СОВЕТ РАБОЧИХ ДЕПУТАТОВ И ВРЕМЕННЫЙ КОМИТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ
К 28 февраля в Петрограде оформилось два политических центра — Совет рабочих депутатов и Временный комитет Государственной думы. Оба центра размещались в одном и том же здании Таврического дворца. Думе пришлось основательно потесниться.
Все залы, коридоры и комнаты дворца были заняты вооруженными рабочими и солдатами. Около дворца раскинулся вооруженный лагерь: здесь стояли грузовые автомобили, мотоциклеты, лежали мешки с песком, располагались воинские части. В залы и комнаты дворца с его ослепительно белыми стенами и колоннами, блестящим паркетом ворвалась народная революция. «Внезапный хаос пересоздания, — отмечал Мих. Кольцов, — взмыл старинный дом, расширил, увеличил, сделал его громадным, как при родах, вместил в него революцию, всю Россию. Екатерининский зал стал казармой, военным плацем, митинговой аудиторией, больницей, спальней, театром, колыбелью новой страны. Под ногами хрустит алебастр, отколотый от стен, валяются пулеметные ленты, бумажки, листики, тряпки. Тысячи ног месят этот мусор, передвигаясь в путаной, радостно,й, никому не ясной суете»393. Е. Зозуля писал, что ТавричесААй дворец напоминал в эти дни зал третьего класса провинциаль ной узловой станции во время посадки войск. «Пахло кожей, солдатским сукном, хлебом. Всюду вдоль стен спали вповалку солдаты. А по коридорам, по лестницам сновали тысячи других солдат, матросов, штатских, вооруженных винтовками студентов, офицеров»394. В занятом народом Таврическом дворце нашлось место и главарям свергнутого царского режима. G вечера 27 февраля отряды рабочих и солдат стали арестовывать царских сановников, министров, генералов. Их приводили в Таврический дворец и помещали в министерский павильон. Недавние властители России шли сквозь строй толпы, понурив головы, многие дрожали, глаза их бегали по сторонам; они опасались народной расправы. Ho солдаты добросовестно охраняли арестованных, в здании дворца не было ни одного случая самосуда. В числе первых привели во дворец председателя Государственного Совета И. Щегловитова; ненавистного реакционера конвоировали студенты. Подошел Родзянко: «Иван Григорьевич, — обратился он к Щегловитову, — пожалуйста — в мой кабинет». Ho студенты не отходили от Щегловитова, толпа волновалась. Явился Керенский. «Медленно, подчеркивая шипящие звуки, он произнес: «Щегловитов — пленник народа. С ним будет поступ- лено по закону». И обращаясь к студентам, сказал: «Отведите его в министерский павильон». Родзянко потупил голову, помолчал и отошел»395. В министерский павильон доставили бывшего военного министра Сухомлинова. Толпа требовала его выдачи. Ho расправу над ненавистным царским министром удалось предотвратить. В числе других арестованных во дворец был доставлен митрополит Питирим, известный своими связями с Распутиным. Он написал заявление о том, что высокое положение в церковной иерархии его всегда тяготило и; теперь он желает уйти на покой; Питириму разрешили возвратиться в Александро-Невскую лавру. Арестованных сановников поместили в министерском павильоне дворца. Заведование павильоном взял на себя А. Керенский. Он сам написал удостоверение на бланке председателя Государственной думы, в котором говорилось: «Временный комитет поручает члену Государственной думы Керенскому заведование павильоном министров, где находятся особо важные арестованные лица»396. Это удостоверение подписал Родзянко. Министерский павильон Думы представлял в эти дни любопытное зрелище. «Вид заключенных и помещения, — писал журналист Хаганский, — вначале производит впечатление торжественного заседания блестящего генералитета. Ослепительные генеральские погоны, знаки отличия и значительное «количество лысин... На большом канцелярском столе, покрытом белой скатертью, лежат груды книг... тут же на столе пустые стаканы и остатки ужина заключенных. В комнате — гробовая тишина, так как узникам строжайше запрещено переговариваться между собой»397. Вскоре режим для арестованных царских сановников был облегчен. Арестованным разрешили читать, разговаривать между собой при условии не касаться политических вопросов. Через несколько дней царских министров и других высокопоставленных лиц перевели в Петропавловскую крепость. В Таврический дворец доставляли не только крупных деятелей старого режима, но и мелких его служителей — офицеров, жандармов, городовых. Многие из них являлись сами и, боясь расправы толпы, просили их арестовать. Переодетые в штатское платье, дрожащие за свою жизнь жандармы и городовые выстраивались в очередь, дожидаясь пока их возьмут под охрану революционных солдат. Число арестованных увеличивалось и размещать их во дворце становилось все труднее. Для содержания арестованных были отведены хоры зала заседания, буфетные и другие комнаты дворца. Массовые аресты представителей царского режима вовсе не входили в намерения Думского комитета, и Комитет официально отмежевывался от них. В № 3 «Известий петроградских журналистов» от 28 февраля 1917 г. было напечатано: «Временный комитет Государственной думы заявляет, что до сего времени по его распоряжению никаких арестов не производилось и впредь аресты будут производиться не иначе, чем по особому в каждом случае распоряжению Комитета». Ho отдавать распоряжение по каждому отдельному случаю было невозможно. Думскому комитету пришлось издать общее указание о том, кто подлежит аресту. В приказе от I марта, подписанном членом Государственной думы М. Карауловым, указывалось, что немедленному аресту подлежат лица, нарушающие порядок и тишину, пьяные, поджигатели, стреляющие в воздух и т. д., чины наружной п тайной полиции и корпуса жандармов, а также лица, производившие обыски и аресты, не имея на то особых полномочий. Приказ Караулова предусматривал «задержание» царских сановников и генералов. Арестованных предлагалось направлять в комендантское управление или в градоначальство, военную тюрьму и т. п., а задержанных сановников и генералов препровождать в Таврический дворец398. На другой день появилось дополнение к приказу, в котором указывалось, что чины корпуса жандармов аресту не подлежат. Так была сделана попытка ограничить и регламентировать аресты и обыски и оградить царских служителей от действий вооруженных отрядов рабочих и солдат. Ho у Временного комитета Думы не было сил и средств добиться осуществления этих распоряжений* Отряды вооруженных рабочих и солдат не следовали указаниям думского Комитета, не ждали его распоряжений, а производили аресты и обыски, руководствуясь своим революционным правосознанием. Они действовали с необходимой быстротой и решительностью, дабы до конца разрушить ненавистный царский режим и обезвредить его сторонников. Руководители думского Комитета сетовали на то, что их распоряжения по вопросу об арестах и обысках не выполняются. М. Родзянко писал: «Авторитет и полнота власти Государственной думы и ее председателя, в столице по крайней мере, стояли не так высоко, как казалось с места... Временный Комитет неоднократно объявлял о незакономерности таких арестов, но они продолжались с поразительной планомерностью» 45. Такое положение объяснялось тем, что реальная сила была на стороне Совета. Вооруженные массы рабочих и солдат видели в Совете своего единственного руководителя и подчинялись только ему. К Совету рабочих депутатов потянулись нити со всех концов столицы, с предприятий, из казарм. Здесь спрашивали советов, сюда обращались за указаниями и распоряжениями. Массы инстинктивно чувствовали, что родилась новая, невиданная в истории организация, призванная сыграть историческую роль в их жизни. 28 февраля состоялось второе заседание Совета рабочих депутатов. Как и предыдущие заседания Совета, оно проходило в комнате 13. Было тесно, количество членов Совета и гостей все увеличивалось, убрали стулья. Люди стояли вплотную друг к другу. Это заседание прошло в обстановке огромного подъема. Обсуждение деловых вопросов неоднократно прерывалось выступлениями представителей воинских частей. Делегаты запасных батальонов Волынского, Павловского, Литовского, Финляндского и других гвардейских полков, пехотных и специальных частей под бурные овации собравшихся заверяли Совет рабочих депутатов, что их части присоединяются к рабочим, чтобы вместе бороться за свободу. «Зал слушал, — писал Суханов, — как дети слушают чудесную, дух захватывающую и наизусть известную сказку, затаив дыхание... Имя каждого из славных полков, положивших начало революции, встречалось бурей оваций. Ho не меньше внимания вызывало и название новых частей, вновь вливающихся в народно-революционную армию и несущих ей победу» 399. Едва затих гул аплодисментов и возобновилась деловая работа Совета, как в зале раздалась горячая речь молодого солдата за- пасного батальона гвардейского Семеновского полка, того самого полка, который со времен первой русской революции считался надежной опорой царизма. Он сказал: «Мы все до единого постановили присоединиться к народу против проклятого самодержавия и мы клянемся все служить народному делу до последней капли крови». Речь семеновца открыла новую волну выступлений представителей воинских частей, присоединившихся к революции. Заседание Совета вылилось в мощную демонстрацию единства армии и народа и укрепило мысль о необходимости объединения рабочих и солдатских депутатов в едином Совете. 28 февраля Совет рабочих депутатов принял новые постановления по ряду важных вопросов. Совет постановил провести регистрацию всех автомобилей и организовать при Исполнительном комитете собственный автомобильный отряд. Было решено поставить вопрос о привлечении думского Комитета к финансированию Совета рабочих депутатов, пока же Совет обратился с призывом к населению жертвовать средства на революционные нужды. В обращении Совета говорилось: «Товарищи и граждане! Совет рабочих депутатов обращается ко всем, кому дорога победа над старым режимом, посильно жертвовать на нужды революции деньги и припасы... Независимо от общенациональных мер, которые по мере развития побед революции дадут ей нужные средства в широких размерах, Совет рабочих депутатов рекомендует всем гражданам содействовать денежными взносами делу свободы, всюду организовать питательные для солдат и милиционеров пункты, столовые и т. д. При Совете рабочих депутатов учреждены финансовая и продовольственная комиссии (Таврический дворец, комн. 13), куда и следует направлять взносы и пожертвования» 400. Добровольные взносы различных организаций и частных лиц в пользу Совета явились основным источником его финансирования. Думский Комитет, а затем и Временное правительство не соглашались «принять участие» в финансировании Совета. Согласно решению Совета, Исполнительный комитет был пополнен представителями партий. От большевиков в него вошли К. Шутко, П. Залуцкий, В. Молотов, от меньшевиков — Б. Батур- ский, Б. Богданов, В. Крохмаль, от эсеров — В. Зензинов, от «Бунда» —М. Рафес, Г. Эрлих, от трудовиков — JL Брамсон^т межрайонцев — И. Юренев, от польской социал-демократии — М. Козловский, от социал-демократии Латышского края — П. Стучка. Три последних члена Исполнительного комитета поддерживали большевиков, но в целом вхождение представителей партий еще более усилило в нем правое, соглашательское крыло. Большевики оставались в меньшинстве401. Линия большевиков по основным вопросам революции была определена прежде всего Манифестом Центрального комитета РСДРП. Инициаторами его выпуска являлись члены Выборгского комитета большевиков. Они сначала хотели договориться о написании Манифеста с членами Бюро ЦК, но, не найдя их, сами взялись за его составление. В. Каюров рассказывает, что Манифест писали он и Хахарев; В. Молотов и П. Залуцкий его отредактировали, и Манифест был отпечатан и расклеен по улицам402. А. Шляпников несколько по-другому излагает этот факт. Он пишет, что проект, составленный Хахаревым, Лебедевым и Каюровым, рано утром 28 февраля был доставлен в Таврический дворец, где находились члены Бюро ЦК. «Вдвоем с товарищем Молотовым, — пишет А. Шляпников, — мы обсудили „Манифест", внесли ряд поправок и исправлений и решили напечатать его от имени Центрального Комитета социал-демократической рабочей партии» ®°. Манифест вышел в прибавлении к № I «Известий Петроградского Совета рабочих депутатов» вечером 28 февраля и в виде отдельных листовок. В. Бонч-Бруевич рассказывает, что эсеро-меныпевистские лидеры Совета возмущались тем, что большевистский Манифест появился на страницах «Известий Совета». «Я утешал злопыхателей тем, что сообщил, что помимо помещения в газете Совета я отпечатал Манифест еще отдельно в количестве ста тысяч экземпляров и что он уже расклеивается по Петрограду, рассылается по фабрикам, заводам и казармам и направлен во все концы России» 403. Видимо, Манифест был отпечатан также в типографии газеты «День» 404. Манифест ЦК РСДРП поставил в качестве важнейшей задачи рабочего класса и революционной армии: «... создать Временное Революционное правительство, которое должно встать во главе нового нарождающегося республиканского строя. Временное Революционное правительство должно взять на себя создание временных законов, защищающих все права и вольности народа, конфискацию монастырских, помещичьих, кабинетских и удельных земель и передать их народу, введение 8-часового рабочего дня и созыв Учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, равного избирательного права с тайной подачей голосов». Немедленной и неотложной задачей Временного Революционного правительства Манифест считал: «Войти в сношение с пролетариатом воюющих стран для революционной борьбы народов всех стран против своих угнетателей и поработителей, против царских правительств и капиталистических клик и для немедленного прекращения кровавой человеческой бойни, которая навязана порабощенным народам». ЦК РСДРП в своем Манифесте предлагал рабочим и солдатам немедленно выбирать своих представителей во Временное Революционное правительство, призывал по всей России поднимать красное знамя восстания, по всем городам и селам создавать правительство революционного народа. «Вперед1 Возврата нет! Беспощадная борьба! Под красное знамя революции! Да здравствует демократическая республика! Да здравствует революционный рабочий класс! Да здравствует революционный народ и восставшая армия!» 405 Манифест ЦК РСДРП определил главное направление борьбы, выдвинув задачу создания подлинно революционного правительства, призванного установить демократическую республику, осуществить другие требования социал-демократической программы-минимум и добиться немедленного прекращения империалистической войны. В. И. Ленин высоко оценил значение Манифеста. «В этом документе, — писал он, — нет ни слова ни о поддержке тучковского правительства, ни о свержении его; рабочие и солдаты призываются к организации вокруг Совета рабочих депутатов, к выбору представителей в него для борьбы против царизма за республику, 8-часовой рабочий день, за конфискацию помещичьих земель и хлебных запасов, а главное — за прекра щение грабительской войны. При этом особенно важйа и особенно злободневна та совершенно правильная мысль нашего ЦК, что для мира необходимы сношения с пролетариями всех воюющих стран» 406. В Манифесте не было ответа на вопрос, каким путем избирать Временное революционное правительство, и ничего не говорилось о Совете407, но о том, что власть должна перейти в руки революционного народа, в Манифесте было сказано со всей определенностью. Призывом к созданию Временного Революционного правительства был проникнут весь Манифест. Иную позицию занимали меньшевики и эсеры. Они выступали против царского самодержавия, но не призывали рабочих и солдат брать в свои руки власть и создавать Временное Революционное правительство. Меньшевики и эсеры по-прежнему исходили из того, что на смену царской монархии должна прийти буржуазная власть, призванная провести буржуазно-демократические преобразования, а задача пролетариата состоит в том, чтобы толкать буржуазную власть к этому. Поскольку руководство Советов находилось в руках меньшевиков и эсеров, их позиции по этому решающему вопросу отразилась на всей деятельности Совета. Обладая реальной силой, Совет рабочих депутатов действовал как орган власти. На заседании 28 февраля Совет обсуждал вопрос о работе железнодорожного транспорта. «В связи с продовольственным кризисом Совет рабочих депутатов признал необходимым восстановить железнодорожное сообщение между Петроградом и Москвой. Особой Комиссии поручено рассмотреть вопрос о контроле над товарным движением и, в согласии с продовольственной комиссией, выяснить необходимость функционирования тех или других дорог». Важную роль Совет отводил вопросам связи. Он поручил Исполнительному комитету «разрешение вопроса о наблюдении за почтой и телеграфом с образованием в случае надобности особых комиссий». Совет высказался против возобновления трамвайного движения в Петрограде, считая этот шаг несвоевременным408. Совет создал финансовую комиссию и по ее предложению постановил немедленно изъять все государственные финансовые средства из рук старой власти. «Для этого немедленно революционными караулами должны быть заняты в целях охраны: а) Государственный банк, б) главное и губернское казначейства, в) монетный двор, г) экспедиция заготовления государственных бумаг». Однако Совет не провел в жизнь это важнейшее мероприятие сам: он поручил осуществление его Временному комитету Государственной думы. Совет постановил совместно с Комитетом Государственной думы создать финансовый комитет, подобно уже существовавшим на таких же началах военной и продовольственной комиссиям. Совет возложил на этот комитет принятие всех мер, необходимых для упорядочения финансового дела в* стране; надзор и контроль за нормальным течением всех денежных и кредитных операций во всех кредитных учреждениях, предоставление ассигнований на нужды революционных учреждений, закрытие в случае надобности кредитов, открытых старой властью, и т. п.409 Несмотря на это постановление, финансовый комитет не был создан. Совет рабочих и солдатских депутатов стремился проводить свои решения через думский Комитет и действовать совместно с ним. Наоборот, думский Комитет пытался поступать самостоятельно как полноправный орган власти. Буржуазия не хотела доверять охрану города рабочей милиции. Она образовала свои органы, призванные блюсти общественный порядок. Новые органы создавались по образу и подобию старых: вместо градоначальника Петрограда генерала Балка Временный комитет Государственной думы утвердил градоначальником профессора Военно-медицинской академии В. Юревича, прибавив к названию его должности слово «общественный». 28 февраля было опубликовано объявление В. Юревича, которое гласило: «Временным комитетом Государственной думы я назначен петроградским общественным градоначальником... Принимаются все меры к ограждению личной безопасности граждан и их имущества. Учреждаются в городе районные гражданские комитеты для охраны порядка и для продовольствия граждан» б8. От прилагательного «общественный» ничего не менялось. Наблюдение за личной безопасностью граждан поручалось назначенному сверху лицу. В. Юревич со своими помощниками и штатом сотрудников, сохранившимся с царских времен, обосновался в обширном здании градоначальства, издавал «Ведомости», которые мало кто читал, и подписывал обязательные постановления, с которыми мало кто считался. Градоначальство по сути дела отмерло вместе с царским режимом и существовало по инерции, не имея ни реальной силы, ни реального дела. Царский градоначальник опирался на полицию. Общественному градоначальнику не на кого было опереться. Охрана общественной безопасности оказалась в других руках. Городская милиция была создана не при градоначальнике, а при Городской думе. Гласные Петроградской городской думы на чрезвычайном заседании 28 февраля постановили «в интересах обеспечения жизни и имущества населения» учредить городскую милицию, поручив ее организацию гласному Д. Крыжанов- скому и отпустив для этой цели кредиты из городского бюджета410. Избрав начальника городской милиции, Городская дума установила сборные пункты для милиционеров и назначила районных уполномоченных главным образом из числа своих гласных. В создании милиции принял участие Комитет военно-технической помощи, объединявший русско-техническое общество, общества технологов, инженеров-электриков, гражданских инженеров, Металлургическое общество и другие научные и технические организации; он установил порядок несения службы и обязанности патрулей, призывал записываться в милицию студентов. В обращении от 28 февраля Комитет военно-технической помощи объявил, что в задачи новой организации порядка входит: «1) прекращение бесполезной стрельбы, 2) отобрание оружия у малолетних и нетрезвых, 3) предотвращение грабежей и 4) наблюдение за порядком на улицах и в общественных местах и проч.» 411. Управление городской милиции разместилось сначала в помещении Городской думы, а затем —в здании Градоначальства. Как рассказывал секретарь милиции 3. Кельсон, ее деятельность началась с изготовления нарукавных белых повязок, на которых писались буквы «Г. М.» (городская милиция), ставился номер, прикладывалась печать городской управы. Повязок было заготовлено 10000, но число милиционеров было намного меньше. В городскую милицию вступали преимущественно служащие, студенты, гимназисты. 3. Кельсон даже называл городскую милицию «милицией младенцев». По просьбе штаба милиции население сдало часть оружия в Городскую думу; это и дало возможность вооружить городских милиционеров. Жители города обращались в управление милиции со своими повседневными нуждами. Сюда приходили за разрешением на похороны, на беспрепятственную езду по городу, на право ношения оружия ж пр. В милицию сообщали о кражах и насилиях, ее просили взять под охрану отдельные здания или квартиры. В милицию приводили арестованных на улице полицейских.
Управление милиции удовлетворяло многие просьбы населения, но самой милиции как боевой силы в первые дни революции не существовало. 3. Кельсон утверждает, что 3 марта городская милиция функционировала как четко налаженный аппарат412. Ho это — явное преувеличение. В первые дни революции охрана города находилась в руках нескольких не зависимых друг от друга организаций. Тот же 3. Кельсон признает, что уже 28 февраля по призыву Совета рабочих депутатов возникли боевые ячейки на предприятиях, которые он называет Красной гвардией, что в Московском, Нарвском, Выборгском районах существовали комиссариаты рабочей милиции, «организованные самостоятельно, без участия городской милиции», и что эта рабочая милиция явилась не только организацией для поддержания порядка, но и боевой силой для защиты завоеваний революции 413. Организуя рабочую милицию, Совет рабочих депутатов одновременно содействовал образованию милиции при Городской думе. В приказе по городской милиции говорилось, что она образована «согласно распоряжению Временного комитета Государственной думы и Совета рабочих депутатов». I марта в «Известиях Совета» было помещено воззвание к революционному студенчеству, подписанное студенческими группами социал-демократов, социа- листов-революционеров и «Бунда», в котором с ссылкой на Совет рабочих депутатов студенты призывались вступить в гражданскую милицию при Городской думе. В воззвании говорилось: «В Городской думе организуется гражданская милиция. К участию в ней призвано и студенчество. Представительство революционного пролетариата, Исполнительный комитет Совета рабочих депутатов, решил объединить центральный орган рабочих комиссариатов (районных и подрайонных. — Э. Б.) с этой думской организацией. Ввиду этого мы призываем товарищей студентов энергично записываться в создаваемую охрану. Помните, товарищи, что вы принимаете участие в милиции по поручению Совета рабочих депутатов. Помните, что Совет рабочих депутатов — Ваше Верховное начальство». И рабочие, и солдаты, и студенты видели «верховное начальство» не в думском Комитете, а в Совете рабочих депутатов. Вот почему Городская дума не могла создать свою милицию без поддержки Совета. Смирившись с уничтожением одного из оплотов самодержавия—полиции и создавая при помощи Совета новые органы охраны общественного порядка, буржуазия хотела оставить в неприкосновенности другие звенья царского государственного аппарата. Революционный вихрь обезглавил прежние государственные учреждения. Высшие царские чиновники были арестованы восставшими рабочими и солдатами или попрятались, боясь народного гнева. Ho колеса государственной машины по инерции продолжали вращаться, чиновники ходили на службу, скрипели по-прежнему перья, шли служебные заседания, рассылались бумаги, стучали пишущие машинки... Комиссары, назначенные Комитетом Государственной думы в министерства и ведомства, являлись скорее наблюдателями, чем представителями власти, они почти не вмешивались в дела, и текущая работа последних шла по-прежнему, словно никакой революции не произошло. Из всех думских комиссаров наиболее деятельным оказался прогрессист А. Бубликов — комиссар по министерству путей сообщения. В этой области государственного управления нельзя было только наблюдать. Бубликову приходилось самому отдавать распоряжения железнодорожной администрации по вопросам движения поездов, воинских перевозок и пр. Эти распоряжения не могли, однако, осуществляться без поддержки железнодорожных рабочих и служащих, связанных с Советом рабочих депутатов. Транспорт находился под их контролем, и они зорко наблюдали за тем, чтобы железные дороги не были использованы во вред революции. Наиболее актуальным вопросом, от решения которого зависели дальнейшие судьбы революции, был вопрос о ее вооруженных силах. Организация царской армии не была разрушена, подобно полицейскому аппарату царизма, но революция основательно подорвала ее основы. Буржуазия не хотела примириться с потерей такого важного звена старого государственного аппарата, как армия, и всячески стремилась возродить ее в слегка подновленном виде. He решаясь отобрать оружие у рабочих, она пыталась разоруяшть солдат и отдать их под власть прежних офицеров, воскресить в армии палочную дисциплину. Буржуазия хотела вернуть петроградский гарнизон в рамки прежней военной организации, чтобы остановить дальнейшее развитие революции и обеспечить продолжение империалистической войны. Временный комитет Государственной думы так определял свою задачу: «Дума стремится установить связь между офицерами и нижними чинами. Чувствуется настоятельная потребность в организации воинских масс, исполненных лучших стремлений, но еще не организованных, слишком быстро идут события. Поэтому офицеры приглашаются оказать всемерное содействие Государственной думе в этом тяжелом труде... Опасность дезорганизации одинаково понимается всеми. Граждане, организуйтесь! — вот основной лозунг момента. В организации — спасение и сила. Слушайте Временный комитет Государственной думы» 63% Опасность дезорганизации армии была действительно велика. Уйдя из казарм, большинство солдат разбились на множество групп и, объединившись с рабочими, разошлись по городу. В Военную комиссию поступила от неизвестного автора записка, в которой говорилось: «Солдаты дезорганизованными группами бро- дят по городу, равным образом отсутствие организации чувствуется как в стенах Таврического дворца, так и вблизи него. В казармах полная анархия. Многие нижние чины за отсутствием ночлега и порядка возвращаются в казармы, где они совершенно не осведомляются о положении, о ходе дела. Мы предлагаем Комиссии немедленно принять следующие меры: 1) солдат собрать по полкам на их постоянных квартирах, 2) назначить временных командиров и младших офицеров, 3) установить караул, занять дороги, вокзалы и другие важные общественные и государственные учреждения, 4) прекратить бесцельное шатание автомобилей по улицам (без надобности), 5) организовать продовольствие по полкам и казармам, 6) установить связь общих питательных пунктов с казармами путем заимствования хлеба и других продуктов, где их много, 7) не оставлять солдат долго в казармах без внимания, руководства и информации со стороны восставшего народа, 8) Петропавловскую крепость и Таврический дворец обратить в опорные базы (крепости) для всего Петрограда, 9) из местных казарм отдельных полков сделать базы для районов, 10) изолировать, не допускать в казармы офицеров, не примкнувших к народу, а самих офицеров (героев тыла), могущих вредно влиять на солдат, изъять из обращения путем ареста»414. Записка кончалась следующими словами: «Во имя народа и свободы действуйте решительно и энергично». Мероприятия, намеченные в этой записке, не устраивали руководителей думского Комитета. Они хотели восстановить военную организацию петроградского гарнизона на старых началах, под начальством прежнего офицерства. Б. Энгельгардт рассказывает, что, возглавив Военную комиссию, он решил прежде всего добиться возвращения солдатской массы в казармы и восстановления прежнего внутреннего порядка в частях. В ночь на 28 февраля он и Бубликов написали, а Родзянко от имени Временного комитета Государственной думы подписал следующий приказ войскам Петроградского гарнизона: «1) всем отдельным нижним чинам и воинским частям немедленно возвратиться в свои казармы, 2) всем офицерским чинам возвратиться к своим частям и принять все меры к водворению порядка, 3) командирам частей прибыть в Государственную думу для получения распоряжений в И час. утра 28 февраля»415. С таким же призывом к солдатам обращались думские лидеры на митингах у Таврического дворца и в воинских частях. Они настойчиво пропагандировали порядок, дисциплину, подчинение офицерам. Это был расчет на незрелость солдатской массы, на ее привычку к слепому повиновению начальству. Родзянко благодарил лейб-гренадеров за то, что они пришли помочь восстановить нарушенный порядок. «Поддержите традиции доблестного российского полка, — говорил он, — слушайтесь ваших офицеров, ибо без начальников воинская часть превращается в толпу, неспособную водворить порядок... Прошу вас в согласии с вашими начальниками спокойно разойтись по казармам и делать то, что прикажут вам ваши офицеры» 416. С такими же словами Родзянко обратился к солдатам из запасного батальона Преображенского гвардейского полка. «Спасибо за то, что вы пришли сюда помочь членам Государственной думы водворить порядок... Я прошу вас подчиниться и верить вашим офицерам, как мы им верим. Возвращайтесь спокойно в ваши казармы, чтобы по первому требованию явиться туда, где вы будете нужны». Юнкерам Михайловского артиллерийского училища Родзянко говорил о том, что солдаты и офицеры должны найти друг друга и ждать приказаний Временного комитета Государственной думы. «Это единственый способ победить» 417. Речи лидеров меньшевиков и эсеров перед солдатами отличались от речей думских руководителей. В них говорилось о борьбе против царского режима, о революции, о демократии. Ho и лидеры эсеров и меньшевиков предлагали солдатам соблюдать порядок и беспрекословно подчиняться офицерам. «Мы должны, — говорил Керенский, — в три дня создать полное спокойствие в городе, полный порядок в наших рядах». Керенский призывал солдат и офицеров к единению и доверию друг к другу. Руководители Думы ссылались на то, что их действия одобряются всеми членами думского Комитета, в том числе социалистами. В статье «Задачи Исполнительного комитета Государственной думы», опубликованной 28 февраля в «Известиях Комитета петроградских журналистов», говорилось: «Несмотря на глубокое различие политических и социальных идеалов членов Государственной думы, вошедших в состав Временного комитета, в настоящую трудную минуту между ними достигнуто полное единение». Буржуазия видела, что в лице Совета рабочих депутатов вырастает новый орган власти; она всячески стремилась не допустить двоевластия, сосредоточив всю власть в своих руках. Лидеры буржуазии призывали воинские части подчиняться только Временному комитету Государственной думы и выполнять лишь его приказы. В речи перед солдатами Гренадерского батальона 28 февраля П. Милюков доказывал необходимость подчиняться единой власти. «Властью этой является Временный комитет Государственной думы. Ему нужно подчиняться и никакой другой власти, ибо двоевластие опасно и грозит нам рас- пылением и раздроблением сил». Вслед за Милюковым к солдатам обратился командир батальона. Он сказал: «Верьте, что Государственная дума сделает все по чистой совести. Мы будем в ее распоряжении». Об опасности двоевластия говорил П. Милюков и офицерам 1-го запасного полка, стоявшего на Охте. «В настоя- щее время есть единственная власть, которую все должны слушать, — это Временный комитет Государственной думы. Двоевластия быть не может». Солдатам этого полка П. Милюков заявил: «Надо быть с офицерами, которые пойдут рука об руку с Государственной думой 68. То же говорили солдатам и офицеры. В «Известиях Комитета петроградских журналистов» было опубликовано воззвание, в котором группа офицеров предлагала солдатам возвратиться в свои части для дружной работы вместе с офицерами и содействовать водворению порядка. «Приложим общие усилия для нашего совместного объединения, для окончательной победы над врагом, как на фронтах, так и внутри России». Офицеры заверяли представителей думского Комитета, что они будут следовать во всем указаниям Комитета. Командир 9-го запасного кавалерийского полка перед строем солдат объявил: «Я буду исполнять все то, что мне будет приказывать председатель Государственной думы». Такие заверения нередко давали и солдаты. Охваченные общим подъемом первых дней революции, многие солдаты еще не разбирались, кто их истинные друзья и враги. Елейные речи Родзянко, Милюкова и других лидеров думского Комитета туманили их сознание, и, когда их призывали к единению, дисциплине и порядку, они нередко отвечали привычными словами: «рады стараться». Ho отрезвление наступало быстро. Солдаты поступали не так, как советовали им Родзянко и Милюков. Они боролись против возрождения царских порядков, палочной дисциплины и неограниченной власти прежних начальников. В борьбе за армию принял активное участие А. Гучков. Лидер октябристов, председатель Думы прежнего состава, а ныне член Государственного Совета и председатель Военно-промышленного комитета, он в первые дни революции пытался найти выход из создавшегося положения посредством подавления народного движения. Гучков беседовал с генералом Занкевичем и другими представителями военных властей, выяснял соотношение сил и, убедившись в отсутствии необходимых военных средств для подавления революции, примкнул к думскому Комитету. А. Гучков был связан с командным составом армии и считался знатоком военных вопросов, его прочили в военные министры. Думский Комитет назначил Гучкова главой Военной комиссии. В Комиссии продолжал оставаться и Энгельгардт. Он стал теперь комендантом Таврического дворца и начальником гарнизона. А. Гучков отправился в части петроградского гарнизона для приведения их в «должный порядок», но был встречен солдатами враждебно. Автомобиль Гучкова был обстрелян солдатами, один из его спутников убит. Попытки думского Комитета восстановить прежнюю военную организацию и подчинить себе войска петроградского гарнизона наталкивались на сопротивление солдатской массы. В этом, как и во всех других вопросах, думский Комитет не мог действовать как орган власти, он не располагал доверием вооруженного на* рода. He имея твердой почвы под ногами, он колебался, лавировал, обходил острые вопросы и старался избежать конфликтов с Советом. Писательница 3. Гиппиус огорчалась тем, что либералы проявляют безвластие, робость, нерешительность. Она писала: «У либералов нет связи с революционным движением и четкого плана действий ... Безвластие думцев. Они сами не знают, чего желают, даже не знают, как им быть, с царем, без царя? Они только обходят осторожно все вопросы, все ответы. Стоит взглянуть на комитетское извещение, подписанное Родзянко. Робость, растерянность, нерешительность. Причины этого кроются в том, что у либералов теплится надежда, что царь утвердит думский Комитет как официальное правительство, дав ему широкие полномочия. .. Революция свергла эту власть. Они не свергли. Они лишь механически остались на поверхности. Пассивно-явочным порядком. Ho они, естественно, безвластны, ибо взять власть они не могут, власть должна быть им дана, и дана сверху» 418. Главная причина безвластия думцев состояла в том, что реальная сила была не на их стороне, что массы восставших рабочих и солдат признавали и поддерживали не их Комитет, а Совет рабочих депутатов. Объявив себя властью, думский Комитет фактически властью не обладал. Он существовал и распоряжался лишь постольку, поскольку этому не противодействовал единственный реальный орган власти — Совет рабочих депутатов. Правда, и тогда, и позднее думский Комитет называли «правительством», его признавали как Временное правительство буржуазно-помещичьи организации — Земский и Городской союзы, Военно-промышленный комитет, Петроградская городская дума и др., а также державы Антанты. I марта 1917 г. в «Известиях Комитета петроградских журналистов» крупными буквами было напечатано: «Французский и английский послы официально заявили председателю Государственной думы, что правительства Франции и Англии вступают в деловые сношения с Временным Исполнительным комитетом Государственной думы, выразителем воли народа и единственным Временным правительством России». Ho ни признания буржуазно-помещичьих организаций, ни деловые сношения с правительствами Франции и Англии не могли придать думскому Комитету силу власти. Превратное представление о роли Государственной думы и ее Комитета, как об органах власти, сложилось под влиянием высказываний думских деятелей и прежде всего телеграммы, посланной 28 февраля комиссаром думского Комитета А. Бубликовым во все концы России. Используя телеграфную сеть железных дорог, он сообщил железнодорожникам о событиях, происшедших в Петрограде. Текст телеграммы гласил: «По поручению Комитета Государственной думы я сего числа занял Министерство путей сообщения и объявляю следующий приказ председателя Государственной думы: „Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху всех отраслей государственного управления, оказалась бессильной. Государственная дума взяла в свои руки создание новой власти. Обращаюсь к вам от имени отечества, от вас зависит теперь спасение родины, — она ждет от вас больше, чем исполнение долга, — она ждет подвига. Движение поездов должно производиться непрерывно, с удвоенной энергией. Слабость и недостаточность техники на русской сети должна быть покрыта вашей беззаветной энергией, любовью к родине и сознанием важности транспорта для войны и благоустройства тыла. Председатель Государственной думы Род- зянко“. Член вашей семьи, я твердо верю, что вы сумеете ответить на этот призыв и оправдать надежду на вас нашей родины. Все служащие должны остаться на своем посту. Член Государственной думы Бубликов» 70. Эта телеграмма, переданная всем железнодорожным станциям, явилась первой вестью о событиях в Петрограде, полученной на местах. Однако она искаженно осветила происшедшие события. Как рассказывал Бубликов, проект приказа председателя Государственной думы, который он дал на подпись Родзянко, начинался следующими словами: «„Старая власть пала“. Родзянко заметил: „Как можно говорить пала? Разве власть пала?“ И он заменил эти слова другими: „Старая власть оказалась бессильной" и подписал приказ» 7K Из телеграммы следовало, будто перемена произошла оттого, что старая власть создала разруху в государственном управлении и оказалась бессильной (в чем?). Выходило, будто ухода прежнего правительства добилась Государственная дума, которая и создает теперь новую власть. Ближайший помощник Бубликова Ю. Ломоносов признавал: «из телеграммы Бубликова все узнали, что уже 28 февраля фак те «Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов», I марта 1917 г. тическая власть была в руках Думы. Было ли это так на самом деле? Конечно, нет! Бубликов поступил так же, как Бисмарк с эмской телеграммой: он подправил действительность, он вадержал естественное течение революции, окружив Думу совершенно незаслуженным ореолом. Первое впечатление всегда самое сильное. Вся Россия впервые узнала о революции и поняла, что ее сделала Дума. Нужны были месяцы, чтобы гуща русского народа поняла эту фальсификацию» 419. На самом деле Дума не делала никакой революции. Она порвала с царским правительством, когда судьба царизма фактически была уже решена, чтобы, возглавив народное движение, направить его в желательное для себя русло. Ho ей не удалось овладеть движением. Б. Энгельгардт отмечает, что если Родзянко, он и другие деятели оказались в революционном стане, то это не потому, что хотели идти революционным путем. «Мы приняли революцию как свершившийся факт и в течение трех дней с виду якобы возглавили, а фактически плелись за событиями, делая в то же время безнадежные попытки задержать ее развитие» 420. Временный комитет Государственной думы не был «временным правительством первого состава», как это пишут некоторые авторы421. Положение создалось своеобразное: думский Комитет объявил о взятии власти в свои руки, но его власть была призрачной, Совет рабочих депутатов не провозгласил себя властью, но фактически власть находилась в его руках. Именно Совет, а не думский Комитет являлся выразителем воли народа и единственно законным временным правительством России. В ходе революции влияние и авторитет Совета рабочих депутатов неуклонно росли. А. Пешехонов писал: «В течение ночи Совет, представлявший собой вчера совершенно случайную и самочинную организацию, успел снестись с фабриками и заводами и потребовать от них присылки депутатов, — и эти депутаты уже избраны, они уже явились. О существовании Совета — и притом своего, выборного — знают уже широкие круги населения: ого прокламации со вчерашнего вечера разбрасываются и читаются на улицах и т. д. О думском Комитете массы, вероятно, даже не знают. Знают Думу, но она ведь легко может быть причислена к старому строю и отброшена вместе с царской властью» 422. А. Пешехонов сравнивал Совет с кристалликом в насыщенном растворе, к которому потянулись все активные элементы. О возрастающей роли Совета писали и буржуазные авторы. «Самозванный Совет рабочих депутатов, — отмечал депутат Думы С. П. Мансыров (надо отдать ему справедливость), —работал вовсю. Уже к вечеру 27 февраля от него были разосланы посланцы на петроградские заводы, а также в войсковые части для спешных выборов депутатов, и уже явилось более 120 человек, избранных главным образом с заводов и фабрик. Совет стал превращаться из самозванного в реальное, основанное как- никак на волеизъявлении рабочих, учреждение». С. Мансырев писал, что «Совет заседает беспрерывно, делегации, прибывшие туда, находили самый радушный прием, с ними подробно беседовали, их снабжали инструкциями и разъясняли настоящее и наводили на будущее»423. Совет рабочих депутатов, обладая огромной силой, не использовал ее, однако, по-настоящему. Он выполнял отдельные функции государственной власти, но выполнял неполно, непоследовательно, «вполголоса». Его действия были скованы убеждением, что сменить царизм призвана только буржуазная власть. Вот почему Совет оказался не на высоте положения, когда после свержения самодержавия поднялась вторая волна революции и решался вопрос о том, остановится ли революция на полпути или она дойдет до конца и, решительно покончив со старым, проложит России путь в будущее. За первой волной революции последовала вторая. Против кого же была направлена эта вторая волна?