Личность нового императора

Вместо Александра III русским ца-

рем (Николаем II) должен был стать его старший брат Николай Александрович.

«Я рад, что был на войне и видел сам все ужасы, неизбежно связанные с войной, и после этого я думаю, что всякий человек с сердцем не может желать войны, а всякий правитель, которому Богом вверен народ, должен принимать все меры для того, чтобы избегать всех ужасов войны, конечно, если его (правителя) не вынудят к войне его противники, тогда грех, про- клятия и все последствия этой войны пусть падут на головы тех, кто эту войну вызвал» (Александр III — С. Ю. Витте)236.

Важной составной практического обучения Александра стала его оппо- зиционность в отношении к отцу и его окружению. Ему не нравились напы- щенность и многочисленность императорского двора, избыток не подкреп- ленных делом либеральных фраз, попытки копировать западные образцы в экономике и политике, роман отца с молодой Юрьевской при живой жене... Все бралось наследником на заметку для того, чтобы не стать предметом

263

подражания в новом царствовании. Его собственное близкое окружение складывалось из сторонников консервативной оппозиции. Свою роль сыграла и открытая неприязнь, даже пренебрежение к Александру его дяди, великого князя Константина Николаевича, одного из самых последовательных деятелей эпохи Великих реформ («он с нами обращался, как с свиньями» — вырвалось как-то у Александра).

Из позитивного и негативного опыта, из личных симпатий и антипатий сложился тот особый стиль управления, которым по характеристике министра С. Ю. Витте руководил «ум сердца», что «в положении лиц, которым приходится умом предвидеть, предчувствовать и предопределять, несравненно важнее ума рассудка»237. Гибкости политики предыдущего царствования Александр III противопоставил намеренную жесткость, и это имело свои сильные и слабые стороны. «То, что он говорил, — вспоминал Витте, — было им прочувствовано, и он никогда уже не отступал от сказанного».

Недаром три петербургских конных памятника императорам вызывают ассоциацию с тремя разными периодами истории России. Если под диким Петром конь — Россия — поднят на дыбы, а под парадным Николаем — вышколен и пришпорен, то под могучим Александром — тяжело осажен перед бездной — то ли реальной, то ли мнимой. Эта бездна — революция, дыхание которой Россия почувствовала на рубеже 70—80-х гг. (И если чуть дальше пройти по исторической цепочке, то замыкает ее броневик под Лениным.)

Немало вреда памяти императора Александра III нанес упомянутый па- мятник, созданный скульптором-самоучкой Паоло Трубецким и установ- ленный в Петербурге перед Московским вокзалом в 1909 г.

На площади комод, На комоде — бегемот, На бегемоте обормот...

Критично относились к памятнику даже многие монархисты, например публицист М. О. Меншиков («конфуз») и великий князь Владимир Алек-сандрович («карикатура»). Показателен тот факт, что в советское время па-

мятник не затронула волна уничтожения монархической символики. Он ос- тался на месте. В 1919 г. в стихотворении «Пугало» Демьян Бедный так объяснял «агитационную» ценность памятника:

264

Мой сын и мой отец при жизни казнены, А я пожал удел позорного бесславья, Стою здесь пугалом чугунным для страны. Навеки сбросившей ярмо самодержавья.

Известный политический деятель В. В. Шульгин дал такую характеристику Александру III: «Принимая престол, которого он не желал, он сказал самому себе тихонько: «Не Боги горшки лепят». И прибавил так, чтоб некоторые слышали: «Я видел собственными глазами войну. Я выдер- жал взгляды Медузы и убил ее в сердце своем. Я презираю военное отли- чие». Потомки наши поставят на могиле Александра Третьего глиняный горшок. В нем будет вода, чистая, как слеза дождя. И в той воде неумираю- щая красота скромной природы — трехцветная, как знамя России: белые ромашки, синие васильки и красные полевые маки. На той глиняной вазе надпись золотом: «Царю-миротворцу от русских матерей». Он никогда не воевал. Он гнул железные подковы и проложил путь от Балтийского моря до Тихого океана длиной в одиннадцать тысяч километров. Надо было ехать одиннадцать суток поездом, а пешком идти три года. И стоил билет за проезд одиннадцать рублей. Этому царю поставили памятник в городе Санкт-Петербург с надписью «Создателю Великого Сибирского пути». И царь на памятнике одет не в порфиру, а в форму кондуктора железной дороги, чтобы показать важность железных дорог для России»238.

Шульгин точно и проникновенно отметил заслуги императора перед страной. В лекции о промышленном перевороте мы говорили о важности железнодорожного строительства в России и о значении Сибирского пути. В лекции о внешней политике отмечали, что единственным боевым эпизо- дом за все правление Александра III был бой отряда полковника Комарова с афганцами на пограничной реке Кушка (18 марта 1885 г.)239

Однако была и другая сторона царствования: жесткая консервативная политика нового императора вызвала торможение политического развития страны, что создало диспропорцию между прогрессирующей экономиче- ской системой нарождающегося индустриального общества и «подморожен- ной» системой государственного управления. В результате к концу царство- вания Александра III стал очевиден разрыв между обществом и государст- вом, между индустриальным типом производства и тяжеловесным управле- нием старого, традиционного типа. Прежде чем перейти к политической истории царствования, отметим полную неправдоподобность легенды об алкоголизме Александра III, рас- пространяемой до сих пор со ссылкой на такого авторитетного историка, как

265

П. А. Зайончковский240. Близко знавшие царя люди отмечали, что «он был воздержан в питье, но мог выносить много, очень был крепок и, кажется, никогда не был во хмелю», что его любимым напитком была мадера241.

Настоящей трагедией последних лет жизни царя был травматический нефрит (болезнь почек) — следствие железнодорожной катастрофы в Бор- ках в 1888 г. От этой тяжелой болезни Александр III и умер в Ливадии 20 октября 1894 г. в возрасте 49 лет.