Е. А. ФЛЕЙШИЦ, МОМЕНТ ПЕРЕХОДА ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ ПО ДОГОВОРУ КУПЛИ-ПРОДАЖИ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ КРУПНЕЙШИХ ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВ И СССР*
В новейших сравнительно-правовых исследованиях договора купли-продажи не раз отмечается, что вопрос о моменте перехода права собственности с продавца на покупателя утрачивает значительную часть своей остроты, когда от него отделен, получает обособленное от «его разрешение вопрос о моменте перехода на покупателя риска случайной гибели или случайной порчи проданной вещи.
Встречающееся нередко позитивно-правовое разъединение вопросов о моменте перехода на покупателя права собственности и о моменте перехода на него риска лишает первый из этих вопросов того главенствующего в пределах договора купли-продажи значения, которое мы склонны приписывать ему a priori1. С этим замечанием следует согласиться. Можно даже сказать больше. Ход развития капиталистической экономики и порождаемых ею правовых форм приводит к тому, что в обширном круге договоров купли-продажи утрачивает первоначальное значение вопрос не только о моменте перехода, но и вообще о переходе на покупателя права собственности как совокупности правомочий владеть, пользоваться и распоряжаться материальной вещью- Это представляется на1 первый взгляд парадоксальным, но это так и имеет место в сфере крупных договоров, соединяющих продавцов и покупателей разных государств в сфере международного торгового оборота, потому что в этой сфере покупатель — часто не потребитель покупаемой .вещи. Он покупает для того, чтобы стать продавцом, чтобы в свою очередь продать купленную вещь. Из всех правомочий собственника такого покупателя интересует непосредственно одно правомочие: право распоряжения, .которое он очень часто осуществляет 'при помощи символа — * В настоящей статье мы не касаемся вопроса о моменте перехода .права собственности на недвижимые вещи в гражданском праве иностранных государств и на строения в гражданском лраве СССР. 1 Rebel, Das Recht des Warenkaufs, Bd. 1, S. 6. Berlin und Leipzig. 1936: Grossmann — Doerth, Das Recht des Uberverkaufs, Bd. I, S. 41, 135 к др. Mannheim-Berlin, Leipzig, 1930. 327 передавая своему покупателю товарораспорядительную ценную бумагу, чаще всего морской коносамент, полученный им от своего продавца. Цессия обязательственного требования к перевозчику, инкорпорированного в товарораспорядительной ценной бумаге, заменяет материальную традицию вещи и символизирует перенесение на покупателя права собственности. Если к этому прибавить, что покупатель часто производит уплату покупной цены против получения той же товаро-распо-рядительной бумаги, независимо от момента и даже от факта получения товара, то окажется экономически и психологически вполне объясненным возникновение в свое время английской теории, по которой купля-продажа на условиях «сиф» есть купля-продажа не товаров, а ценных бумаг — коносаментов. Но и эта теория, и все те наблюдения, которые охватываются понятием «отрыва вещно-правового действия купли-продажи от ее обязательственно-правового содержания», — все это — не более чем своеобразная аберрация, одна из многих,, порождаемых капиталистической экономикой в неустанном ее стремлении множить и разнообразить источники и формы нетрудового дохода. По существу же в основе всех отношений, обнимаемых понятием «договор купли-продажи», если оставить в стороне так называемую продажу прав, лежит материальная вещь и возможность извлечения из нее хозяйственных выгод. Каким бы длинным ни был в отдельных случаях ряд покупателей,, последовательно покупающих вещь для ее перепродажи, этот ряд неизбежно замыкается покупателем, стремящимся к пользованию покупаемой вещью: получению от нее доходов, а в подлежащих условиях к ее потреблению, материальному уничтожению, или, как говорят, 'К использованию, вещи. Для такого покупателя представляют непосредственно существенный интерес и usus, и fructus, а в соответствующих случаях и abusus как элементы права собственности. То, что материальная вещь и возможность извлечения из нее хозяйственных выгод лежат в основе всех отношений па купле-продаже, подтверждает и неизменная в своем практическом значении проблема риска, так как проблема риска — не что иное, как вопрос о взаимоотношениях продавца и покупателя в связи о выходом объекта продажи из мира материальных вещей или в связи на соответствующем праве, влечет за .собою не только гражданскую, но и уголовную ответственность. Наконец, вопрос о моменте перехода права собственности на покупателя не безразличен и для третьих лиц — кредиторов, обращающих взыскание на имущество продавца или покупателя, особенно в случае несостоятельности того или другого- Но значение вопроса о моменте перехода на покупателя права собственности не ограничено кругом гражданско-правовых отношений. В 'некоторых случаях он имеет значение и для применения норм международного права. Статьей 299 Версальского мирного договора были аннулированы все обязательственные правоотношения между гражданами государств, участво-.вавших в первой мировой войне, кроме правоотношений, прямо названных в договоре. В ряду последних значились и отношения, направленные на перенесение орава собственности, если собственность перешла до момента, когда соответствующие государства стали неприятелями. Понятно, что в каждом соответствующем случае подлежал прежде всего разрешению вопрос JD юм, какой момент должен был почитаться моментом перехода права собственности по данному договору. Вопросе моменте перехода права собственности имеет существенное значение и в призовом праве; по Лондонской конвен-.ции 1909 года неприятельский или нейтральный характер груза определяется таким же характером собственника груза. Известно, что ряд международно-правовых трудностей вызвал вопрос о том, как определять характер собственника груза: по национальной его принадлежности или по месту его жительства, но , не меньше цивилистических трудностей связано иногда с вопросом, преюдициальным для только что названного: кто является собственником груза? Все сказанное нами побуждает считать вопрос о моменте перехода права собственности с продавца на покупателя имеющим серьезное практическое значение. Как же разрешает этот вопрос современное гражданское право? Обращаясь к литературе договора купли-продажи, трудно : отделаться от впечатления, что перед нами одна из областей, в которых отчетливо выражено явление, когда-то названное , Л. И. Петражицким живучестью научного предрассудка. От влияния предрассудка в данной области не свободны -я те, кто в отдельных частностях отмечает сопротивление правовой действительности этому предрассудку. В; самом деле, в литературе принято деление современных законодательств, с точки зрения трактовки ими вопроса о мо-, 330 менте перехода на покупателя права собственности, на три основные группы: 1) Французская группа с французским Code civil во главе, выражающая так называемый принцип соглашения, в силу ко торого право собственности переходит по договору купли-про дажи в момент его заключения solo consensu. 2) Германская группа, куда, кроме Германского граждан ского уложения, относится также право швейцарское, а равно и гражданское право скандинавских стран; для перенесения права собственности на покупателя (как и всякого приобрета теля права собственности по договору)эта группа требует пере дачи ему купленной вещи. 3) Англо-американская группа, 'представленная английским Sale of Goods act (1893 г.) и Uniform Sales act Соединенных Штатов Северной Америки (1926 г.), предоставляющими усмо трению сторон определение момента перехода права собствен ности с продавца на покупателя и устанавливающими ряд пре зумпций для толкования воли сторон. Иногда англо-американ- •скую группу сближают о французской и тогда говорят о франко- ,английской группе, противополагая ей группу германскую 1. Между тем и это деление законодательств на группы, и положенная в его основу характеристика отдельных из них в сфере регулирования перехода на покупателя права собственности грешат рядом неточностей и могут быть приняты лишь •с немалым числом оговорок. Прежде всего далеко не точна характеристика так называемой французской группы как группы, выражающей принцип перенесения на покупателя права собственности solo consensu. .Эта характеристика грешит трижды: во-первых, против основных начал вещного права, общих всем без исключения системам гражданского права; во-вторых, против ясного смысла •французского закона, пусть и не безупречного в своей редакции; в-третьих, против того, что -можно было бы назвать договорной статистикой, определяющей удельный вес отдельного гражданско-правового постановления в живой материи договорных связей. Против основных начал вещного права теория перехода на покупателя права собственности solo consensu грешит тем, что она не применима ни к одному договору купли-продажи (и вообще ни к одному договору о перенесении права собственности), предмет которого определен родовыми признаками; объектом вещного права как права, управомочивающего на непосредственное, без содействия обязанных лиц, воздействие на 1 Grossma n-D oe rth, op. cit., S. 41; Wolf f u. E n n е с с е u rs—Wolf f-Kipp. Lehrbuch der burgerilichen Rechts, Bd, I, abf I, R. 181. Marburg, 1926. Трепицын, Переход права собственности на движимые имущества. Синайски и, Русское гражданское право, Киев, 1917, вып. I, стр. 190. 331 вещь, может быть только вещь индивидуально определенная. Следовательно, между моментом заключения договора купли-продажи вещи, определенной родовыми признаками, и-моментом возникновения в лице покупателя права собственности на ту же вещь должен необходимо лежать момент индивидуализации этой вещи. Невозможно быть собственником дунайской пшеницы вообще или вологодской сосны вообще; нельзя быть и собственником трех тысяч мешков дунайской пшеницы вообще или одной тысячи кубических метров вологодской сосны вообще. Можно быть только собственником данных трех тысяч мешков дунайской пшеницы, хранимых на такое-то число определенного года в таком-то складе или в таком-то ином помещении либо погруженных такого-то числа на такой-то пароход по коносаментам за такими-то номерами, иначе говоря, пшеницы (или — все равно — сосны), индивидуализированной, отделенной во внешнем мире от других однородных вещей. Можно быть и собственником одной трети или одной четверти всей пшеницы или всей сосны, находящейся такого-то числа там-то, но и в этом случае индивидуализировано то материальное целое, в праве собственности на которое идеальная доля принадлежит данному собственнику. Как бы то ни было, объект вещного права всегда индивидуально определен. Это ясно выражало уже древнее римское право, вкладывая в уста виндиканту в легисакционном процессе утверждение: «hanc rem meam esse a jo; hunc hominem meum esse ajo... и т. д.» He менее ясно выражается это положение и в современном гражданском праве. «Предметом права собственности являются только индивидуально определенные вещи», говорит германский юрист Wolff. Доколе вещи определены только по роду, они могут быть предметом обязательственных сделок (могут быть продаваемы, обмениваемы), но не могут быть предметом ни права собственности, ни какого бы то ни было вещного права вообще или владения. Тот, кто хочет приобрести право собственности на 10 мешков из 100 мешков пшеницы, должен приобрести 10 определенных мешков пшеницы. Соглашение о том, что приобретателю предоставляется право собственности •просто на 10 мешков из 100 не переносит на него права собственности ни на один мешок. Это право в данном случае можно было бы ему предоставить только путем соответствующего «обращения» воли сторон, установив в пользу приобретателя право общей с отчуждателем собственности на каждый из-100 мешков в размере Vio доли *. Совершенно отчетливо выражено это же положение в английском праве в самом законе. Секция 16 закона о продаже 1 Е п п е с с е г ц s-W о 1 f f-K i p р, op. cit., T. 198. 332 юиа-рои 1893 года гласит: «Если состоялся договор о продаже неиндивидуализированного товара, то собственность на него не переходит к покупателю до тех пор, пока товар не индивидуализирован». Это постановление дословно воспроизведено и в первой фразе Секции 17 Единообразного закона о продаже товаров Соединенных Штатов Северной Америки. Во второй фразе с ссылкой на секцию 6 того же закона добавляется, что допустимо перенесение права собственности на неотделенную долю в индивидуализированном товаре. Таким образом англо-американское право очень ярко подчеркивает всегда н неизменно индивидуально определенный характер объекта права собственности, а тем самым и вещного права вообще1. Но и французское право не отличается в решении данного вопроса от германской, английской и любой другой системы гражданского права. Поэтому теория перехода права собственности на покупателя solo consensu грешит и против смысла французского закона, пусть, как на то уже указано, и несовершенного в своей редакции. В самом деле, ст. 1138 Code civil, устанавливающая общее положение о моменте перехода права собственности по договору, гласит: «Обязанность предоставить вещь осуществляется в силу одного согласия договаривающихся сторон. Она делает кредитора собственником вещи и возлагает на него риск с момента, когда вещь должна быть предоставлена, хотя бы передача еще не была произведена, кроме случаев, когда должник допустил просрочку в передаче вещи; в этом случае вещь остается на его риске». Нельзя не признать, что это постановление звучит как общее правило для всякого договора о перенесении права собственности, и ст. 1583, воспроизводя это постановление специально в применении к купле-продаже, не изменяет его неограниченного по характеру объекта смысла. Но ст. 1583 не слишком отдалена от ст. ст. 1585 и 1586, из которых первая гласит: «если товары проданы не в целом (en bloc), а по весу, по счету или мерой, то продажа не является осуществленной в том смысле, что проданные вещи остаются на риске продавца до тех пор, пока они не будут взвешены, отсчитаны или отмерены...», а в ст. 1586 добавляется: «если, наоборот, товары 1 Grossmann-Doerth (op. cit., S. 129—130) считает постановление американского закона о перенесении права собственности на неотделенную долю в индивидуализированном товаре особенностью этого закона, вызванной к жизни потребностями отчуждения по частям огромного количества хлеба, хранимого в элеваторах США и Канады. Между тем следует думать, что такое отчуждение «идеальной доли» мыслимо и по гражданскому праву любой другой страны. На допустимость такого отчуждения по германскому праву прямо указывается в вышеприведенной цитате из Wolf fa. Та же м'ысль выражена в применении к праву застройки в ст. 79 ГК РСФСР. 333 были проданы в целом, то продажа является осуществленной, хотя бы товары не были еще взвешены, отсчитаны и отмерены». Таким образом и по французскому закону в той же степени, как по закону германскому или английскому, право собственности на вещь, определенную в договоре «по весу, по счету или мерой», т. е. родовыми признаками, переходит на покупателя лишь после ее индивидуализации, после того, как эта вещь взвешена, отсчитана, отмерена. Лишь на вещь индивидуально определенную право собственности переходит в момент заключения договора. Вот почему, когда Colin et Capitant в изящнейшем анализе ст. 1138 Code civil перечисляют условия ее применения, они в ряду этих условий на «втором месте» указывают: «надо— чтобы договор относился к вещи индивидуально определенной»* а затем, ссылаясь на судебную практику, добавляют: «если проданная вещь представляется неопределенной, что имеет место в случае продажи вещей, охарактеризованных по роду (in ge-nere), то налицо естественная невозможность (подчеркнуто нами. — Е. Ф.) перехода права собственности в силу самого соглашения» *. Еще более приближаясь к правовой действительности, гово-, рят о том же Lyon-Caen et Renault: «Весьма существенно точно определить момент, когда покупатель становится собственником проданной ему вещи. Руководящее в данном вопросе положение заключается в том, что для того, чтобы покупатель стал собственником, необходимо и достаточно, чтобы вещь была индивидуализирована!. Иногда это условие налицо уже в самый момент продажи; это имеет место всегда, когда предметом продажи является определенная вещь. Но очень часто-договор продажи определяет продаваемые вещи в общих чертах (столько-то гектолитров хлеба такого-то качества, столько-то сахара такого-то сорта и т. п.), В этих случаях объект продажи часто индивидуализируется передачей» -. Таким образом система французского права оказывается вовсе не единой «••системой соглашения», а системой двойственной: она переносит solo consensu право собственности на вещь, индивидуально определенную; она требует индивидуализации вещи, определенной в договоре лишь родовыми признаками, и основным способом этой индивидуализации считает передачу вещи. Но так как число договоров продажи индивидуально определенных вещей значительно уступает числу договоров о продаже вещей, определенных родовыми признаками, то. с точки зрения того, что можно назвать договорной статистикой, нет оснований три характеристике постановлений французского права о моменте перехода права собственности на поку- 1 Colin et Capit-ant, Cours elemenlaire de droit ^ivil francais, t, I p. 952, Paris, 1939. 2 Lyon-Caen el Renault, M a n u e Ide droit commercial, p. 823, Paris, 1931.. 334 пателя ставить, на первое место переход собственности solo-. consensu. «Объектом торговой продажи, — говорят Thaller — Регсе-гоп,— в значительном большинстве случаев являются вещи заменимые. Покупатель выговаривает себе известное количество* вещей, определенных числом или мерой... Из этого следует, что в области торговли правилами перехода права собственно сти. являются установленные Code civil правила не для определенных вещей, а для вещей заменимых; когда же дело идет о заменимых вещах, переход права собственности осуще-' ствляется отнюдь не в силу одного соглашения. Он происходит не ранее момента., когда вещь индивидуализирована» *. Как же осуществляется эта необходимая для перехода на покупателя права собственности индивидуализация вещи, определенной в договоре лишь родовыми признаками? Чаще всего индивидуализация вещи совпадает с передачей ее покупателю. Если передача — материальный акт, осуществляемый продавцом при непосредственном участии покупателя, то положение представляется простым, ясным. Но это не всегда так. Между продавцом и покупателем часто существует связывающее их, но и усложняющее положение звено: транспортное предприятие, перевозящее товар в то место, которое указано покупателем. Чьей собственностью является товар во время его перевозки?' Опираясь на судебную практику, французская ком мерси а ли стекая литература отвечает на этот вопрос так: следует выяснить из содержания данного договора, где должна быть гороизве-дена сдача (la livraison) проданной вещи. Если местом сдачи является место жительства продавца (merchandise livrable chez vendeur), то передача товара перевозчику, погрузка товара является той его индивидуализацией, которая переносит право-собственности на покупателя: товар перевозится как объект права собственности покупателя. Бели, наоборот, товар подлежит сдаче в месте жительства покупателя (merchandise livrable chez Pacheteuer), то отгрузка не переносит на последнего права собственности. Все время перевозки товар остается предметом права собственности продавца. В случаях, когда в договоре не указывается место сдачи товара, этим местом в силу ст. 1247 Code civil должно почитаться место жительства продавца; -следовательно, в момент отгрузки товар переходит в собственность покупателя. Изложенный взгляд применяется как французскими юристами, так и французскими судами также к заморской купле-' продаже; по договору «сиф» право собственности переходит на покупателя в момент погрузки товара на борт парохода. Thaller — Perceron считают, что на это указывает самая формула «сиф», возлагающая на продавца расходы по перевозке. 1 Thaller-Регсегоп, Traile Olcmenlatrc de droii commercial, p. 641-542, Paris. 1931. 335" труза: если бы продавец оставался во время перевозки собственником перевозимых товаров, он нес бы расходы по их перевозке и без особого о том упоминания в договоре 1. Разумеется, эта конструкция применима н к продаже товаров -«фоб», по условиям которой расходы перевозки несет покупатель. В германской литературе французская доктрина перехода права собственности по договорам «сейф» вызвала, однако, не -лишенные оснований сомнения. Возражая Gaubert'y, который для обоснования учения о переходе права собственности по договорам «сиф:» в момент погрузки товара опирается на сг. 1585 Code civil, Grossmann-Doerth замечает, что отмеривание, отвешивание и отсчитывание товара, предусмотренные ст. 1585, не совпадают во времени с погрузкой товара на борт парохода, а предшествуют ей и потому переход права собственности по договорам «сиф» при последовательном применении к ним постановлений Code civil должен иметь место не в момент погрузки товаров, а до нее — в момент индивидуализации товаров путем их отмеривания, отвешивания и т. п. Надо, однако, заметить, что другой французский коммерси-.алнст Ripert вполне последовательно (по крайней мере, поскольку дело идет о продаже индивидуально определенной вещи) применяет к договорам «сиф» постановлении Code civil: право собственности по таким договорам переходит, по взгляду Ripert'a, в момент заключения договора 2. Таким образом французская система не является единой системой перенесения на покупателя права собственности в момент заключения договора. В то же время германская система не является единой «системой традиции». Установив в § 929 требование передачи вещи (передачи, осуществляемой с намерением пересвоения) как необходимое условие перенесения права собственности, Германское гражданское уложение допустило и ряд существенных отступлений от своего общего принципа. Передачи вещи не требуется: 1) если покупатель владеет вещью в момент заключения договора купли-продажи (§ 929; traditio brevi manu); 2) если вещь находится в таком положении, что покупатель в состоянии овладеть ею, «установить свое господство над вещью» без содействия продавца (§ 854; продан стог сена, стоящий на лугу, проданы дрова, сложеннее в лесу, и т. п.); 3) если проданная вещь оставляется по договору во владении продавца, превращающегося таким образом в непосредственного владельца вещи по титулу найма, хранения и т, п., в то время как новый •собственник вещи, покупатель, становится владельцем посредственным (§ 930; constitution possessorium); 4) если продавец передает покупателю вещное или обязательственное право 336 истребования вещи, находящейся во владении третьего лица (§ 931); 5) если продавец передает покупателю товаро-распоря-дительную бумагу, дающую право на получение вещи (§§ 424, 450, 647 НОВ). ' Сравнение этих постановлений с вышеизложенными нормами французского права показывает, что ни во французском, ни в германском законодательстве заключение договора купли-продажи само по себе не делает покупателя собственником вещи, определенной в договоре родовыми признаками. Собственность на вещь индивидуально определенную переходит по французскому праву в момент заключения договора; по германскому праву она переходит в этот же момент не только в тех случаях, когда покупатель в состоянии овладеть вещью без содействия продавца, но и в случаях установления в договоре срока передачи вещи, до наступления которого продавец обязан ее хранить. Если Wolff предупреждает: «не следует в каждом договоре продажи индивидуально определенной вещи, временно оставляемой у продавца, усматривать. .. молчаливо установленную обязанность продавца хранить В'ешь для покупателя»1, то именно в этом смысле понимал Kohler договоры с установлением срока передачи покупателю ИНДИЕЙ-дуально определенной вещи. Да и сам Wolff указывает: «прямо выраженного соглашения сторон о титуле, на котором продавец продолжает владеть проданной вещью, не требуется, — достаточно, если отношение, в силу которого продавец сохраняет непосредственное владение вещью, явствует из обстоятельств дела* 2. Думается, однако, что трудно не усмотреть из «обстоятельств дела» соглашения сторон о хранении вещи продавцом для покупателя в тех случаях, когда вещь подлежит передаче покупателю в установленный договором срок в соответствующем договору состоянии; следовательно, по всем договорам этого рода, заключаемым, разумеется, повседневно, право собственности переходит на покупателя в момент заключения договора. Если область перехода права собственности solo •consensu во французском прав>е значительно у же, чем принято думать, то в германском траве она значительно шире, чем это представляется на первый взгляд.
Правда, германское пра-во не считает передачей вещи покупателю иручсние ее перевозчику для доставки покупателю по его указанию. Но и здесь достаточно, чтобы за погрузкой последовала передача покупателю выданной перевозчиком расписки или квитанции в принятии товара, к перевозке, для того, чтобы покупатель стал собственником товара: покупателю не передано владение вещью, но, на него перенесено 1 Enneccerus-Wolff-Kipp. op. cit., S. 196, - Т а м ж е. 337 22 Зпк. 3017. Ученые труды, вып. IX. '!*= R соответствии с § 931 BOB право истребовать вещь от третьего лица. То же имеет место и при передаче покупателю товарораспорядительной бумаги. Практически различие между французским и германским законодательством в вопросе о моменте перехода на покупателя права собственности далеко не так резко, как об этом принято говорить. К изложенному необходимо присоединить и следующее: ни во французском, ни в германском праве постановления о моменте перехода права собственности с продавца на покупателя не носят характера принудительных, императивных норм. Перечисляя условия применения ст. П38 Code civil, Colin et Capitant отмечают: «Надо, чтобы соглашение сторон не исключило немедленного перехода, трава собственности. Нет сомнения в том, что стороны могут -решить, если пожелают, что право* собственности на проданную вещь перейдет к покупателю лишь в момент передачи вещи или в иной момент, следующий за заключением договора» *. Практика таких соглашений весьма распространена, особенна соглашений об оставлении продавцом за собой права собственности до момента уплаты покупателем покупной цены. В Германии же ст. 455 Гражданского Уложения прямо предусматривается оставление продавцом за собой права собственности до момента уплаты покупателем покупной цены, и право собственности признается в таких случаях1 перенесенным на покупателя под условием, которое при сомнении считается' суспенсивным. Оставление продавцом за собой права собственности— явление, настолько распространенное в Германии, что в одном' из новейших комментариев к германскому Гражданскому Уложению не признается добросовестным приобретателем такой покупатель, который не в состоянии доказать, что при заключении договора купли-продажи он потребовал от продавца доказательств приобретения последним вещи от лица, которое не удержало за собой права собственности до момента уплаты покупной цены'3. Таким образом на практике и во Франции, и в Германии существенную роль в определении момента перехода права собственности на покупателя играет соглашение сторон: стороны либо подчиняются общим нормам закона, либо относят переход права собственности по своему усмотрению на момент, отличный от указанного в законе. Не должно ли это наводить на мысль о преимуществах в данном вопросе права англо-американского? Английский закон о продаже товаров 1893 года и Единообразный закон о продаже Соединенных Штатов Северной Америки предоставляют сторонам определение момента перехода- andr. 338 права собственности с продавца на покупателя. Единственное ограничение свободы усмотрения сторон, «естественное» ограничение, по выражению Colin et Capitant, заключается в том, что объект продажи должен быть индивидуализирован к моменту, на который стороны относят переход права собственности. При этом Единообразный закон штатов США особо предусматривает, как указано выше, и перенесение по договору идеальной доли в праве собственности на вещь индивидуализированную к моменту заключения договора или в установленный договором момент. В случаях недостаточно ясно выраженного намерения сторон вступают в силу установленные законом презумпции — «правила толкования намерения сторон», как их называет и английский и американский закон: право собственности на вещь, индивидуально определенную в договоре, переходит с продавца на покупателя в момент заключения договора; право собственности на вещь, определенную родовыми признаками, переходит на покупателя после того, как вещь «в состоянии, годном для сдачи, была безоговорочно предназначена для исполнения договора либо продавцом с согласия покупателя, либо покупателем с согласия продавца», иначе говоря, после того, как вещь обеими сторонами совместно индивидуализирована (Sale of Goodsact, S. 18, г. 1, v. 5 (1). Если продаваемая индивидуально определенная вещь согласно договору должна быть приведена в состояние, пригодное для сдачи, или для определения цены должна быть взвешена, измерена, испытана либо подвергнута какой-нибудь иной технической операции, то собственность на такую пещь переходит на покупателя не в момент заключения договора, а в момент, когда выполнено соответствующее действие и покупатель о том извещен (ibid, r. 2). «Вещь, переданная покупателю для одобрения или для покупки, возврата либо с другими подобными оговорками»', переходит в собственность покупателя после извещения им продавца о состоявшемся одобрении или после совершения покупателем конклюдентного действия, выражающего одобрение. Таким действием признается удержание товара покупателем до истечения установленного договором или «разумного» срока для возврата товара (ibid, r. 4). «Наконец, вещь, переданная перевозчику или иному зависимому держателю либо хранителю для передачи покупателю, считается переданной и перешедшей в собственность покупателя (ibid, r. 5 (2). Действие всех изложенных правил в английском законе может быть, однако, изменено оставлением продавцом за собой права распоряжения вещью до момента наступления определенных условий, в частности до момента уплаты покупателем покупной цены. Такое оставление за собой права собственности усматривается prima facil в погрузке товаров на судно по коносаменту приказу продавца или его агента (Sale of Goods act, S. 19, r. 1). Единообразный закон США воспроизводит эти постановления, добавляя: «если собственность не должна была перейти к покупателю только вследствие формы коносамента, то считается, что собственность продавца имеет единственным назначением обеспечить исполнение покупателем его обязательств по договору» Uniform Sates Act, S. 20 (2). Понятно, что это последнее постановление, недостаточно ясное и отчетливое в своем цивилиетическом существе, должно было породить на практике многочисленные сомнения и трудности. Да и постановления английского закона об удержании продавцом за' собой права 'собствентгости, можно думать, не без связи с «многозначностью» английского термина и - понятия «собственность» не нашли себе единообразного практического применения: в одних судебных решениях считается, что при наличии соответствующего соглашения продавец остается собственником товара до установленного в договоре момента. Другие признают право собственности перешедшим на покупателя под суспенсивным условием. Третьи сохраняют за продавцом «lien» (право удержания) *. Хотя постановления англо-американского права об удержании продавцом за собой права собственности и не представляются вполне удачными, все же нельзя не заметить, что в целом англоамериканское законодательство закрепило те же по существу принципиальные положения о моменте перехода на покупателя права собственности, которые сложились во французском и германском гражданском праве путем толкования закона, его применения судами, очевидно, учитывавшими потребности оборота. Едва ли можно не признать этого заслугой англо-американского права, пусть и английский, и американский законы о купле-продажи и грешат излишней казуистичностью, тяжеловесностью изложения и некоторым отсутствием ясности, присущей многим законам континентальной Европы, впитавшим в себя приемы римско-правовой систематики. Ясно и просто те же принципиальные 'начала воплощены и в ст. ст. 66 и 67 ГК и соответствующих статьях ГК других союзных республик: право собственности на индивидуально определенную вещь переходит на покупателя (на приобретателя по договору вообще) в момент заключения договора; право собственности на вещь, определенную родовыми признаками, переходит на покупателя в момент передачи ему вещи. Передачей признается не только вручение вещи покупателю, но, поскольку из договора не вытекает иное, и сдача возчику или на почту вещи, проданной без. обязательства доставки, для 1 Grossmann-Doerth, op, ctt,; S. 142. 340 отправления или пересылки ее по указанию покупателя, а равно и вручение покупателю или сдача на почту для пересылки по его указанию товаро-распорядителъного документа. В условиях блокады Ленинграда во время Великой Отечественной войны возник вопрос: что означают слова закона «для отправления или пересылки по указанию покупателя»? С восстановлением з-имой 1941 года сообщения с Ленинградом благодаря героическим трудам ленинградских государственных и общественных организаций и граждан поставщики по договорам, заключенным до нач'ала блокады, стали отгружать товары и Ленинград. Исправно доставлявшиеся почтой платежные требования акцептовались покупателями, но товар вследствие транспортных затруднений в Ленинград не прибывал. Государственный арбитраж при Ленинградском горисполкоме по иску покупателя о возвращении ему покупной цены, уплаченной за товар, не прибывший в Ленинград, признал, что отгрузка товара в блокированный неприятелем город не есть та передача вещи возчику для отправки по указанию покупателя, которая при отсутствии иных соглашений переносит на покупателя в силу ст. 67 ГК право собственности на товары. Отгрузка товаров в блокированный Ленинград не может считаться произведенной «в соответствии с указаниями покупателя», которых он, следует думать, не дал бы в условиях блокады', когда соответствующие договоры о внеленинградскими поставщиками 'не заключались и шансы на благополучную доставку товара в Ленинград были весьма невысоки. Отгружая товар в Ленинград в условиях блокады, продавец не переносит права собственности на покупателя, а следовательно, несет риск случайной гибели или иных случайных причин недоставки товара в Ленинград. Той же точки зрения — предполагаемой в договоре clasula rebus sic stantibus — придерживался ленинградский городской арбитраж в деле о взыскании с ленинградского поставщика покупной цены товаров, отправленных им по почте в условиях блокады и не полученных покупателем. Но ни Госарбитраж при Совнаркоме РСФСР, ни Госарбитраж при Совнаркоме СССР этой точки зрения не разделили и указали, что пра'Во собственности на товар, поставляемый по договору, с расчетом в форме акцепта платежных требований, переходит на покупателя в момент учинения им этого акцепта. Это был не новый в практике Госарбитража взгляд. Высказывался он и в юридической литературе *, внося осложнение и ряд неясностей в четкую систему отношений, установленную ст. 67 ГК. На что же опирается взгляд, относящий переход права собственности по договорам поста1вки с расчетом в форме акцепта 1 См. Граве, Момент перехода права собственности по договору, «Советская юстиция», 1940, № 23-—24. 341 платежных требований не к одному из моментов, указанных в ст. ст. 66 и 67 ГК, а к моменту акцепта .платежного требования? В пользу этого взгляда приводятся два основных довода: 1) Положение об акцепте от 20 июня 1938 г., йе касаясь вопроса о моменте перехода на покупателя права собственно сти, предоставляет, однако, покупателю право использования товара лишь после акцепта платежного требования по тому же (товару. Между тем собственник не может быть лишен права использовать свою вещь. Следовательно, не имея права исполь зования товара до момента акцепта платежного требования, покупатель до этого момента 'не является и собственником товара. 2) В случае отказа покупателя от акцепта платежного тре бования товар — по тому же Положению об акцепте — остается на ответственном хранении у покупателя. Между тем собствен ник не может осуществлять ответственное хранение вещи, при надлежавшей ему на праве собственности. Следовательно, от грузка товара не сделала покупателя собственником товара (который не перешел в его собственность и после отгрузки вследствие отказа покупателя от акцепта). Оба эти довода — плод недоразумения. Прежде всего — где и когда установлено положение, в силу которого собственник не может быть по договору или по закону временно лишен права использования вещи, принадлежащей ему на праве собственности? Разве собственник-залогодатель не лишен в интересах залогодержателя права использования заложенной вещи все время действия права залога? Разве собственник-должник, на имущество которого обращено взыскание, не лишен права использования своей вещи все время состояния вещи в интересах взыскателя под арестом (ст. ст. 275, 282 ГПК)? Так почему же собственник-покупатель не может быть лишен в интересах продавца права использования купленного товара до момента акцепта платежного требования, который является первым из действий покупателя, направленных 'на оплату товара? Такое временное ограничение прав собственника вполне обосновано с точки зрения общих задач -системы расчетов между социалистическими организациями, имеющей целью обеспечить и быстроту расчетов, и сохранность товаров в случае отказа покупателя от их принятия и оплаты. Далее, чем 'подтверждается мысль о том, что собственник не может быть ответственным хранителем собственной вещи? Разве хозорганы не становятся ответственными хранителями заложенных ими Госбанку товаров, принадлежащих им на праве собственности *? Разве ст. 92 ГК не предусматривает ответ- 1 Речь идет о «собственности хозоргана» в принятом условном смысле; ясно, что собственником товаров, закладываемых государственным хозорга- яом, является государство. v 342 •ственного хранения собственником заложенного им имущества, «оставляемого у должника»? Разве не передаются собственнику па ответственное хранение его вещи, описанные и арестованные в порядке обращения взыскания на его имущество (ст. 280 ГПК)? Наличие права собственности на вещь вполне совместимо с ответственным ее хранением в интересах другого лица — носителя определенного права на ту же вещь или права, определенным образом с этой вещью связанного. Но в данном случае пет и надобности говорить об этом: эту надобность устраняет юридическая сущность отказа от акцепта. Каковы в самом деле законные основания для отказа от •окцепга? Положением об акцепте предусматриваются четыре таких основания: 1) .предъявление платежного требования на уже однажды оплаченный товар; 2) предъявление платежного •требования па товар, отгруженный с просрочкой, дающей покупателю право на отказ от принятия товара; 3) предъявление платежного требования на товар, не заказанный покупателем; 4) предъявление платежного требования на товар, прибывший ранее срока акцепта, осмотренный покупателем до истечения этого срока в установленном порядке и признанный им не подлежащим принятию в соответствии со ст. 189 ГК и инструкцией Госарбитража, утвержденной СНК СССР 29 августа 1939 г. Понятно, что в первом из 'перечисленных случаев акцепт платежного требования с последующей его оплатой означал бы неосновательное обогащение поставщика. Отказ от акцепта во втором случае — не что иное, как применение второго положения ст. 121 ГК. Отказ же от акцепта в третьем и четвертом случаях представляет собой осуществление прав, предоставленных покупателю ст. 189 ГК и названной выше инструкцией Госарбитража: покупатель отказывается от акцепта платежного требования потому, что он отказывается и от принятия соответствующего товара; от -принятия же соответствующего товара он отказывается оттого, что продавец «предложил имущество, не соответствующее условиям договора» (ст. 189 ГК). Понятно, что право па тлкой отказ присвоено покупателю совершенно независимо от того, перешло ли на него право собственности н момент отгрузки товаров или даже на индивидуально определенную вещь в момент заключения договора. R том и другом случае осуществление покупателем предоставленного ему ст. 189 ГК п.раиа па отказ от принятия товара производит поворот возникшего в лице покупателя права собственности: отказавшись от принятия товара, покупатель уничтожил—с обратной силой до момента отгрузки товара или до момента самого заключения договора—эффект этого договора, состоявший в 'переходе права собственности на проданную по договору вещь. Следовательно, осуществляя ответственное хранение этой вещи покупатель хранит не свою, а чужую .443 ...... .„.i^i.i^ LUb-чСС IHAlU С JlpiJoUiM соисгаенности хранителя на хранимую вещь, но в связи с отказом от акцепта об этой совместимости говорить не приходится. Таким образом основные доводы в пользу замены момента отгрузки товара моментом акцепта платежного требования в качестве момента перехода на покупателя права собственности по договорам поставки с расчетам в форме акцепта платежных требований неубедительны. Но можно ли вообще предположить, что правила о расчетных отношениях между социалистическими организациями, направленные на установление 'максимальной четкости имущественных связей, допускают "такую неустойчивость права собственности социалистических организаций, какая возникала бы, если бы переход права собственности .на товар был связан с моментом акцепта платежного требования? Установив, что право покупателя на использование товара, которое, как только что сказано, ошибочно отождествляют с правом собственности на товар, возникает в момент акцепта платежного требования. Положение об акцепте тут же допускает использование товара ранее акцепта платежного требования и устанавливает в качестве единственного последствия такого использования отпадение гарава покупателя на отказ от акцепта. Очевидно, что покупатель использует в таких случаях свой товар, и очевидно, право ' собственности на этот товар только и могло перейти на покупателя в момент отгрузки товара. Но если покупатель был неисправен в исполнении обязательств по предшествующим договорам поставки и на его расчетном счете не оказывалось средств для своевременной '' оплаты акцептованных им платежных требований, то право использования, а следовательно, говорят, и право собственности по данному договору может не возникнуть и лице покупателя не только в момент отгрузки товара, но ив момент акцепта платежного требования: в случае установления управляющим соответствующим филиалом Госбанка для данного покупателя «режима ответственного хранения» покупатель станет собстеенни-ком товара, прибывшего во время действия этого режима, лишь-после оплаты товара. Таким образом право собственности на товар якобы переходит в одних случаях в момент акцепта платежного требования, в других — в момент отгрузки товара, в третьих — в момент его оплаты. И все это при отсутствии в Положении об акцепте самых слов «момент перехода собственности», и только потому, что право использования товара произвольно отождествлено с правом собственности на товар, которое было сочтено немыслимым без права использования! Нельзя не заметить, что отнесение .перехода права собственности на покупателя к моменту акцепта платежного требования создавало бы также чрезвычайную, нередко непреодолимую трудность в разрешении споров, связанных с вопросом о риске, 344 Ъедь чаще всего акцепт платежного требования осуществляется в период нахождения товара в пути. Поэтому п каждом случае происшедшей не по вине сторон гибели или порчи перевозимого товара для разрешения вопроса о том, кто несет риск этой порчи или гибели, приходилось бы прежде псето выяснять, n;i каком отрезке всего времени нахождения топарл п пути произошла его гибель или порча: до того момента, когда з месте назначения товара был произведен акцепт платежного требования, или после этого момента. В первом случае риск гибели или порчи падал бы на продавца, во втором — на покупателя. Не трудно представить себе, как сложен, а чаще всего, вероятно, безрезультатен был бы процесс такого выяснения. Резюмируя все только-что сказанное, надо, как нам кажется, признать: постановлениям Положения об акцепте, не упоминающего о моменте перехода на покупателя права собственности, не следует приписывать значение норм, призванных определять этот момент. Назначение этих постановлений иное: обеспечить четкий и твердый порядок расчетов между социалистическими организациями и сохранность социалистической собственности,. Постановление о возникновении права покупателя на использование товара в момент акцепта платежного требования могло бы быть дополнено пояснением: «а не в момент оплаты последнего», которая порождала право использования товара до издания постановления от 4 июня 1936 г., воспроизведенного в соответствующей части и Положением об акцепте от 20 июня 1938 г. До 1936 года интересы продавца обеспечивались предоставлением покупателю права использовать товар лишь после его оплаты. С 1936 года между моментом акцепта платежного требования и моментом его оплаты в интересах покупателя установлен промежуток в 7 дней. Понятно, что полезность этого'промежутка была бы сведена к нулю, если бы право покупателя на использование товара возникало лишь после оплаты последнего. Отсюда — возникновение этого права в момент акцепта платежного требования как первого акта, направленного на оплату товара. Интересы же продавца обеспечены тем, что в случае использования товара ранее акцепта платежного требования покупатель уже не в праве отказаться от этого акцепта. Поскольку же акцепт еще не гарантия оплаты платежного требования, или, иначе говоря, оплаты товара, покупатель, неисправный в предшествующее время, распоряжением Управляющего филиалом Госбанка может быть лишен права использования товара до момента его оплаты. Продавцу присваивается в этом случае некоторое «спиритуализированное» право удержания, призванное стимулировать своевременную оплату товара покупателем. Понятно, чТо в интересах того же продавца на покупателя возлагается и ответственное хранение товара в случае отказа от акцепта платежного требования. Перед нами система мероприятий, направленных на обеспе- 345- чение четкости расчетных отношений и на сохранность социалистической собственности. Но к вопросу о моменте перехода права собственности эти мероприятия не относятся. Этот вопрос, следует думать, разрешается для всего гражданского оборота ст. ст. 66 и 67 ГК'. Но носят ли статьи 66 и 67 ГК императивный характер или, наоборот, допустимо отступающее от их содержания соглашение о моменте перехода права собственности? Редакция ст. 66 ГК представляется «индиферентной»: она настолько же в пользу императивного, насколько и в -пользу ди-спозитианого характера нормы, содержащейся в этой статье. Но ст. 67 проливает свет на принципиальную позицию законодателя; ею допускается отступление в договоре от некоторых положений закона, относящихся к моменту перехода права собственности, — передача товара возчику или сдача его на почту признается передачей покупателю самого товара, «поскольку из договора не вытекает иное»- Следовательно, и право собственности переходит на покупателя в указанные моменты постольку, поскольку из договора не вытекает иное. Точно так же не только сдача на почту, но даже непосредственное вручение приобретателю товарораспорядительного документа юридически равносильные матери льной передаче товар.-], признаются таковой и переносят на покупателя право собственности на товар лишь, «поскольку из договора не вытекает иное». Иначе говоря, по Гражданскому кодексу РСФСР принципиально не исключается соглашение- сторон о моменте перехода права собственности. Если это так, то какое основание утверждать, что при отсутствии соответствующих указаний такое соглашение допустимо только в случаях и формах, предусмотренных ст. 67 ГК 2? Разумеется, практическая ценность соглашений о моменте перехода права собственности невелика ,а договорах между социалистическими организациями, расчеты между которыми урегулированы четкими постановлениями закона. Невелико -их значение и в договорах между гражданами, .заключаемых в значительном большинстве случаев на условиях наличного расчета. Но такие соглашения могут сыграть немаловажную роль во внешнеторговых продажах СССР, и их допущение Гражданским кодексом, несомненно, является одной из его заслуг, как заслугой его является и соответствующая интересам оборота принципиальная позиция в вопросе о моменте перехода права собственности на покупателя вообще3. 1 Ср. Шкундин. Договор купли-продажи. Краткий учебник •советского гражданского лрава, ВИЮН, Юриздат, Москва, 1940. стр. 133. г Сопга — Шкундин, loc- cit. 3 Следует, однако, согласиться с высказанной некоторыми юристами мыслью о целесообразности перенесения на покупателя риска в розничном товарообороте в момент передачи купленной вещи покупателю. 346
Еще по теме Е. А. ФЛЕЙШИЦ, МОМЕНТ ПЕРЕХОДА ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ ПО ДОГОВОРУ КУПЛИ-ПРОДАЖИ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ КРУПНЕЙШИХ ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВ И СССР*: