2. МАТЕРИАЛИЗМ

А как быть с материализмом? Если материализм как философская доктрина правильно описывает ментальную жизнь любого организма, то он безусловно должен быть правильным описанием и «Ментальной жизни» наших агентов; по крайней мере, если мы Представляем их себе в виде автоматов, составленных из триггеров, Реле, вакуумных трубок и т. п. Но я постараюсь обосновать, что даже в этом последнем случае традиционный материализм неверен.

Традиционный материализм (во многом ставший сегодня для Философов воображаемым противником, которого легко опроверг- Ю* нуть) утверждает, что слова, описывающие ментальное поведение, определимы с помощью понятий, выражающих физико-химическое строение. Если это так, то предикат «Г предпочитает альтернативу А альтернативе В» должен быть определим в терминах физико-химического строения наших машин Тьюринга. Однако, если нам дана посылка, что одна из наших машин Тьюринга имеет такое-то физико- химическое строение, мы не можем сделать логически обоснованный вывод о том, что эта машина предпочитает альтернативу А альтернативе В в том смысле, как это было объяснено выше, а если нам дана посылка, что машина предпочитает альтернативу А альтернативе В, мы не можем сделать логически обоснованный вывод о том, что она имеет такое-то физико-химическое строение. Это логически независимые утверждения даже в том случае, если наши машины Тьюринга — это только машины.

В этом легко удостовериться. Допустим, в качестве посылки мы имеем, что Тх предпочитает альтернативу А альтернативе В. Отсюда мы можем заключить, что Тх должна быть определенным образом запрограммирована. В частности, ее программа должна содержать функцию рационального предпочтения, приписывающую А более высокую ценность, чем В. Предположим, что мы располагаем не только этой информацией, но и конкретной машинной таблицей машины Тх. Все равно мы не сможем сделать никакого вывода о физико- химическом составе Тх по той причине, что одна и та же машина Тьюринга (с учетом ее машинной таблицы) может быть физически реализована потенциально бесконечным числом способов. Даже если машина, принадлежащая к сообществу наших агентов, предпочитает альтернативу А альтернативе В тогда и только тогда, когда взведен триггер 57, это совершенно случайный факт. Наша машина могла бы быть точно такой же во всех своих «психологических» аспектах, не содержи она никаких триггеров.

А возможны ли выводы в обратном направлении? Предположим, у нас есть сведения, что машина Тх имеет определенное физико- химическое строение, можем ли мы сделать отсюда вывод, что она имеет определенную функцию рационального предпочтения? Это сводится к вопросу: выводима ли машинная таблица из физико- химического строения машины? Несомненно, что в эмпирическом плане мы можем сделать такой вывод, по крайней мере в простых случаях. Но мы здесь рассматриваем вопрос о логически обоснованных, а не эмпирически успешных выводах. Чтобы знать, что машина имеет такую-то машинную таблицу, мы должны знать, сколько значимо различных состояний она способна иметь, и как они каузально между собой связаны. А это нельзя вывести из физико-химического строения машины, если только в дополнение к знанию физико- химического строения мы не знаем определенных законов природы. Нам необязательно знать все законы природы; мы должны знать лишь необходимое и конечное их множество. Однако у нас нет способа определить, какое именно конечное множество законов природы нужно добавить к знанию физико-химического строения машины, чтобы можно было доказать, что данная машина имеет определенную машинную таблицу. На основе одного только факта наличия у машины определенного физико-химического строения нельзя сделать ни вывода о том, что она обладает, ни вывода о том, что она не обладает какой-то конкретной функцией рационального предпочтения, а, стало быть, нельзя сделать ни вывода о том, что она предпочитает, ни вывода о том, что она не предпочитает альтернативу А альтернативе В.

Если дано описание физико-химического строения машины и сформулированы все законы природы (для простоты предположим, что их конечное множество), можем ли мы заключить, что машина предпочтет альтернативу А альтернативе В? Предположим, определенности ради, что законы природы — это законы классической атомной физики; т. е. они описывают поведение отдельных элементарных частиц, и имеется композиционная функция, позволяющая определить поведение любого отдельно взятого комплекса элементарных частиц. В итоге, физико-химическое строение машины описывается определенным комплексом элементарных частиц. С точки зрения чистой логики даже в этом случае мы не можем на основе Данных утверждений сделать вывод о том, что машина имеет такую- то машинную таблицу или такую-то функцию рационального предпочтения, если только помимо физико-химического строения машины и законов природы, не будет дано в виде дополнительной посылки (с формальной точки зрения логически независимое) утверждение 0 том, что мы располагаем описанием всей машины. Представим себе в качестве примера, что помимо элементарных частиц существует «сгустки эктоплазмы», — в сущности, неизвестные физической теории, и что в целом машина состоит из элементарных частиц и Нескольких «сгустков эктоплазмы», связанных между собой сложными каузальными отношениями. Поэтому когда мы указываем фи- 3ико-химическое строение машины в его обычном понимании, мы °пИсываем лишь часть структуры всей машины. На основе этого °писания части структуры и законов природы в их обычном понимали (законов, управляющих поведением отдельно взятых систем элементарных частиц) мы можем сделать вывод о том, как будет вести себя эта часть структуры при условии, что она не взаимодействует с остальной частью структуры («сгустками эктоплазмы»). Поскольку чистая логика не утверждает, что физико-химическое описание является описанием всей машины, то из описания физико-химического строения машины и законов природы нельзя средствами чистой логики вывести, что машина имеет такую-то конкретную машинную таблицу или такую-то конкретную функцию рационального предпочтения.

В логическом плане эта ситуация аналогична той, когда некоторые философы пытаются трактовать универсальные обобщения как (возможно бесконечные) конъюнкции, т. е. когда предлагается рассматривать обобщение «все вороны черные» как конъюнкцию «(а{ есть ворон z> а{ черный) & (а2 есть ворон z> а2 черный) & (а3 есть ворон zd а3 черный)...», где ah а2, ... — возможно бесконечный список индивидных констант, обозначающих всех воронов. Ошибка здесь состоит в том, что хотя эта конъюнкция действительно вытекает из утверждения, что все вороны черные, само утверждение о том, что все вороны черные, не вытекает из данной конъюнкции, если не принять дополнительную универсальную посылку: «а[у а2>... включают всех существующих воронов». Кто-то мог бы возразить, что возможность существования каузальных факторов, неизвестных современной физике и не составленных из элементарных частиц, настолько мала, что ею можно пренебречь. Но в этом случае мы покидаем поле логического анализа. Более того, задумавшись на мгновение, мы вспомним, что сегодня нам известно множество каузальных факторов, которые не были бы включены физиком XIX века в опись «содержимого мира». Возможно, атомы и их напоминающие солнечную систему компоненты, электроны и ядра, физик XIX века мог бы предугадать; но что сказать о квантах и гравитационных полях, если окажется, что они существуют? Нет, гипотеза о том, что любая «опись содержимого мира» включает все существующие основные «строительные блоки» каузального процесса, является синтетическим высказыванием и не может считаться истинной с точки зрения чистой логики.

Материализм для современного философа, как я уже отмечал, -- это воображаемый противник, которого легко опровергнуть. Современные материалисты (или «теоретики тождества», как они предпочитают себя называть) не утверждают, что интенсионалы таких слов, как «предпочтение» можно определить в физико-химических терминах, а утверждают лишь, что существует физический референт этих слов. Их формулировка звучала бы примерно так: предпочтение альтернативы А альтернативе В синтетически тождественно обладанию определенными более или менее устойчивыми особенностями физико-химического строения (например, «предпочтение альтернативы А альтернативе В есть довольно устойчивое состояние коры головного мозга человека»). Эта позиция сталкивается с той трудностью, что предпочтение — это универсалия, а не конкретная сущность (предпочтение альтернативы А альтернативе В представляет собой отношение между организмом и двумя альтернативами, а связка «есть», применяемая к универсалиям, видимо, является связкой «есть», используемой при анализе значения). Мы говорим, например, что «растворимость есть свойство, которым нечто обладает в том и только в том случае, если, будучи помещенным в воду, оно растворяется».

Сказанное до этого момента может внушить неверную мысль, Что два свойства могут быть тождественными только аналитически, **о не синтетически. Это не так. Допустим, «ах»— индивидная кон- Станта, обозначающая конкретный лист бумаги, и на этом листе бу- Маги я пишу одно слово — «красный». Тогда утверждение «Свойство красный тождественно свойству, обозначенному единственным словом, написанным на ах» является синтетическим 41. Однако только таким способом можно установить «синтетическую тождественность» свойств; утверждения же «Растворимость есть определенная молекулярная структура», «Боль есть возбуждение С—волокон» не относятся к этому виду, в чем нетрудно убедиться. До сих пор я предполагал, что, если не считать упомянутый вид синтетических предложений тождества, то критерием тождества двух свойств является синонимичность, или эквивалентность соответствующих десигнаторов, истолкованная в некотором аналитическом смысле. В статье «Сознание и машины» 8 я отмечал, что, видимо, этот критерий некорректен для ряда других абстрактных сущностей, таких, как ситуации, события, и что, возможно, есть основания отказаться от него даже в отношении свойств. В той статье, ссылаясь на связку «есть», выражающую теоретическое тождество (примерами употребления этой связки служат предложения «вода есть Н20», «свет есть электромагнитное излучение»), я предположил, что некоторые свойства можно связывать такого рода связкой «есть». Но это не помогло бы теоретику тождества. (Это свидетельствует об изменении моей позиции, изложенной в более ранней работе.) Даже если в некоторых случаях, когда десигнаторы «Я» и «Q» не являются синонимами, мы готовы утверждать, что «быть Р есть (значит) быть Q»; для этого требуется, чтобы эти десигнаторы были эквивалентными, а их эквивалентность была необходимой, по крайней мере, в смысле физической необходимости. Так, если бы оказалось, что один конкретный вид физико-химического строения объясняет все случаи растворимости, то мы не совершили бы неоправданного расширения обычного употребления этого термина, когда стали бы говорить, что растворимость есть обладание этим конкретным видом физико-химического строения. В одной моей более ранней работе обосновывается, что это необязательно было бы «изменением значения». В рассматриваемом случае такое не может иметь места. Невозможно открыть законы, устанавливающие, что предпочтение организмом альтернативы А альтернативе В физически необходимо в том и только в том случае, когда этот организм находится в определенном физико-химическом состоянии. Ибо мы уже знаем, что любой подобный закон был бы ложен. Он был бы ложен, потому что даже в свете нашего современного знания ясно, что любую физически реализуемую машину Тьюринга можно реализовать множеством совершенно разных способов. Поэтому не существует физико-химической структуры, обладание которой было бы необходимым и достаточным условием предпочтения альтернативы А альтернативе В, даже если мы понимаем «необходимое» не как логически, а как физически необходимое. А если бы мы стали говорить о свойствах как «тождественных в некоторых случаях» на том основании, что они имеют одинаковые экстенсионалы в этих случаях, то это было бы не только изменением значения, но и совершенно произвольным изменением.

До сих пор мы приписывали нашим машинам только такие «мно- годорожечные» (multi-tracked) предрасположенности, как предпочтения и мнения (beliefs), но речь почти не шла о состояниях с меньшим числом переходов, например, о чувственных состояниях. Конечно, если, снабдив наши машины органами чувств, мы полагаем, что эти органы чувств не являются абсолютно надежными, то, как я отмечал в своей более ранней работе, легко предвидеть, что в «жизни» машины автоматически появится различие между чувственным восприятием (appearance) и реальностью. Определенные конфигурации в этих машинах можно классифицировать как «зрительные восприятия», «тактильные восприятия» и т. п. Но что можно сказать о таком чувстве как боль?

Адаптируя соответствующим образом анализ, проведенный Стюартом Хэмпширом в книге «Чувство и выражение» («Feeling and Expression»), мы можем внести в нашу модель аналог боли. Идея Хэмпшира состоит в том, что чувства — это состояния, характеризуемые тем, что они порождают определенные склонности. Например, обычно, хотя и не всегда, причиной боли служит повреждение, Нанесенное какой-то части тела, и это порождает склонность отдёргивать эту часть тела, которая представляется поврежденной, и избегать всего, что может вызвать данное болезненное повреждение. Эти склонности в определенном смысле спонтанны — это следует Подчеркнуть во избежание серьезной критики. Так, если X причиняет моей руке боль, склонность отдёргивать руку от X появится у ме- сразу и без всяких раздумий с моей стороны. Я могу в ответ на Вопрос: «Почему вы отдёрнули руку от Л?», сказать, что «Л* причи- **яет моей руке боль». В этом случае не последует вопроса: «Почему Эт° причина для отдёргивания руки от Л?» Тот факт, что боль, кото-

Л* причиняет моей руке, ipso facto служит причиной ОТДёрГИВа- ния руки от X, имеет в своей основе и предполагает спонтанную склонность отдёргивать руку от X, находясь в данном состоянии.

Теперь снабдим наши машины «болевыми сигналами», т. е. сигналами, посылаемыми при нанесении повреждения какой-либо части машинного «тела», а также снабдим их «волокнами, проводящими болевые импульсы», и «состояниями боли». Эти «состояния боли» обычно причинно обусловлены повреждениями, нанесенными различным частям машинного тела, и порождают спонтанную склонность избегать всего, что причиняет указанную боль. Думаю, теперь ясно, каким образом можно ввести понятие склонности в нашу модель: склонности естественно трактовать как более или менее кратковременные изменения функции рационального предпочтения машины. На время машина как бы приписывает очень высокую ценность «отдёргиванию руки от того-то». Это временное изменение функции рационального предпочтения машины, конечно, не следует путать с долговременным изменением в поведении машины, вызванным уяснением того, что нечто, прежде считавшееся неболезненным, стало причинять боль. Начнем с того, что это последнее изменение может быть встроено в функцию рационального предпочтения машины и для его объяснения не нужно предполагать, что опыт болевых ощущений изменил долговременную функцию рационального предпочтения машины (хотя в динамической модели это может иметь место). В некотором смысле это вносит усложнение в модель Хэмпшира 42: для описания состояний боли используются как кратковременные спонтанные склонности, порождаемые этими состояниями, так и негативное значение, приписываемое основной функцией рационального предпочтения машины вещам, которые, как известно машине из опыта, ввергают ее в эти состояния.

Выдвинутые выше соображения против отождествления предпочтения с конкретным физико-химическим строением в равной мере направлены и против отождествления боли с конкретным физико- химическим строением. Предположим, что волокна машины, проводящие болевые импульсы, сделаны из меди, и это единственные медные волокна в машине. Было бы абсурдно утверждать, что «Боль есть возбуждение медных волокон». Утверждая это, мы были бы вынуждены признать, что если машина 1 имеет медные волокна, а машина 2 — платиновые, то боль — это нечто разное в случае машины 1 и в случае машины 2. К тому же, мы выразимся более ясно, если скажем, что «боль есть состояние машины, обычно возникаю- щее при нанесении повреждений телу машины и характеризуемое тем, что оно порождает "склонности к..."» и т. п., и поэтому следует отказаться от формулировки: «Боль синтетически тождественна возбуждению медных волокон» в пользу более ясной формулировки «Машина физически реализована таким образом, что "болевые" импульсы распространяются по медным волокнам».