1. Теория логики у Аристотеля и Эпиктета

Законы логики имеют у Аристотеля одновременно и онтологическое, и гносеологическое истолкование. Принцип противоречия он формулирует чаще всего как универсальный закон природы, как тезис, согласно которому невозможно, чтобы одно и то же вместе было и не было присуще одному и тому же в одном и том же смысле. Этот же принцип часто формулируется и как тезис, относящийся к высказываниям: «невозможно, чтобы противоречивые утверждения были истинными по отношению к одному и тому же в одном и том же смысле»2. Первичным для Аристотеля является онтологическое толкование: принципы логики — это прежде всего универсальные законы бытия, и именно вследствие этого они являются необходимой основой мышления. Теория логики у Аристотеля построена в целом в соответствии с его общей познавательной установкой, согласно которой разум человека содержит в себе готовые и окончательные формы, которые выявляются опытом и практикой познания.

Попытки доказать законы логики проистекают, по Аристотелю, из невежества, ибо люди не понимают, что всего доказать невозможно. Общие принципы бытия, фиксируемые в законах логики, не подлежат доказательству. Аристотель, однако, допускает возможность строгого опровержения мнений, направленных против этих законов. Мысли, высказанные здесь Аристотелем, нетривиальны и важны для современных дискуссий о природе логики.

Отказ от закона противоречия привел бы, согласно Аристотелю, прежде всего к отказу от определения вещей по их сущности. Если, говорит Аристотель, «быть человеком» и «не быть человеком ^ < име- стимы, тогда понятие «человек» не имеет никакого ограниче. становится неопределенным. Отказ от закона противоречия, считает Аристотель, есть отказ от принципа, согласно которому каждая вещь может быть определена по своим существенным признакам и, таким образом, от определенности мышления вообще.

Отказ от принципа противоречия привел бы к невозможности понимать кого-либо.

Это последнее соображение Аристотеля заслуживает внимания. Он указывает здесь на то обстоятельство, что даже те, которые на словах отвергают законы логики, на деле признают их или, лучше, принуждены признавать их. К этой мысли Аристотеля непосредственно примыкает более позднее рассуждение Эпиктета, направленное против скептиков. Если бы, говорит Эпиктет, я был слугой господина, который утверждает, что все тождественно, то я бы очень просто заставил его признать, что он ошибается. Попросил бы он масла, а я принес бы ему уксусу. Он бы раскричался, а я бы сказал ему: «Видит бог, нельзя определить разницу между маслом и уксусом». И если бы, говорит Эпиктет, я имел 3-4 рабов, которые были бы заодно со мной, то я бы довел этого господина до сумасшествия или заставил бы отказаться от своей философии4.

Речь здесь идет не о законе противоречия, а скорее о законе тождества, но общая идея совпадает с аргументом Аристотеля: человек, отвергающий логику, противоречит самому себе, так он вынужден признавать их на деле. Эпиктет говорит об этом следующим образом: «К здравому и очевидному прибегают из необходимости и возражающие против этого. И, пожалуй, самым важным доказательством того, что нечто есть очевидно, можно было бы привести то, что и возражающему против этого оказывается необходимым прибегать к этому»5.

Таким образом, мы видим, что уже в древности были выдвинуты два принципа оправдания логики как безусловного знания: внутренний — непосредственная очевидность для сознания, и внешний — неизбежность признания в практике. Прогресс последующей философии состоит в том, что в настоящее время мы, как кажется, можем сформулировать эти доводы в более определенной форме и согласовать их друг с другом.