писал Н. М. Карамзин. Если же церковь подчиняется мирской власти, она теряет свой священный характер, «усердие к ней слабеет, а с ним и вера». Карамзину вторил А. С. Пушкин, защищавший православие от нападок Чаадаева: «Согласен, что нынешнее наше духовенство отстало. Хотите знать причину? Оно носит бороду, вот и все. Оно дурно воспитано». Фраза о бороде указывает на гораздо большую близость простых сельских священников к народу, чем к привилегированным классам, на их тяжелый и малоблагодарный труд, связанный с бесчисленным количеством обязательных обрядов, включающих не только венчания, крестины и отпевания, но и молебны о дожде, солнце, снеге... От исполнения этих обрядов, от богатства прихода зависело материальное состояние священника. Церковнослужители, стоявшие на низшей ступени иерархии, имели маленький доход — 10—20 руб. в год, священники в деревне — 25—40 руб., в городе — 30—80 руб. в год. Таким образом, если с точки зрения прав рядовое духовенство приближалось к личному дворянству, то с точки зрения доходов уступало ему в среднем в 5—6 раз.

Полупривилегированным классом является купечество. Купцы делятся на три гильдии в зависимости от капитала (а точнее, от объявленного капи-

15

тала, ибо правительство не интересовала истина, — лишь бы соответствующий налог вносился исправно). 1-я гильдия, самая высокая, дает право и на внутреннюю, и на международную торговлю; 2-я — только на крупную внутреннюю; 3-я — на мелкую уездную и городскую. Купцы могли откупаться от рекрутчины и не платить некоторых податей. Другой полупривилегированный класс — это почетные граждане: ученые, художники, музыканты, дети личных дворян, выборные, работающие в городском самоуправлении. Эти уважаемые в обществе люди не имеют возможности выслужить дворянства, поскольку не состоят на государственной службе. Тем не менее необходимость дать этим людям привилегии, близкие к дворянским, породила сословие, освобожденное от рекрутской повинности и телесных наказаний. Внуки именитых граждан могут по достижении 30 лет просить о дворянстве.

16