АННОТАЦИИ

Альфред Сави был на протяжении многих лет, остается и теперь, несмотря на то что по возрасту покинул пост директора Национального института демографических исследований, признанным главой французской демографической школы, одним из самых видных демографов нашего века вообще, долгое время возглавлявшим Комиссию по населению ООН.

Его отличает широта интересов и поля активности, не только охватывающих все многообразные аспекты самой демографии, но и далеко выходящих из ее границ, вторгающихся в проблемы экономики, социологии, политики, истории. Центром же их является взаимодействие населения и экономики. Поэтому о Сопи как демографе нельзя говорить в отрыве от его общих политических и экономических взглядов.
Политические взгляды, идеология Сови сложны и противоречивы.
С одной стороны (и это должно быть отмечено в первую очередь, не только по значению вопроса, но и потому, что именно в этом он проявил себя особенно активно), А. Сови является убежденным сторонником мира между народами. Подпись его стоит под историческим Стокгольмским воззванием, он явился одним из главных зарубежных инициаторов Апрельского совещания 1951 г. в Москве. Надо слышать, как он произносит ставшее для него священным слово «Ля пэ» (Мир), чтобы почувствовать его искреннюю приверженность делу мира. Эту сторону идеологии и деятельности А. Сови советские люди знают и высоко ценят.
Но есть и другая сторона. Сови настроен во многом предубежденно в отношении коммунизма и марксизма.

Настроенных так буржуазных интеллигентов во Франции, как мы знаем, немало. И Сови является далеко не самым крайним из них, у него нельзя отметить физической идиосинкразии ко всему, связанному с коммунизмом, ко всему советскому. Он готов терпимо относиться к людям разных политических взглядов, готов выслушать аргументацию своего противника и спорить, сидя с ним за одним столом. Но отмеченное выше направление его идеологии вполне ясно; оно, в частности, воплотилось в ряде его сочинений («От Мальтуса до Мао Цзэ-дуна» — 1958, «Мальтус и два Маркса» — 1963, «Социализм в свободе»—1971), об этом же говорят и отдельные его- высказывания в других .произведениях, иногда по весьма частным поводам. Чтобы не шступать здесь в ненужный спор о порой весьма наивных суждениях Сови, часто основанных на весьма устарелой или недостаточной информации о положении в СССР, мы при подготовке «Обшей теории населения» к печати исключили из текста несколько мест, касающихся весьма частных вопросов, и главу 23 из II тома.
Общественная и научная деятельность Альфреда Сови обусловлена его философской концепцией, в центре которой человек. Отсюда его .неприятие человеконенавистнических военных доктрин, его, буржуазного ученого» немаловажное для нас признамие (по тексту это мы увидим не раз) возможности не только капиталистического, но и социалистического пути развития. Есть все основания предположить, что эта исходная позиция привела А. Сови к выбору своей основной научной специальности и в дальнейшем, всю долгую жизнь в науке поддерживала его высокий н своеобразный «демографический патриотизм».
В то же время нельзя не признать, что общегуманн- стическая ориентация А. Сови, когда он старается как бы стать над классами, лартиями, государствами, не спасает его от необходимости выбора позиции при оценке реальной действительности. И когда выбор происходит, мы отчетливо видим его неизбежную приверженность своему классу.
Как уже было сказано, А. Сови не останавливается перед тем, чтобы вторгаться в область проблем политической экономии и социологии, хотя делает он это постольку, поскольку к этому приводит рассмотрение тех
или иных вопросов демографии: автор остается, следовательно, всегда верным своей профессии. Поэтому о его приверженности к той или иной теоретико-экономической концепции приходится судить по его высказываниям в связи с вопросами населения.
В экономическом плане А. Сови придерживается основных позиций маржинализма. Это заметно проступает на тех страницах, где речь идет о внешней торговле, но, пожалуй, наиболее ярко выражено в основной его концепции— концепции «оптимума населения», главной предпосылкой которой служат закон «убывающей производительности труда» (самой по себе и в связи с плодородием почвы) и все прочие атрибуты маржинализма.
Особенно наглядны в этом отношении центральная теоретическая глава 5 первого тома («Экономический оптимум») и помещенный в ней рис. 14. Если отказаться от «закона убывающей производительности труда» и других положений маржинализма, то представленные там кривые будут лишены тех своих форм, которые и служат для А. Сови обоснованием всей теории.
По мнению А. Сови, источник прибыли или «лриба- вочной стоимости» (как он пишет в кавычках, прибегая к терминологии марксизма) надо искать не столько в рамках предприятия и в отношениях между хозяевами и наемными работниками, сколько в выборе (в смысле структуры спроса на товары и услуги), который господствующий клаос может сделать для применения дохода. А чтоб не было сомнений, в чей адрес это направлено, автор замечает, что влияние структуры потребления — это как раз то, что «просмотрел» К. Маркс. Сови прибегает к пространной аргументации того, что богатые больше потребляют продуктов, являющихся результатом многократной переработки, а также услуг, чтобы обосновать вывод о том, что неравенство доходов повышает олтимум населения и способствует занятости, иначе говоря — отодвигает, смягчает перенаселение.
В сравнительном анализе ситуации в области населения и экономики разных эпох главное для автора книги— это не общественный строй, а ступень технического прогресса. В воззрениях автора книги в ряде случаев отражается влияние и ряда других концепций, исторически напластовавшихся в буржуазной экономической мысли.

В области демографической теории 4lt;редо А. Сов» определить, конечно, гораздо легче. Главное в нем определяется тем, что он — ярый приверженец теории оптимума населения. При этом речь идет в основном об оптимуме экономическом, хотя в ряде мест упоминается и «оптимум могущества» (политический, военно-политический).
Сама по себе идея демографического оптимума возникла давно. Ее мы находим у таких экономистов, как Маршал, у деятелей Международного бюро труда периода между двумя мировыми войнами, у многих наших современников. При рассмотрении этой идеи в абстрактном плане против нее нечего возразить: одному на необитаемом острове (даже при всем трудолюбии и всех талантах Робинзона Крузо) жить плохо, но прн плотности населения, везде и всюду превышающей 1 млн. человек на 1 кв. км, очевидно, тоже было бы плохо, следовательно, где-то в интервале между такими двумя крайностями лежит наилучший вариант, оптимальная численность. Остаиовка за небольшим — определением, где же именно эта оптимальная точка. Чтобы ее определить, надо рассматривать вопрос о населении н его дина-микев комплексе со всей динамикой воспроизводства, темпами накопления, динамикой фондовооруженности, производительности труда и уровня потребления. Но для общества с антагонистически классовой структурой об общем уровне потребления вообще говорить не приходится; если же речь идет о его уровне для трудящихся, то он определяется, конечно, не численностью населения и соотношением между нею и другими экономическими параметрами, а распределением доходов. Меж тем мы уже видели и еще увидим, как превратно представляет себе значение этого фактора А. Совн.
Однако А. Сови является одним из тех представителей теории оптимума населения, которые хорошо понимают, что его конкретная величина зависит от комплекса разнообразных условий, как лежащих на стороне природы, так и на стороне социально-экономического развития, технического прогресса, общественных форм, а не только от простого соотношения численности населения и размеров населяемой территории. Но тем труднее определить эту величину. В сущности, этого и не пытался еще- сделать ни один из приверженцев теории. В этом отноше
нии пусть читателя не введут в заблуждение представленные в виде таблиц многочисленные числовые примеры. Цифры в них, как автор специально предупреждает, примерные, они служат всего лишь иллюстрацией к теоретическому изложению.
Но раз измерить оптимум населения и на этой основе установить, превышен ли он (то есть имеет ли место перенаселение) или еще не достигнут, нет возможности, то ¦остается одно: оценивать эмпирически уже сложившееся положение. Используемый на деле критерий более чем «прост»: если в стране .наблюдается недоедание или безработица — значит, численность ее населения превысила свой оптимум. Если бы этого не произошло, то не было бы указанных пагубных последствий. Тут теория оптимума смыкается с обыкновенным мальтузиалством.
А. Сови, правда, различает эти два случая, говоря, что недоедание означает превышение оптимума в отношении средств существования, а безработица — в отношении занятости. Но различие это поистине вопреки желанию Сови чересчур тонкое: разве эти два явления не сопутствуют друг другу?
Главный вывод из теории оптимума состоит в том, что нельзя считать, как утверждали Мальтус и его последователи, что населения вообще слишком много или, как утверждали популяционисты первой половины века, что «го вообще слишком мало; надо говорить о том, много ли его или мало по сравнению с оптимальной численностью. При этом то или другое зависит не только от численности самого населения, но и от оптимума, который может также изменяться как в одну, так и в другую сторону. Легко видеть, что здесь создается чрезвычайно удобная для апологетов — преднамеренных и непреднамеренных— «интегральная» концепция. Любую страну, •смотря по эмпирической оценке и иным соображениям, можно объявить перенаселенной (оптимум превышен) или недонаселенной (оптимум не достигнут). Для мальтузианцев возможность такой интеграции была ценной находкой: она позволяла, когда это было нужно, для отдельных стран брать на вооружение идеи популяционистов— и пропагандировать пользу роста населения, настаивать на соответствующей политике населения, «охраняя в целости весь арсенал мальтузианской аргументации для всего остального (или без малого всего
остального) мира. Впрочем, ведь и у самого Мальтуса отношение его двух знаменитых прогрессий в самом начале ряда может и возрастать.
Как известно, именно во Франции в течение долгого времени последствия относительного перенаселения ощущались в меньшей степени, чем в ряде других стран. Что касается рынка рабочей силы, то Франция долго была (да и теперь остается) страной, импортирующей рабочую силу. Правда, сам факт импорта рабочей силы еще не говорит об отсутствии перенаселения. Особенно если учесть некоторые специфические черты этого импорта, например отсутствие у иммигрантов связи или их слабая связь с профсоюзами (а в свое время их обязательство' такой связи не иметь), возможность платить им гораздо меньше, чем своим отечественным рабочим, возможность- этим путем оказывать давление и на заработную плату этих последних и т. п. Но тем не менее в период до современного кризиса разница между ситуацией во Франции и в Италии бросалась в глаза, и французские мальтузианцы всегда чувствовали известную неловкость. Теория оптимума устраняла ее, позволяя сочетать популицно- «изм для Фралции с мальтузианством для других стран. Один из самых ярких примеров этому мы и имеем в лице А. Сови. Так, практически, как только он переходит к странам «третьего мира» или к Голландии, Италии, его- суждения почти ничем не отличаются от суждений классических мальтузианцев. Беда таких стран состоит, по его мнению, в том, что они позволили своему населению далеко перейти через точку оптимума. Как только Сони отрывается от национальных проблем Фралции и пытается что-то обобщать в миров-ом 'масштабе, он шод впечатлением положения в развивающихся странах, так называемого «демографического взрыва» в них, превращается в обыкновенного мальтузианца. Поэтому вполне правы были П. Венсан и А. Мюрдаль, писавшие, что «теория оптимума населения... представляет собой вариант мальтузианской теории демографического давления».
И хотя Сови нельзя поставить в один ряд с мальтузианцами, доходящими до апологии войн, эпидемий и т. п., логика принятой концепции берет свое, и иной раз у него вырываются такие достойные Ф. Фогта (против крайностей позиции которого он сам опорит) фразы, как. признание положительных последствий чумы 1840 г.»

•якобы вследствие которой повысился уровень жизни наземных работников и их доля в продукции, и даже возможной пользы войн, хотя Сови тут же останавливается и делает «спасительное» заявление, что для человека гораздо лучше оказаться жертвой природы (умереть от голода), чем себе подобного (пасть на войне).
Понятием оптимума населения А. Сови пользуется для оценки любой ситуации, превращая его, как он сам выражается, в универсальную отмычку. Методологически это—попытка объяснить экономические явления воздействием населения, сводить все к его чрезмерной или недостаточной численности. В этом отношении снова полное родство с мальтузианской методологией, которому нисколько iHe мешает признание со стороны Сови существенного влияния социально-экономических факторов на процессы движения населения. Признание этого воздействия не может служить основанием для зачисления А. Сови в категорию активных антимальтузианцев (к сожалению, встречающегося в литературе). Тем более что •сегодня почти невозможно найти авторов, которые бы его не признавали, хотя .никак нельзя сказать, что не стало мальтузианцев.
Найденная А. Сови универсальная отмычка и применяется далее к решению всех проблем, как общих, так и ¦частных. Народам плохо живется оттого, что численность населения либо ниже, либо выше (чаще выше) своего оптимума. Все беды — большие и малые — проистекают, таким образом, от движения населения.
Как «работает» эта отмычка, можно видеть на следующем примере. Сови приводит некоторые свидетельства, правда весьма спорные, прямой связи между уровнем заработной платы и безработицы. Кейнс сказал бы, что так и должно быть: если заработная плата высокая, то ¦больше людей готово работать и предлагает свой труд, что и приводит к росту числа безработных. Иначе говоря, безработица — неизбежный спутник высоких заработков.
Дж. Б. Кларк сказал бы, что так и должно быть: ведь если бы капитал занял больше рабочих, то была бы ниже производительность «последнего» (предельного, маржинального) рабочего, а именно ею определяется заработная плата, так как капитал нанимает рабочих до тех пор, пока производительность такого предельного фабочего не сравняется с заработной платой (разность
между этой предельной производительностью и средней образует, по'Кларку, прибыль хозяина), и если заработная плата была бы выше, то капитал ограничился бы меньшим числом рабочих.
То и другое означает, что рабочему приходится выбирать между высокой заработной платой и высоким уровнем занятости; полной занятости при хороших ^заработках быть не может. Но здесь уровень заработной платы определяет число безработных (на одной стороне—по Кейнсу) и число занятых (на другой стороне — по Кларку). Сови же надо, чтобы, наоборот, численность определяла все, в том числе и уровень заработной платы. Поэтому, полуприсоадиняясь к Кларку, он переставляет функцию и аргумент и получает нужный ему вывод: заработная плата низка не потому, что много ищущих работу, а потому, что много занятых (гг, следовательно, низка производительность предельного рабочего). Это не мешает ему утверждать, что, напрнмер, в Бельгии безработица обусловлена высокой заработной платой, а полная занятость во Франции — низкой заработной платой. Повысить ее означало бы, согласно этой теории, ооздать непреодолимые трудности для предпринимателей и угрозу безработицы для рабочих. Так, аргументы от демографии противопоставляются борьбе рабочего 'класса. А. Сови не раз с возмущением говорит н о 40-часовой неделе, введение которой он расценивает как мальтузианское мероприятие, совершенно неподходящее для Франции, где население не достигло своего оптимума.
Основой теории оптимума населения А. Сови п ее ведущем — экономическом — аспекте (см. 5-ю гл. I тома) главным исходным пунктом служит представление о зависимости производительности труда от числа занятых, отвечающее линии «в» уже упомянутого рис. 14 (см. в тексте, стр. 105).
С увеличением числа занятых эта линия производительности очень скоро достигает максимума, а затем идет вниз, постепенно сливаясь с осью. Влево или вправо от максимума, то есть там, где меньше или больше работников, производительность и, значит, уровень жизлн ниже (поскольку в общей части своей теории А. Сови ставит знак равенства между тем и другим). А. Сови подчеркивает, что все это относится к статическому аспекту: коор
дината времени пока исключена, следовательно, задай уровень техники, что им подчеркивается весьма основательно, и заданы наличные средства производства, что им сознается весьма смутно.
Если средства производства действительно заданы в том виде, как они существуют в данный момент, то тем самым задана и максимальная потребность в работниках, отвечающая максимальному использованию средств труда. Больше продукции, чем они при этом дадут, получить невозможно. И если число работников удвоить, то из двоих один будет работать, а другой останется фактически без дела. Душевая продукция будет вдвое ниже, чем была бы при ограничении числа работников тем их количеством, которое нужно для достижения максимума.
При переходе к динамической постановке вопроса от этих предпосылок, однако, ничего не остается. Технический уровень производства не является постоянным, а наличные в данный момент средства производства есть результат всего хода процесса воспроизводства в прошлом. Между тем вне динамического аспекта вся теория лишена практического смысла. Ведь ее назначение — указать наиболее правильную политику населения. А эта политика имеет объектом своего воздействия не статику, не наличную численность и структуру, а именно динамику населения (рождения, смерти, миграцию, стимулирование переходов из групп в группы и т. п.).
Понимая ограниченность статической трактовки, А. Сови во втором томе книги, где речь идет о вещах, гораздо более близких к реальной жизни, неоднократно обращается к динамической трактовке. В ней главное, по его мнению, учет сдвига оптимума населения под влиянием технического прогресса. Однако стремление все свести к демографическому фактору и здесь берет верх. В поисках того, что обусловливает, стимулирует технический прогресс, он снова указывает на давление населения: оптимум пройден, образуется 'перенаселение, давление населения приводит к голоду, бедности, и в поисках выхода люди совершенствуют технику.
Однако в отличие от примитивных мальтузианцев, вся премудрость аргументации которых сводится к сопоставлению численности населения с площадью плодородной земли, А. Сови вводит в свою теоретическую кон
струкцию и общественные отношения. И в этой связи графики, заполняющие I том, начинают играть, так сказать, всеми цветами радуги. Мы имеем здесь в виду не признание того влияния, которое социальные условия оказывают на рост населения. Мы имеем в виду зависимость от общественных условий, в которую ставится сам оптимум населения. В представлениях о ней А. Сови сказывается общий характер его идеологии. В рассмотрение вводится собственник, от которого зависят трудящиеся. Вместо простого дележа плодов труда между ними собственник выплачивает им некоторую заработную плату, меньшую, чем полный продукт их труда, а остальное забирает себе. Если раньше оптимум населения отвечал той точке, в которой продукция предельного работника становится меньше, чем средняя продукция, производимая всей их массой, то теперь он отодвигается в ту точку, где продукция предельного работника становится меньше того, что отвечает заработной плате, — в точном соответствии с теорией заработной платы и прибыли Дж. Бейтса Кларка.
Как известно, источником перенаселения в развитых капиталистических странах являются именно общественные отношения капитализма. Роль же их в теории А. Сови как раз противоположная: заставляя трудящуюся массу населения потреблять не в соответствии со средней продукцией, а по выплачиваемой капиталом заработной плате, то есть насильственно уменьшая уровень потребления, капитал, по Сови, тем самым отодвигает оптимум населения, предотвращая его превышение и, следовательно, предотвращая перенаселение (в смысле Сови). К тому же принцессы XX века молочных ванн не принимают. Изъятый прибавочный продукт (применяя нашу терминологию) в большой части обращается на содержание челяди и т. д., что в свою очередь еще дальше отодвигает оптимум населения. Сюда же относится и содержание армии, контингенты которой также входят в оптимальную численность, отодвигая его еще дальше. Наконец, в предъявляемом имущими классами спросе преобладают продукты вторичной переработки плодов земли, в которой может и не действовать «закон убывающей производительности труда» и для которой, во всяком случае, нужны дополнительные рабочие. Выходит, чем больше социальное неравенство, тем выше оптимум
населения, тем дальше угроза перенаселения. Конечно, рабочий может на это возразить: зачем ему такой оптимум, не все ли равно — жить плохо по той причине, что мал оптимум, или достигнуть увеличения оптимума ценой плохой жизни? iHo поскольку есть собственник, это возражение не может изменить положение дел.
Согласно А. Сови, в прежние эпохи и в странах, где еще сильны докапиталистические уклады, ту же роль играет феодал. Устранить феодала означало бы сразу сильно снизить оптимум населения, следовательно, внезапно создать перенаселение. В уста феодала он вкладывает тираду, общий смысл которой сводится к следующему: «Если бы не я, ,ваш оптимум был бы меньше и вы передрались бы. Я — защита слабых, которые при этом погибли бы». Польза от социального неравенства отмечается в книге так часто, что мысль об этом может считаться проходящей через нее красной нитью. Сформулированная прямо и без обиняков, она является одним из главных выводов всей теории: «Неравенство доходов увеличивает оптимум населения, что является существенным феноменом, доминирующим во всяком режиме частной собственности, особенно в аграрной экономике» (курсив автора).
Если Марксом неопровержимо доказано, что капиталистические отношения порождают перенаселение, то у Сови они оказываются предохранительным средством от него. И это относится не только к абстрактному обществу с абстрактными капиталистическими отношениями. Если Маркс показал, что по мере развития капитализма создается перенаселение и за счет разорения средних слоев («скрытое» перенаселение, в частности аграрное), то в противоположность этому Сови рекомендует как один из способов избежать перенаселения ликвидацию средних слоев, которые своим стремлением сохранить более высокий, чем у рабочего класса, уровень жизни уменьшают оптимум и, следовательно, способствуют обострению перенаселения.
Эти выводы теории оптимума опять-таки сходны с утверждением Мальтуса, что устранение социального неравенства не может уменьшить перенаселения. Устранение социального неравенства, считают сторонники этой теории оптимума, немедленно создаст перенаселение там, где его нет, усилит и обострит его там, где оно есть.

Но это легко опровергается не только теоретическими аргументами, но и практическим опытом стран социализма. От старого строя СССР унаследовал безработицу в городе, в больших масштабах аграрное перенаселение в деревне. Все это быстро ушло в прошлое с победой социализма.
Говоря об идеологической характеристике книги А. Сови, нельзя не коснуться и вопроса о «демографических инвестициях». (Выдвижение его на одно из первых мест в кругу проблем взаимодействия экономики и населения считается одной из его главных заслуг. Под демографическими инвестициями понимаются, во-первых, инвестиции в расширение обслуживания населения по линии жилищного строительства, просвещения, здравоохранения и т. п., требуемое ростом населения, во-вто- рых, капиталовложения, нужные для обеспечения прироста рабочей силы рабочими местами. Их неоткуда взять, кроме как из того же прибавочного продукта. Тяжесть, которой ложатся демографические инвестиции на плечи трудящихся, тем больше, чем быстрее растет население. Выходит, хочет этого Сови или нет, что капитал извлекает прибавочную стоимость путем эксплуатации трудящихся ради их же детей. Нб разве не ясно, что прибавочная стоимость извлекается капиталом независимо от демог,рафичеюкого роста и, скорее даже наоборот, при отсутствии детей стоимость рабочей силы была бы меньше и, следовательно, прибавочная стоимость еще больше. Понятие демографических инвестиций можно еще принять по поводу расширения бесплатных видов обслуживания населения. Как известно, в капиталистических условиях их не так много. И уж во всяком случае, жилые дома строятся хозяевами не для обеспечения прироста населения, а для извлечения из этой отрасли прибыли. Что же касается обеспечения рабочих мест, то, уж конечно, не забота об этом служит стимулом накопления капитала. И что бы ни говорил Сови о «демографических инвестициях», накопление капитала остается законом независимо от роста населения, что, кстати говоря, хорошо видно на примере Франции в годы стационарности ее населения. Накопление капитала регулируется отнюдь не темпами роста населения и ни в какой связи с ними не стоит. Не будущие дополнительные рабочие предъявляют опрос на рабочие места, а, наоборот, капитал предъяв
ляет спрос на рабочую силу — в той мере, в которой она сама себя не сделала излишней, создавая заменяющие ее ¦орудия производства. Накопление в капиталистическом хозяйстве производится не для того, чтобы предоставить кому-то работу или обеспечить кому-то потребление, а ради увеличения прибыли. В этой связи неудивительно, что Сови уделяет немало места критике марксистской теории относительного перенаселения, вызванного капитализмом. Сови достаточно хорошо знает историю и не ¦опровергает исторических фактов, ясно показывающих, как огромные массы людей вытеснялись из производства машинами. Но все это не имеет, по его мнению, отношения к современности.
Чтобы обосновать свое суждение, А. Сови строит нужную для этого картину зависимости оптимума населения от технического прогресса: сначала технический пропресс уменьшает оптимум населения. Так было во времена Маркса, что и позволило сформулировать тезис об относительном перенаселении как следствии развития техники. Но в дальнейшем ее развитие увеличивает оптимум населения. Так происходит теперь, поэтому закон относительного перенаселения перестает действовать.

Впрочем, когда во II томе Сови переходит к более конкретным фактам, их анализ нередко приводит его к противоречию с собственной теорией. Продолжая настаивать на преимуществах режима, основанного на частной собственности в отношении производства, он в то же время отмечает, что такой режим попросту отбрасывает ненужных ему для этого людей, создает безработицу, не обеспечивая рост занятости в соответствии с ростом пасе-' ления.
Понимает он и то, что в социалистических условиях безработицы быть не может, даже если страна перенаселена (то есть имеет население, превосходящее свой оптимум). В капиталистических условиях в случае перенаселения полному использованию всех трудовых ресурсов мешает все тот же механизм предельной производительности. Но «постоянная безработица все менее и менее терпима для общества». Выход из этого, по мнению Сови, состоит в том, чтобы приспособить капитализм к этой ситуации, принять энергичные меры по обеспечению работы для всех — даже рискуя нарушением полноты режима частной собственности. Это приспособление
режима к условиям перенаселения, не забывает он добавить, «пошло бы уже сейчас гораздо дальше, если бы не боязнь коммунизма, вызвавшая консервативную реакцию» (там же). Таким образом, даже тогда, когда Сови прозревает и видит преимущества социализма перед капитализмом, вывод он делает лишь о коррективах, которые надо внести в капитализм.
В критике марксизма Сови не ограничивается вопросом об источнике перенаселения. Следуя за другими буржуазными экономистами и социологами, он особенно часто настаивает на их главном тезисе: для современного общества устарела классовая борьба. У Сови этот тезис прекрасно увязывается с его теорией оптимума: если шласть капиталиста и феодала — лекарство от перенаселения, то теряет смысл борьба против них. Их устранение в .свете теории оптимума принесет трудящимся только вред. Впрочем, один уголок для столкновения интересов им все же оставляется — коль скоро есть господа и слуги, представление об оптимуме разветвляется на четыре оптимума: оптимальная численность слуг с точки зрения господ, она же с точки зрения самих слуг, оптимальная численность господ с точки зрения их самих и с точки арения слуг. Тут 'нельзя от себя не отметить: вот по крайней мере один оптимум (последний из перечисленных), размер которого ясен: не лучше ли всего, чтоб число господ равнялось нулю!
На место борьбы классов во внутреннем аспекте А. Сови выдвигается борьба поколений, что также не ново. В аспекте же внешнем на 'первый план выдвигается противоположность интересов народов. Нет 'более антагонизма между богатыми и бедными классами, есть богатые и бедные народы — это положение мы находим и у Сови.
После оценки роли классовой борьбы в современном обществе другим частым объектом его критики марксизма является отношение к вопросам населения как таковым, к политике населения, в частности к политике ограничения его роста. Надо сказать прямо, что и в этом вопросе Сови не понял марксизма. Ему представляется, что критика мальтузианства со стороны марксистов означает, что марксисты якобы всегда и везде за высокую рождаемость, в то время как мальтузианцы за ее снижение, что марксисты поэтому должны от порога
отметать все, связанное с ограничением рождаемости в семье. Не станем таить треха: такому упрощенному представлению в известной мере способствовали в свое время некоторые авторы, наличие у них недоговоренности и известных элементов догматизма. Убежденный, однако, в правильности своего понимания позиций марксизма, Сови будет ревнивоютмечатьгвее,что ему при таком понимании кажется отступлением от марксизма: разрешение абортов в СССР, подпись итальянских коммунистов под законопроектом о разрешении распространения противозачаточных средств, согласие советских представителей в международных организациях с целесообразностью для ряда стран снижения темпов роста населения и т. п. Он напишет статьи и целые книги на эту тему.
Между тем, чтобы понять нашу критику мальтузианства, надо понять, что это учение отнюдь не простая арифметическая конструкция с сегодняшней или завтрашней численностью населения в знаменателе и площадью Земли или национальным доходом в числителе. Не отказываясь от рассмотрения этого соотношения, марксисты не забывают о его абстрактном характере, о том, что деление национального дохода на число жителей происходит лишь на бумаге, что на самом деле распределение дохода выглядит совсем не так, как это деление, а потому душевые средние производства, земельной обеспеченности, дохода и т. д. мало могут дать для характеристики положения народа. И наша критика мальтузианства направлена отнюдь не на его наивные арифметические упражнения, а на его социальное содержание. Арифметика остается арифметикой, и ннкто не станет отрицать, что, например, при 33-летнем периоде удвоения населения оно через столетие увеличится в 38 раз, а через два — в 64. Учение Мальтуса неверно потому, что оно лживо объясняет источники сегодняшних бед, от которых страдают трудящиеся.
Легко критиковать марксистскую теорию населения, ¦если сначала представить дело так, будто желательность максимального темпа роста населения является для марксистов аксиомой и самоцелью. Но нигде: ни у Маркса и Энгельса, ни у Ленина — найти этому подтверждения невозможно. Наоборот, В. И. Ленин говорит о сознательном материнстве, которое вовсе не исключает ограничения рождаемости, а Энгельс прямо указывает на то.

что будущее общество научится регулировать свою численность тогда, когда этого потребуют его интересы. Против чего марксисты всегда возражали, так это против попыток представить не общественные отношения, а чрезмерную численность населения как причину сегодняшних голода и бедности — вместо их действительных причин, лежащих в устройстве общества. По мнению Сови, марксисты, противясь якобы везде и всюду сокращению роста населения, стремятся к тому, чтобы перенаселение сделало настолько невыносимыми страдания масс, что это их приведет к революции. В подтверждение приводится известная фраза: «Чем хуже — тем лучше!», которая тут же примитивизируется и возводится в абсолют. При этом игнорируются хорошо известные факты, свидетельствующие о том, что именно коммунистический авангард рабочего класса везде и всегда с особым самоотвержением и настойчивостью борется за насущные интересы трудящихся, в чем можно было лишний раз убедиться н на примере больших классовых боев французского пролетариата в 60-х гг. и др. Поэтому по меньшей мере странно слышать упрек в адрес марксистов в нежелании содействовать улучшению условий труда и повышению уровня жизни из уст того, кто доказывает невозможность и нецелесообразность повышения заработной платы, а введение 40-часовой рабочей недели оценивает как вредное мальтузианское мероприятие, неуместное во Франции, где оптимум населения не достигнут.
Отказываясь видеть в росте населения основную причину всех бед, коммунисты вовсе не отрицают того, что в условиях определенных стран н определенного времени желательным может быть уменьшение темпов роста населения, даже его остановка. Но для решения такого конкретного вопроса мало что могут дать показатели душевого производства зерна или продукции вообще. Американские фермеры утверждают, что при соответствующих ценах они могли бы обеспечить пшеницей весь мир, однако и в этой стране немало миллионов люден бедствует. Дело, значит, не в душевом производстве пли возможности его быстрого увеличения. А. Сови мог бы по этому поводу сказать, что, значит, и в США население превысило свой оптимум. Но это оказалось бы в прямом противоречии с его попыткой объяснить кризис 1929 г. прекращением иммиграции.

Особенно острой является сейчас идеологическая борьба между марксизмом и мальтузианством в связи с положением в странах Азии, Африки и Южной Америки, недавно получивших государственную самостоятельность, в странах «третьего мира». Конечно, бедность- населения в них объясняется отнюдь не недостатком плодородных земель, хотя, спору нет, достигнуть на ннх немедленно голландских урожаев без больших вложений н преодоления ряда препятствий нельзя. Причина бедности здесь в жестокой эксплуатации в условиях азиатского способа производства, многолетнем выкачивании колониальной прибыли. Но пока имеются большие необрабатываемые массивы земель, находящиеся в собственности феодальных владык, головные уборы которых усеяны драгоценными камнями, пока в стране орудуют спекулянты хлебом, нельзя говорить, что нищета народа обусловлена его многочисленностью.
Когда А. Сови касается развивающихся стран, взгляды его трудно отличить от простого мальтузианства. Чтобы обнажить вопрос, он предлагает представить себе, что население, например, Калькутты, внезапно уменьшится вдвое (неважно, .каким п-утем), и утверждает, что от этого >уровень жизни оставшейся половины повысится. С этим трудно согласиться, даже если иметь в виду, что Калькутта при этом будет тщательно отгорожена от остальной страны. Ведь постулируется, что половина населения лншена работы, иначе следовало бы говорить не- о половине излишних. Полное исчезновение безработных, конечно, лишило бы хозяев возможности с помощью угрозы лишения работы оказывать давление на заработную' плату. Но после ее временного повышения снова обнаружились бы последствия относительного перенаселения. Если же, несмотря на уменьшение населения, еще оставались бы свободные рабочие руки, то никакого повышения заработ'.'ой платы не произошло бы вовсе. Конечно,, уменьшение безработицы облегчило бы положение семей. Но в масштабах страны с ее огромным аграрным перенаселением и этого сказать было бы нельзя.
Колониализм затормозил развитие огромной части мира, изуродовал структуру ее экономики, выкачивал из нее сверхприбыли, искусственно поддерживал архаические общественные отношения. За все это народам развивающихся стран приходится платить страданиями. Но

-могут сказать, это — прошлое, а что делать сейчас, как обеспечить теперь в этих странах работой и хлебом ¦быстро растущее население? Как вооружить его для этого средствами производства?
Одни страны пытаются решить эту проблему на путях капиталистического развития. Но в наше время первоначальное накопление не может совершаться по аналогии с тем, как оно происходило в Европе тогда, когда капитализм был самой передовой из существовавших в мире формаций и не имел на шути прогресса .конкурентов. Тогда ему легче было оставить без хлеба огромные массы лишних людей, хотя такие движения, как движение «разрушителей машин», и тогда это делали не совсем безнака- занмым. К тому же в современных развивающихся странах уже имеется в больших масштабах аграрное перенаселение. Его можно в некоторой степени смягчить радикальной аграрной реформой, но правители идущих по капиталистическому пути стран на это не могут так легко решиться. Наконец, заимствование в ряде случаев готовых технических решений и современных машин означает ¦вытеснение сразу относительно гораздо большего числа людей, чем во времена Уатта и Дженнера. Все это делает масштабы перенаселения в этих странах намного превосходящими то, что нужно для самого капитала. Существенное замедление темпов роста населения здесь нисколько бы не затронуло его интересы, а только смягчило несколько ситуацию.
Страны, ставшие на некапиталистический путь, также бедны средствами производства, техническими навыками населения. Помощь развитых социалистических стран в немалой мере смягчает, но не может устранить эту бедность. Нужные средства не могут упасть с неба. Значит, в начале пути и здесь уровень потребления масс остается невысоким. Но ликвидация паразитизма и разумное управление экономикой в интересах всего общества являются здесь залогом того, что накопление и на его основе рост производства в недалеком будущем позволят повысить уровень народного потребления вместо того, чтобы его выгоды оставались у имущих классов. />Сови не может не видеть преимуществ социалистического пути, но их понимание у него своеобразно. «По крайней мере в Азии, — пишет он, — коллективистский авторитарный режим представляется более благоприят
ным для развития, чем капиталистический». Но это признание звучит у него скорее как предупреждение: «господствующие классы этих стран идут на самоубийство, если они не решат обратить значительную часть своих доходов на инвестиции в национальных интересах». По тем же соображениям он ратует за экономическую и техническую помощь со стороны развитых стран, и против самих его рекомендаций в этой части было бы трудно спорить. А далее встает неизбежный вопрос: как добиться замедления роста населения, вопрос, который меньше затрагивается в данной книге, чем в ряде других сочинений Сови и его деятельности в органах ООН. Он с одобрением относится к «планированию семьи», но понимает, что без существенных сдвигов в культурном уровне населения оно не может дать больших результатов. Можно поэтому лишь согласиться с ним в том, что ключ к решению проблемы состоит в экономическом развитии, от которого зависит и рост культуры.
Однако именно в этом пункте коренится и его основная ошибка: развитие он понимает в рамках существующих форм. Исходя из уже отмеченных положений своей теории оптимума, он возражает против радикальной земельной реформы, против покушения на богатства и доходы магараджей.
В связи с вопросом о планировании семьи надо отметить, что Сови, как и все демографы, за исключением, может быть, единичных крайних реакционных мальтузианцев, далек от понимания его как чего-то принудительного. Речь идет об определении самой семьей числа детей в ней и соответствующих ее действиях. Какова бы ни была роль в падении рождаемости (точнее, брачной плодовитости) воздействия экономического фактора, или культурного, или религиозного, или прямого стимулирования со стороны государственных 'органов (будь то решение экономического, или правового, или морального характера), оно не может реализоваться вне планирования семьи (или в других терминах —сознательного материнства). Поэтому противопоставление его социально* экономическим реформам нельзя считать точным. Противопоставлять им надо попытки коренным образом изменить режим воспроизводства населения в развивающихся странах с помощью одной лишь пропаганды ограничения рождаемости, даже подкрепленной некоторыми
¦мерами экономической стимулирования без существенного повышения жизненного и культурного уровня массы населения, развития медицинского обслуживания и т. п. Это хорошо понимает и А. Сови.
Но о судьбах развивающихся стран он рассуждает под давлением постоянного опасения того, что с устранением феодалов, национализацией монополий, трудящиеся, оказавшись перед лицом внезапно уменьшившегося ¦оптимума их собственной численности, должны непременно сначала передраться между собой, а потом потребовать дележа с США и Европой. Нет, А. Сови остается верным себе и, конечно, далек от мысли о превентивной войне, до которой договариваются реакционные мальтузианцы. Он опешит противопоставить и.м то соображение, что сильно перенаселенные страны не могут быть агрессивными вследствие недостатка средств для этого. Чтобы ¦справиться с положением в странах «третьего мира», надо, по его мненшо, всего лишь 10 млрд. долл. в год. ¦«Это ммого меньше, — замечает Сови, — чем то, что тратится на вооружение, получить их технически возможно», и тут же с горечью добавляет: «Однако маловероятно, что люди достаточно предусмотрительны, что они пойдут по этому пути, и надо опасаться того, что они ограничатся катастрофическими полумерами». Но не такими ли полумерами является и то, что предлагает практически А. Сови, настаивающий на сохранении нетронутыми общественных отношений, тормозящих развитие?
Из этого хорошо видно, что теория оптимума оказалась своего рода тормозом и для развития мысли самого ее автора. Недаром во II томе, где он обращается к анализу конкретных фактов и ситуаций, он сам вынужден то и дело отмечать, что они находятся в противоречии с общей теорией I тома.
Значит ли это, что об оптимуме нельзя вообще говорить ни в каком смысле? Такая чисто негативная позиция нашей демографией отброшена, юна и не отвечает известным высказываниям по этому вопросу основоположников марксизма-ленинизма, о чем мы уже говорили :выше. Для капитала оптимум населения определяется спросом на рабочую силу, обусловленным процессом накопления, дополненным некоторой резервной армией, достаточной для обеспечения циклических подъемов производства, маневрирования между отраслями и района
ми, а главное — для давления на условия труда работающих. То, что сверх этого, для него — доставляющий cvwir лишь хлопоты излишек, от которого лучше избавиться.
Для социализма оптимум населения — это такая его численность, при которой трудовые ресурсы находятся в наилучшем соотношении с имеющимися средствами производства, при котором их рациональное использование обеспечивает наиболее высокий уровень жизни, а темп роста находится в.наилучшем соотношении с темпом роста производственных фондов.
Уже из этого ясно, что при ограниченности средств- производства не любая максимальная численность населения желательна. Отсюда видно и то, что в развивающихся странах переход на социалистический путь развития не может как по волшебству немедленно ликвидировать проблему населения, но он обеспечивает гораздо более благоприятные условия для ее решения.
Поскольку, как видим, общее понятие оптимума населения не может быть отброшено с порога, тем более важно хорошо разбираться в том, что само понятие оптимума может быть весьма разным, что оно объективно тесно связано с общественными отношениями, а субъективное его определение — с мировоззрением ученого. Поэтому именно сейчас, когда позитивная разработка проблемы привлекает к себе большое внимание советских исследователей, представляется особенно важным ознакомить советского читателя с основным трудом по этому вопросу, принадлежащим перу такого крупного представителя буржуазной демографии, как А. Сови.
Публикуемая книга интересна, однако, не только тем, что показывает, какую трактовку может получить проблема оптимума населения у наших оппонентов. При своих идеологических заблуждениях А. Сови остается блестящим знатоком н умелым аналитиком демографических фактов. Сови — прекрасный специалист-демограф часто берет верх над Сови — те о рети ком -зкояо м исто м, что особенно хорошо видно во II томе его труда. Вспомним, как В. И. Ленин оценивал JI. Толстого, говоря о нем как о художнике и как о философе. Нечто аналогичное мы имеем н здесь.
У правдивого специалиста Сови советскому читателю есть что узнать и чему научиться. В первую очередь это относится к анализу влияния на движение населения

различных факторов, социально-экономических в первую очередь, которому посвящена значительная часть II тома. Но и в I, теоретическом, томе читатель найдет много ценного. Такова, .например, 24-я глава этого тома, положившая начало целому направлению исследований в послевоенной демографии, получивших название экономической демографии, и уже нашедшая подражателей в других странах, ib том числе л социалистических (например, Валковича в Венгрии). Трудно сказать, в качестве кого А. Сави интереснее—противника с его заблуждениями или специалиста-исследователя с результатами его анализа. Во всяком случае, .беоапорно и то, что для ознакомления с западной демографической наукой послевоенных десятилетий нет лучшего объекта, чем эта книга самого крупного ее представителя, обладающего незаурядным талантом исследователя и теоретика, к тому же яркого публициста.
А. Я. Боярский

Я счастлив, что могу представить мою книгу советским читателям. Во все моменты истории СССР на протяжении 60 лет, какими бы ни были политические отношения и конфликты между ¦правительствами, я всегда выступал в поддержку контактов между людьми, в частности, в области науки.
Разумеется, в общественных науках гораздо труднее прийти к согласию, «ежели в точных и естественных. Но- это препятствие, отнюдь не будучи непреодолимой помехой, должно было бы, наоборот, способствовать общению, взаимным контактам.
Во всяком -случае я признателен тем, кто проявил инициативу перевода моей книги, и я льщу себя надеждой, что она сможет быть полезна советским исследователям, работающим над вопросами, которым она посвящена.
Нам предстоит еще во многом пополнить наши сведения о населении. Эта область знаний так долго развивалась исследователями-одиночками, что ее можно было считать «заброшенной наукой без учителей и учеников»; лишь в последние годы она робко шагнула в университетские двери, но еще во многих странах по-прежнему остается на задворках.
Быть может, это объясняется двойственностью самой науки. В самом деле, демография включает в себя две весьма различные части. Первая, более строгая, охватывает математические выкладки и расчеты. Это — человеческое (а в некоторых случаях не только человеческое) счетоводство. Население — это совокупность индивидуумов, возобновляющаяся по определенным законам. Пока-

.затели смертности и рождаемости измеряются весьма удовлетворительно, чаще всего с точностью до единицы, манипуляции с ними нередко требуют применения высшей математики. Что касается показателей миграции, то ¦они менее точны, но и ими нельзя пренебрегать, когда •они не слишком незначительны. Пока речь идет об этой части демографии, называемой чистой демографией, или демографическим анализом, споры касаются в основном технических вопросов. Вторая часть, или демография в широком смысле слова (demograiphie large), занимается .исследованием экономических и социальных причин и следствий демографических процессов — рождаемости, смертности, миграции, брачности, разводимости. Браки и разводы, впрочем, имеют социологическую природу
Тот, кто 'выходит за пределы чистого анализа, оказывается а необъятной области, в которой он соприкасается со множеством наук, таких как экономика, социология, история (и предыстория), география, экология, право, а также биология, нозология, генетика. Некоторые авторы, например, Вагеман, полагали даже, что с демографическими явлениями были связаны и различные этапы в развитии архитектуры
У этой второй части демографии нет четко очерченных границ Она охватывает сферу более тонкую, чем сфера чистой демографии, и дает почву для больших разногласий в истолковании проблем.
ДЕМОГРАФЫ И ЭКОНОМИСТЫ
Чистый демограф — это чаще всего математик или, по крайней мере, человек, знакомый с практикой математических расчетов. Часто случается, что забота о точности удерживает его в этой узкой области, ибо он не решается выйти за ее пределы и погрузиться, скажем, чв опасные экономические проблемы.
С другой (стороны, большинство экономистов, как это ии странно, испытывает определенный страх перед проблемами населения. Их стремление уклониться от рассмотрения этих проблем может быть в известной мере объяснено (ао всяком случае, в капиталистических странах) тем фактом, что внимание экономистов прико-
ваио в основном к решению краткосрочных проблем, в которых значительную роль играют катризы денег, тогда как горизонт демографа — по крайней мере время жизни одного поколения. Проходит около 20 лет, пока ребенок станет 'взрослым, и еще около полустолетия, прежде чем он окончит трудовую деятельность.
Из-за этих двух исходных позиций демограф и экономист живут как будто на разных планетах, несмотря на то, что у них есть обширное общее лоле деятельности.
КОЛИЧЕСТВО ЛЮДЕЙ И ИХ БЛАГОСОСТОЯНИЕ
На этом общем поле, где могут встретиться демограф и экономист, стоит величайшая проблема, которую трактовал Платон н которая наверняка была выдвинута задолго до него философами Древней Греции, большое внимание уделял ей и Конфуции Суть ее в том — находится ли благосостояние людей, живущих на некоторой территории, в какой-либо зависимости от их численности, и если да, то какова эта зависимость? Около 20 столетий— н заново в течение последних 20 лет—авторы приводят противоположные доводы, и достичь согласия удается только по второстепенным вопросам
Платон считал нужным строго ограничивать число жителей республики н для достижения этой цели предусматривал даже устранение избыточного населения Другие, наоборот, подобно Колину Кларку в наши дни, не видят .никаких реальных преград росту населения Мнения формулируются и материал подбирается нередко на основе анализа частных ситуаций или даже в зависимости от темперамента автора, склоняющегося либо к надежде, либо к отчаянию.
А между тем искать какие-то универсальные законы — .напрасный т.руд, ибо технические, социальные и политические условия меняются от эпохи к эпохе Условия задачи совершенно различны для аграрной экономики с застойной техникой и для промышленной экономики с непрерывным техническим прогрессом Этот тезис подводит нас к разделению статического аспекта проблемы, касающегося и .мира животных, и ее динамического, или эволюционного, аспекта.

В этой книге мы стараемся постепенно перейти от законов примитивной жизни животных к законам сложного общества, которое в определенной мере господствует и над жизнью и над смертью людей, не претендуя на всесторонний анализ этого столь подвижного, столь меняющегося из года в год феномена. И на обоих концах цепи мы находим нашего великого поставщика — природу. Исполненная величественной жестокостью арена жизни животных—природа напоминает о себе сегодня .и людям, которые в своем опьяняющем стремлении лучше жить, отчасти позабыли о ней и нанося ей ущерб, ставят под угрозу само ее существование, если не сумеют найти подходящий компромисс.
Вред, причиняемый п-рироде, может быть очень разным, и мы не всегда в состоянии оценить его точно или хотя бы с необходимой 'научной объективностью. В частности, два первых доклада Римского клуба, первый из которых вышел из стен Массачусетского Технологического института, а второй подготовлен двумя математиками, показали, к каким заключениям могут прийти видные ученые, когда они целиком полагаются на вычислительную технику как «а метод научного исследования. В ответах электронных машин они нашли лишь то, что они ® них вложили, то есть цифры, отсортированные в соответствии с их представлениями.
Все эти столь важные вопросы еще ждут своего научного решения. Быть .может, нам придется признать, что самые большие опасности — не те, о .которых чаще всего пишет наша пресса или напоминают участники политических дебатов. Но пока еще трудно высказать окончательное суждение по таким, например, вопросам, как влияние человека и технической цивилизации на климат.

| >>

↑

Источник: А.Сови. ОБЩАЯ ТЕОРИЯ НАСЕЛЕНИЯ ТОМ ПЕРВЫЙ ЭКОНОМИКА И РОСТ НАСЕЛЕНИЯ. 1978

Еще по теме АННОТАЦИИ:

- Cоциология семьи - Антропология. Этнография - Гендерная социология - Демография - Домоведение - История социологии - Методы сбора и анализа социологических данных - Общая социология - Первоисточники по социологии - Политическая социология - Социальная безопасность - Социальная работа - Социальная структура и стратификация - Социально-территориальные общности - Социоинженерная деятельность - Социологические работы - Социология культуры - Социология личности - Социология общественного мнения - Социология права - Экономическая социология - Этносоциология -