1. «Экономическая демократия» — мелкобуржуазный вариант «смешанной» экономики
«Социализм стремится заменить капитализм такой системой, при которой общественные интересы будут стоять выше частной прибыли. Главной экономической целью социалистических партий является полная занятость трудящихся, более высокая производительность труда, повышение жизненного уровня, социальное обеспечение и справедливое распределение доходов и собственности».
Так звучит первый и главный пункт раздела Франкфуртской декларации, посвященный «экономической демократии». Не трудно заметить, сколь мало отличается он от буржуазно-либерального подхода к развитию капиталистической экономики. Социал-демократы намереваются поставить общественные интересы выше частной прибыли. Но они, как видим (а последующие пункты раздела это подтверждают), вовсе не собираются упразднить полностью частную прибыль, получаемую от присвоения чужого труда. Они лишь хотят отодвинуть ее на второй план в сравнении с общественными интересами. Каким образом они собираются это сделать, как, по их расчетам, общественный интерес и частная прибыль будут неопределенно долгое время сосуществовать и сотрудничать друг с другом — остается тайной. Никаких конкретных указаний на то, в каком объеме намерены социал-демократы хотя бы ограничить власть капитала, в декларации отыскать нельзя. Что касается главной экономической цели социалистов, то под ее формулировкой охотно подпишутся не только буржуазные либералы, но и партии крупного капитала. Их лидеры в торжественных речах и предвыборных обещаниях тоже не скупятся перечислять все требования, объявленные в декларации, вплоть до «справедливого распределения доходов и собственности». Требования эти не затрагивают главного: устоев буржуазной власти, да и сформулированы настолько расплывчато, что о каких-либо серьезных обязательствах говорить не приходится. Дело не идет дальше социальной демагогии, к которой постоянно прибегают правящие классы буржуазных государств и которая ничего не меняет в принципиальной расстановке классовых сил. В декларации допускается возможность национализации частных концернов, но тут же в ней подчеркивается, что «социалистическое планирование не предполагает обобществления собственности на все средства производства. Частная собственность может сохраниться в таких отраслях, как сельское хозяйство, кустарное производство, розничная торговля, в промышленности среднего уровня». В этом пункте декларация прямо перекли кается с теорией «социализации» Э. Бернштейна, в кото* рой он в качестве условия перехода к социализму выдвигал национализацию крупных предприятий, в то время как средние и мелкие должны были оставаться в частном владении. «Демократический социализм» проектируется, таким образом, в виде «смешанного общества», где в «дружном единении» должны одновременно процветать и рабочие, и мелкие буржуа, и средняя буржуазия. Напрасно искать в декларации ответа на вопрос, каким образом столь необычное предположение удастся осуществить. В ней упоминается о том, что «для достижения экономических целей производство следует планировать в интересах всего народа». Но все, что можно конкретно узнать о характере такого планирования, сводится к пункту третьему экономического раздела. Приведем его полностью: «Социалистическое планирование может быть осуществлено разными путями. Структура данном страны должна определять уровень общественной собственности и формы планирования» 18. Какими конкретно могут быть «разные пути» планирования, какими критериями в структуре страны нужно руководствоваться, чтобы определить «уровень общественной собственности и формы планирования» — об этом не говорится ни слова. Словесный туман здесь, как и в других важнейших по содержанию разделах Франкфуртской декларации, определялся прежде всего нежеланием откровенно демонстрировать оппортунизм, стремлением приспособить политику международного руководства социал-демократическим движением к интересам буржуазии. Вместе с тем неопределенность и бессодержательность документа отражали серьезное расхождение взглядов среди социал- демократов, которое делало невозможным выработку четкой линии действий. Закономерно, что ключевые вопросы обобществления частной собственности, планирования, участия трудящихся в контроле над производством стали в дальнейшем, остаются и по сей день объектом упорной и временами ожесточенной полемики внутри социал-демократических партий. В период относительно «благополучного» развития капитализма (50—60-е годы), когда производство шло в гору, безработица существовала в сравнительно скромных пределах, а буржуазное государство и предприниматели могли без большого ущерба для прибылей идти на уступки в вопросах заработной платы во имя обеспе чения «классового мира» и продолжения эксплуатации, правые социал-демократы делали все, чтобы выхолостить и предать забвению даже робкие упоминания Франкфуртского документа о возможности национализации крупных концернов. Они приложили немало стараний, чтобы помочь буржуазии положить конец начавшемуся в первые послевоенные годы в ряде государств Западной Европы процессу национализации отдельных крупных предприятий и отраслей экономики. Руководители английских лейбористов, западногерманских и других социал-демократов не однажды объявляли об отказе своих партий от национализации ввиду ее «неэффективности». Однако обобществление средств производства — это проблема, от решения которой в эпоху общего кризиса капитализма нельзя уйти. Становится все очевиднее, что частнокапиталистическая система не в состоянии справиться с падением производства, катастрофическим ростом безработицы и дороговизны, снижением жизненного уровня большинства народа. Но жизнь убедительно доказывает, что и буржуазное государство в попытках регулирования частнособственнической стихии оказывается неспособным решить наззанные проблемы. На этой почве и развертываются неутихающие споры насчет национализации и соотношения государственного и частнокапиталистического секторов в буржуазной экономике. Уже упоминавшийся конгресс Социалистического интернационала 1976 г. в резолюции (вопреки сопротивлению ряда его участников) впервые заявил о необходимости «широкого вмешательства правительства, в хозяйственную деятельность предприятий путем массовой передачи их в собственность государства или путем установления контроля со стороны государства...» 19. К заявлениям такого рода вынуждают кризисные процессы в экономике и рост социальных противоречий в капиталистическом мире. После апрельской революции 1974 г. в Португалии были осуществлены крупные мероприятия по национализации ключевых отраслей производства и передаче помещичьих латифундий в собственность крестьянских кооперативов. За эти меры, отражавшие требования подавляющего большинства народа, голосовали и португальские социалисты вместе со многими депутатами ог буржуазных партий. В последующие годы, когда к власти в Португалии пришло правое правительство, руководство социалистической партии сделало немало для того, чтобы подорвать единый фронт трудящихся, повернуть вспять революционный процесс в стране, и в частности процесс национализации капиталистической собственности. Во Франции после победы социалистов и коммунистов на выборах 1981 г. знаменательным событием стала национализация группы крупных капиталистических промышленных концернов и частных банков. Лозунг национализации некоторых важнейших секторов хозяйства снова вошел в программные документы английских лейбористов. Британские тред-юнионы требуют расширения национализированного сектора и увеличения капиталовложений в принадлежащие государству предприятия, транспорт, жилищное строительство. Немалое значение в усилении требований национализации играет тот факт, что входящие в государственный сектор отрасли экономики являются более устойчивыми к ударам экономического кризиса.
Существующие в Австрии со времени окончания второй мировой войны национализированные предприятия помогли смягчить остроту проблемы безработицы в этой стране в условиях, когда в большинстве других государств Западной Европы она достигла небывалых масштабов. Вместе с тем нельзя не видеть, что реальные результаты социал-демократической политики в этой области остаются скромными, а лидеры социал-демократических партий призывают к максимальной «осторожности» при решении вопроса о национализации. «.. .С социализмом несовместимо не столько частное предприятие, сколько стимулирование всеобщих процессов национализации»,— ваявил секретарь Итальянской социалистической партии Б. Кракси 20. Председатель Бельгийской социалистической партии А. Коолс предостерегал против национализации, ссылаясь на то, что она служит интересам правых сил. «.. .Было бы неразумно и даже опасно использовать для решения проблемы (выхода из экономического кризиса.— Авт.) такие меры, как национализация, которую некоторые считают чудодейственным средством против безработицы. Не следует забывать, что национализация используется нередко и правыми как метод, позволяющий поддержать норму прибыли частного капитала и возложить на общество расходы национализированных отраслей производства»21. Действительно, монополистические круги в очень редких случаях согласны передать буржуазному государству на самых выгодных для себя условиях те или иные предприятия, не сулящие им ничего, кроме убытков. В этом случае тяготы сохранения и поддержки пришедших в упадок отраслей капиталистической экономики ложатся на плечи налогоплательщиков, т. е. в первую очередь трудящихся. Но отсюда совсем не следует вывод о ненужности национализации для трудящихся. Без нее неосуществимы великие цели рабочего класса. Даже в условиях государственно-монополистического капитализма переход тех или иных отраслей промышленности в собственность государства показывает, что современное производство может обходиться без частных владельцев. Национализация подрывает «священный принцип» частной собственности, развенчивает иллюзии насчет капитализма как «естественного» порядка вещей. При определенных условиях она может облегчить последующий переход к социалистическому устройству общества. Делать вывод о ее ненужности для рабочего класса капиталистических стран могут только те, кто не хочет думать всерьез о борьбе против империалистического господства. Обобществлению средств производства руководители социал-демократии предпочитают реформистскую политику, именуемую «демократизацией экономики». Они признают, что «демократизация экономики» невозможна на базе неконтролируемого действия законов капиталистического рынка. Однако выход они ищут не в устранении буржуазной экономики, а в государственно-капиталистическом регулировании хозяйственных процессов. Действия социал-демократических партий в разных странах представляют пестрый и противоречивый набор мероприятий по регулированию цен, занятости, условий труда и т. п. Вслед за буржуазными деятелями социал- демократические теоретики охотно рассуждают о пользе «демократического планирования». Но ход их мыслей наталкивается на неодолимую преграду: господствующую частнокапиталистическую собственность, владельцы которой руководствуются не общественными нуждами, а исключительно собственным эгоистическим стремлением к максимальной прибыли. Эффективное планирование производства и распределения в масштабах всего общества предполагает принципиально иную в сравнении с капитализмом классовую структуру и политическую власть. Оно требует ликвидации частнокапиталистической собственности и установления социалистических производственных отношений. Без такого преобразования общества лишены серьезно:"! основы разговоры об эффективном объединении планирования с «рыночным социализмом». В исторической практике были попытки такого рода, например, когда контрреволюционные силы в Чехословакии в 1968 г. пытались реализовать аналогичные проекты. Неизбежным результатом такого курса было бы возрождение всех болезней капиталистической экономики: безработицы, инфляции, застоя производства и, наконец, социального расслоения, ведущего к возрождению капиталистических элементов, перерождению социалистической системы. С идеей «демократического планирования» реформисты связывают концепцию «соучастия» рабочих и служащих в управлении производством. Как известно, участие рабочих в управлении производством, рабочий контроль были важным звеном в процессе, который привел к победе социалистической революции в России и других странах. И ныне в капиталистическом мире трудящиеся требуют участия в решении основных вопросов деятельности предприятий, в том числе организации производства, условий труда, технической политики, финансов, капиталовложений и т. д. Это важное направление фронта борьбы за расширение прав трудящихся, развитие их классового сознания. В условиях последовательной классовой борьбы оно может иметь большое значение для успешного осуществления коренных общественных преобразований. Все дело в том, какие цели ставят перед собой политические силы, выдвигающие программы и лозунги участия трудящихся в управлении экономическими делами. В послевоенные десятилетия, например, руководители ряда буржуазных правительств, крупнейших монополий выдвинуль планы усиления «заинтересованности» трудящихся в судьбах буржуазной экономики и капитализма в целом, с тем чтобы превратить его в «народный капитализм». Они предлагали превратить работников наемного труда в «маленьких капиталистов» путем продажи им некоторой части акций предприятий, «участия» их в прибылях компаний и т. п. Монополии развернули активные действия по реализации своих проектов. Результаты, как и следовало ожидать, оказались более чем скромными, и буржуазные круги не скрывают разочарования. Но они не отказались от своих планов. Старые теории выплывают в других вариантах, под новыми вывесками. Смысл их один: более утонченное и замаскированное подчинение труда капиталу. Реформисты также понимают «соучастие» как способ укрепления «социального партнерства», борьбы против революционных преобразований. Они делают все, чтобы из программы «соучастия» выхолостить решительные классовые требования трудящихся, прежде всего те, которые ставят под угрозу «священное право собственности». Закономерно, что практические результаты политики «соучастия» оказываются более чем скромными. Так, в ФРГ еще* в 1951 г. благодаря энергичным действиям рабочих металлургической и угольной промышленности и вопреки сопротивлению предпринимателей и правящей в то время партии крупного капитала ХДС/ХСС удалось добиться паритетного представительства трудовых коллективов и предпринимателей в некоторых руководящих органах предприятий. Однако попытки распространить такое «соучастие» на другие отрасли экономики окончились практически безрезультатно. Хозяева концернов решительно воспротивились этому, и руководство СДПГ предпочло не идти на «осложнения». Что же касается металлургии и угольной промышленности, то, несмотря на «соучастие», как раз эти отрасли оказались в особенно тяжелом положении в период наступившего с середины 70-х годов экономического спада. «Соучастие» не смогло предотвратить закрытия большинства шахт, многих металлургических предприятий и увольнения десятков тысяч рабочих. «Экономическая демократия», как и реформистский вариант «политической демократии», остается в пределах буржуазного общества. Она не ведет к социализму, а прикрывает господство буржуазии над трудящимися.