19 мая 1932 года Я довольно часто чувствую, что отнюдь не являюсь хорошим проводником для тебя в лабиринте прошлого. Я сам сбиваюсь с пути. Как же я могу тогда правильно вести тебя? Но иной раз мне кажется, что я все же могу оказать тебе некоторую помощь, поэтому я и продолжаю писать эти письма.
Мне они, бесспорно, очень помогают. Когда я пишу их и думаю о тебе, дорогая, то забываю о том, что температура в тени достигает 112 градусов [по Фаренгейту. — Ред.] и дует знойный лу. Порой я забываю даже, что нахожусь в окружной тюрьме Барейли. В моем последнем письме я довел тебя прямо до четырнадцатого века в малайских странах. А между тем в Северной Индии мы не пошли дальше времени царя Харши — седьмого века, а в Европе нам нужно наверстать еще больше. Очень трудно повсюду соблюдать синхронность изложения. Я пытаюсь делать это, но иногда вырываюсь вперед, как то было в случае с Ангкором и Шривиджайей, здесь я вырвался на несколько сот лот вперед, чтобы завершить изложение их истории. Но ты должна помнить, что, пока империи Камбоджа и Шривиджайя процветали на Востоке, и в Индии, и в Китае, и в Европе происходили всевозможные изменения. Запомни также, что в моем последнем письме на нескольких страницах изложена история Индокитая и малайских стран на протяжении целого тысячелетия. Эти страны стоят в стороне от главных течений азиатской и европейской истории, и поэтому им уделяют мало внимания. Но у них богатая и древняя история — богатая достижениями в торговле, искусстве и особенно в архитектуре, — и она вполне заслуживает изучения. Для индийцев их история представляет особый интерес, ведь эти страны были почти частью Индии; мужчины и женщины Индии, переплывая восточные моря, несли туда индийскую культуру, цивилизацию, искусство и религию. Итак, хотя мы вырвались вперед в истории малайских стран, в целом мы все еще находимся в седьмом веке. Нам еще надо направиться в Аравию и рассмотреть появление ислама и великие изменения, которые были вызваны им в Европе и Азии. Нам надо также проследить ход событий в Европе. Давай вернемся назад и бросим еще раз взгляд на Европу. Ты помнишь, что римский император Константин основал Константинополь на месте Византия, на берегах Босфора. В этот город, в Новый Рим, он перенес из старого Рима столицу империи. Вскоре после этого Римская империя разделилась на две части: на Западную со столицей в Риме и Восточную империю с резиденцией императора в Константинополе. Восточной империи пришлось столкнуться со мнопими трудностями и множеством врагов. Тем не менее, как это ни удивительно, она, столетие за столетием, сумела продержаться в течение тысячи ста лет, пока турки не положили ей конец. Западная империя существовала не так долго. Несмотря на огромный престиж римского имени и имперского города Рима, который столь долго господствовал в западном мире, ее падение наступило необычайно скоро. Она не смогла выстоять против нападений северных племен. Гот Аларих пришел в Италию и захватил Рим в 410 году. Позднее пришли вандалы, которые также разграбили Рим. Вандалы были германским народом, они пересекли Францию и Испанию и, придя в Африку, основали на развалинах Карфагена свое королевство. Отсюда из древнего Карфагена они переплыли море и захватили Рим. Кажется, словно это было запоздалым возмездием за победы, одержанные Римом в Пунических войнах. К этому времени выросло могущество гуннов, которые первоначально пришли из Центральной Азии или из Монголии. Это был кочевой народ. Они поселились восточнее реки Дунай, к северу и западу от Восточно-Римской империи. Под властью своего вождя Аттилы гунны стали чрезвычайно агрессивны; император и его правительство в Константинополе жили в вечном страхе перед ними. Аттила постоянно угрожал им и заставлял выплачивать себе большие суммы денег. Достаточно унизив Восточную империю, Аттила решил напасть на Западную империю. Он вторгся в Галлию и разрушил много городов на юге Франции. Армия империи не сумела бы справиться с ним, но германские племена, которых римляне называли «варварами», устрашились нашествия гуннов; и вот франки и готы присоеди нились к армии империи и общими силами дали гуииам большое сражение под городом Труа. По преданию, свыше ста пятидесяти тысяч человек было убито в этой битве, в которой Ат- тила понес поражение, а монгольские гунны были отброшены назад. Это было в 451 году. Но Аттила, хотя и потерпел поражение, держался очень воинственно. Он двинулся на Италию, где сжег и разграбил много городов в северной части страны. Вскоре после этого он умер, навечно прославившись в истории своей жестокостью и беспощадностью. Гунн Аттила и сегодня еще является воплощением беспощадного уничтожения. Гунны после его смерти успокоились, они стали оседлыми и смешались со многими другими народами. Ты, возможно, помнишь, что приблизительно в это время белые гунны пришли в Индию. Спустя сорок лет гот Теодорих стал королем Рима, это был почти конец Западной империи. Несколько позднее восточно- римский император Юстиниан предпринял успешную попытку включить Италию в состав своей империи. Он покорил как Италию, так и Сицилию, но вскоре они обе отделились, а у Восточной империи хватало забот о своей собственной защите. Не удивительно ли, что столица империи Рим и сама империя так легко и быстро попадали в руки любого племени, которое решалось напасть на них? Можно подумать, что Рим уже погиб и от него оставалась лишь пустая оболочка. Вероятно, так оно и было. Сила Рима долгое время заключалась в его престиже. Прошлая история Рима внушила другим народам представление о нем как о главе мира, они относились к нему почти с суеверным страхом. Так что Рим внешне продолжал существовать как могущественный повелитель империи, но в действительности за ним не стояло никакой силы. В городе сохранялось внешнее спокойствие, и в театрах, на стадионах и рыночных площадях всегда собирались толпы людей. Но Рим неотвратимо приближался к своему падению не только по той причине, что он был слаб, но также и потому, что Рим построил цивилизацию богатых людей, основанную на нищете и рабстве народных масс. Я рассказывал тебе в одном из своих писем о волнениях и восстаниях бедняков, а также о большой восстании рабов, которое было подавлено самым беспощадным образом. Эти восстания показывают нам, насколько непрочным был социальный строй Рима. Он разрушался сам собой, а приход северных племен — готов и других — способствовал этому процессу, поэтому они и встречали лишь слабое сопротивление. Римский крестьянин был сыт по горло своей жалкой долей и приветствовал любые перемены. Что касается бедных работников и рабов, то они были в еще худшем положении. Мы видим, как с концом Западной Римской империи на передний план выдвигаются новые народы Запада — готы, франки и другие, названиями которых я не буду обременять тебя. Эти народы являются предками современных западноевропейских народов — немцев, французов и т. д. Мы видим, как постепенно складываются эти страны в Европе. В то же время мы застаем там цивилизацию на очень низком уровне. Конец Рима, столицы империи, был также концом римской роскоши и великолепия, и та поверхностная цивилизация, которая продолжала еще влачить свое существование в Риме, исчезла почти мгновенно, так как корни ее были давно подточены. Таким образом, мы наблюдаем один из примеров того, как человечество совершает явное движение вспять. Такие явления наблюдались в Индии, Египте, Китае, Греции и Риме, а также в других странах. После того как старательно накапливались знания и опыт и создавались культура и цивилизация, наступала остановка.
И не только остановка, начиналось движение назад. Над прошлым словно опускалась завеса, и, хотя иногда наблюдаются всплески былого, людям приходится снова подниматься на гору знаний и опыта. Возможно, правда, люди с каждым разом поднимались чуточку выше и облегчали себе следующий подъем. Подобно тому как экспедиция за экспедицией отправляется на гору Эверест, каждая экспедиция поднимается все ближе к вершине, чем предыдущая, и, может быть, пройдет немного времени, и высочайшая вершина будет покорена. Итак, мы видим Европу, погруженную во тьму. Начинается мрачное средневековье, жизнь становится грубой и примитивной, образованных людей почти нет, вооруженные столкновения составляют единственное занятие и развлечение. Времена Сократа и Платона кажутся далеким прошлым. Но достаточно о Западе. Взглянем также на Восточную империю. Константин, ты, очевидно, помнишь это, сделал христианство официальной религией. Один из его наследников, император Юлиан, отказался принять христианство. Он хотел вернуться к культу богов и богинь древности. Но ему не удалось добиться успеха, так как старые боги уже отжили свое время и христианство было слишком могущественным. Хри стиане прозвали Юлиана Отступником, и под этим именем он известен в истории. Вскоре после Юлиана к власти пришел другой император, совсем не похожий на него. Это был Феодосий, его называли Великим, я полагаю, потому, что он был великим разрушителем древних храмов и статуй богов и богинь. Он непримиримо относился не только к тем, кто не принадлежал к христианам, но и резко нападал на тех христиан, которые не были ортодоксальными в его понимании. Он был одинаково нетерпим ко всем религиям и мнениям, которые не разделял сам. Феодосий на короткое время объединил Восточную и Западную империи и являлся императором обеих империй. Это было в 392 году— до вторжения варваров в Рим. Христианство продолжало распространяться. Его борьба была теперь направлена не против нехристиан. Борьба велась христианскими сектами друг против друга; нетерпимость, которую они проявляли при этом, просто поразительна. Во всей Северной Африке и Западной Азии, а также в Европе шли многочисленные сражения, в которых христиане пытались убедить своих собратьев христиан в истинной вере с помощью колотушек, дубинок и тому подобных мягких средств убеждения. С 527 по 565 год императором в Константинополе был Юстиниан. Как я уже говорил тебе, он изгнал готов из Италии и некоторое время Италия и Сицилия входили в состав Восточной империи. Позднее готы отвоевали Италию обратно. Юстиниан построил прекрасный собор св. Софии в Константинополе, который является одной из красивейших византийских церквей. По его повелению способные юристы собрали и систематизировали все существовавшие законы. Задолго до того, как я узнал что-либо о Восточно-Римской империи и ее императорах, мне было известно имя Юстиниана из этого свода законов, который называется Институциями Юстиниана и который мне приходилось читать. Но хотя Юстиниан и основал университет в Константинополе, он закрыл Академию, или старую школу философии, в Афинах, которая была основана Платоном и просуществовала целое тысячелетие. Философия— опасная вещь для всякой догматической религии: она заставляет людей думать. Итак, мы дошли до шестого века. Мы видим, как Рим и Константинополь все больше отдаляются друг от друга. Римом завладели германские племена с севера. Константинополь стал центром греческой империи, хотя она и называлась римской. В Риме был полный развал, и Рим опустился до уровня цивилизации своих завоевателей, которых во времена своего величия он называл «варварами». Константинополь в какой-то мере продолжал древнюю традицию, хотя уровень цивилизации и здесь несколько снизился. Христианские секты бороаись между собой, добиваясь господства, а восточное христианство, распространившись до Туркестана, Китая и Абиссинии, оторвалось как от Константинополя, так и от Рима. Началось темное средневековье. Образование оставалось до сих пор классическим, то есть греческим или древнелатинским, которое черпало вдохновение в греческом. Но древнегреческие книги, рассказывающие о богах и богинях, о философии, считались неподходящей литературой для благочестивых, преданных вере и нетерпимых христиан этого раннего времени. Поэтому книги эти не рекомендовалось читать, и образование страдало, так же как и многие виды искусства. Но христианство сделало также кое-что для сохранения образования и искусства. Были основаны монастыри наподобие буддийских сангх, которые быстро распространились. Эти монастыри иногда становились прибежищем для древней учености. Здесь же зародились начатки нового искусства, которое расцвело во всей красе много столетий спустя. Этим монахам удавалось поддерживать лишь тусклый свет науки и искусства. Их заслуга была в том, что они не дали ему погаснуть совсем. Но свет этот был ограничен узким кругом, снаружи повсюду царила тьма. В эти времена раннего христианства существовало еще одно необычное явление. Многие люди, побуждаемые религиозным фанатизмом, удалялись в пустыни и уединенные места, подальше от людской суеты, и жили там на лоне природы. Они истязали себя, не мылись и вообще старались причинить себе как можно больше боли. Особенно это наблюдалось в Египте, где множество таких отшельников обитало в пустыне. Видимо, их идея заключалась в том, что, чем больше они перенесут страданий и чем меньше будут мыться, тем больше будет их святость. Один из этих пустынников много лет просидел на вершине столпа! Эти отшельники постепенно исчезли, но долгое время многие набожные христиане верили, что всякое наслаждение является почти грехом. Идея страдания накладывала отпечаток на умонастроение христиан. Но в Европе наших дней от нее мало что осталось! Напротив, там всех, видимо, одолевает страсть к стремительному движению и бешеной погоне за тем, что называют приятным времяпрепровождением. А погоня часто кончается усталостью и ennui [скукой], а не приятным времяпрепровождением. Но в Индии мы порой видим людей, которые в какой-то мере ведут себя, как эти христиане-отшельники в Египте. Они держат все время поднятой одну руку, пока она не начинает сохнуть и атрофироваться, или садятся на шипы, или совершают еще много других нелепых и глупых вещей. Одни делают это, как я полагаю, чтобы обмануть невежественных людей и выманить у них деньги, другие — возможно, потому, что чувствуют, как растет при этом их святость. Словно превращение своего тела в совершенно непригодное для любой полезной деятельности может оказаться когда-либо целесообразным. Мне вспомнилась одна история о Будде, за которой я обращаюсь снова к нашему старому другу Сюань Цзану. Одии ученик Будды наложил на себя покаяние. Будда спросил его: «Милый юноша, когда ты жил в миру, умел ли ты играть на лютне?» Тот ответил: «Да, умел». — «Хорошо,— сказал Будда,— тогда я приведу пример из этой области. Если струны натянуты слишком сильно, то звуки не бывают мелодичными; если они натянуты слишком слабо, то в звуках нет ни гармонии, ни очарования; но, когда они натянуты не слабо и не туго, тогда звуки бывают гармоничными. Так же обстоит дело,— продолжал Будда, — и с нашей плотью. Если обращаться с ней слишком сурово, она утомляется и ум наш бывает вялым; если обращаться с ней слишком мягко, то чувства наши становятся изнеженными и слабеет воля». 43.