ЛЕКЦИЯ 3

Рассмотрим теперь элементы разнообразия. Что более важно и как бы врождено данному народу в его культуре?
Пространство или Время? Для германцев — Время роднее. Согласно Канту, Время есть априорная форма чувственности человека, a Innere, внутренняя жизнь души, — привилегированная ценность в германской шкале сверхидей.

Sein und Zeit — «Бытие и Время» — философский труд Мартина Хайдеггера. Для русских же Пространство более свойско. Недаром в нем тот же корень, что в слове «страна». Англосаксонское уравнение: «время = деньги» не могло бы прийти в голову русским. Ну а в Соединенных Штатах как? Страна столь же обширна, как и Россия. Но англосаксы высадились сюда с принципом Труда и Времени как его мерой. Так что отношение Пространства ко Времени, т. е. Скорость здесь важнейшее: отсюда быстрота, успех-ценности.
Или возьмем проблему Вертикальной или Горизонтальной преимущественно ориентации в мире. Для России, которая «бесконечный простор» (Гоголь), горизонтальные идеи: Даль, Ширь, Путь-Дорога — превалируют. Германские же архетипы: Tiefe (Глубь), Hohe (Высь), Stammbaum (генеалогическое Древо), Haus (Дом) видятся априори в каждом существовании, т. е. вертикальный акцент.
То же самое — в Италии, где «комната» — stanza, что значит буквально «стоянка» (ср. французское logement = «лежанка»), а в приветствии, как уже говорилось выше, спрашивают: Соте- sta? = «Как стоишь?» Однако здесь обнаруживаются различия уже в вертикальной ориентации. Италия — космос нисходящей вертикали, а Германия — восходящей. В итальянской архитектуре купол, арка есть небо, опускающееся на землю. В германской кирхе готический шпиль есть усилие земли проткнуть небо, как и Вавилонский столп. В немецком языке характерны восходящие дифтонги: auf, aus, ein, а в итальянском — нисходящие: ia (mia), ua (quanto), ue (questo). В Италии Галилео Галилей развил в механике теорию «свободного падения тел». И в итальянском мелосе часто встречается мелодия типа «вершина-источник», ниспадающая секвенциями, как арки в палаццо (неаполитанская тарантелла, Санта Лючия, ария Чио-Чио-сан и т. д.). В германской музыке усилие к восхождению, завоеванию выси (ср. кульминации бетховенских разработок) знаменательны. Сравните аналогичные по настроению предсмертный дуэт Аиды и Радамеса в опере Верди и «Смерть Изольды» у Вагнера. В первом — плавные ниспадания, во второй — восхождение из глубины в бесконечную высь.
Соотношение Мужского и Женского начал (китайские Ян и Инь) специфичны в каждом национальном космосе. Россия = «мать сыра земля», ее главная река Волга — «матушка» и кукла здесь — «матрешка». В Германии — отчизна Vaterland (в России — Родина-мать), и ее главная река Рейн — Vater Rhein, «отец Рейн».
Существуют страстные отношения между странами в историкокосмическом Эросе, во взаимовлечении-отталкивании их историй. Германия выступала как мужское начало в отношении к России, как и Англия — к «сладкой Франции» (douce France) с ее Девой Жанной д’Арк. Вообще страны романско-католического Юга с их культом Матери-Девы выступают как женские в отношении к германским, англосаксонским, протестантским странам Севера, где утрачен культ Богоматери. Зато возрастает в удельном весе ипостась Святого Духа в Троице, а Бог акцентирован не как Отец, а как Творец, чем освящает принцип Труда, «ургии» там. В Америке Соединенные Штаты — мужское начало по отношению к романско-католической Латинской Америке, имеющее там свой гарем малых стран. Однако в наше время вдруг маленькая Япония вонзается в обширные и рыхлые Штаты, как Давид контра Голиаф... Китай — мужчина при Индии- женщине и т. п.
Растительный или животный символизм — тоже важный аспект в различении национальных миросозерцаний. Для кочевых народов, где человек — кентавр на коне, священны животные: Конь, Верблюд, Лев, Овца. Так это для арабов, тюркских народов: наши казахи, киргизы... Вспомним образность киргизского писателя Чингиза Айтматова. И на юге Европы: в Греции, Италии — животные интимнее душам народов. Греческие боги Олимпа — животноподобны, с эротическими страстями, и все разнообразие мира порождено, согласно «Теогонии» Гесиода, в бесконечных соитиях титанов, богов и богинь. В Платоновом «Тимее» Бог сотворил Космос как совершенное животное; «ги- логизм» там распространен — учение о живой материи. В Риме священна Волчица, сосцы которой вскормили братьев Ромула и Рема, и в первой песне Дантова «Ада» три хищника символизируют человеческие страсти. А вот в России, Польше, Германии превалирует растительная символика: лес, дерево, трава, лист, цвет, зерно. В Англии и Франции равномерны животная и растительная символика: собака, волк, лиса, птицы, цветы, сады. В Соединенных Штатах фавориты — хищные животные: Белый Клык у Джека Лондона, Спрут и краб у Норриса и Драйзера, Акула в «Старике и море» Хемингуэя, Кит в «Моби Дике» — сии океанные обитатели Атлантики, которую пересекать приходилось иммигрантам и которые залегли архетипами в их подсознание. Но главный символ там, конечно — Машина. Автомобиль — творение искусственное. И там выведен новый кентавр — man-in-a-car = человек-в-машине.
Культуры и миропонимания различаются тем, как они понимают происхождение мира и всего в нем. Порождены они Природой или сотворены Трудом? Генезис или Творение? В Старом Свете Евразии цивилизации развивались в каждой стране от натуры к культуре постепенно, но и тут свои акценты. Для миросозерцания Эллады типичен взгляд на все как на порождаемое: Теогония и Космогония. Для иудеев характерен креационизм: Творение мира Богом за 7 дней. Эти принципы я обозначаю терминами ГОНИЯ и УРГИЯ. Первое от греч. допе = рождаемое, того же корня, что и «ген», и обозначает то, что порождено природой, возникает естественно. Второе —от греческого суффикса деятеля ourgos, означающего «труд», «работу», как в слове «демиург» (творец, труженик, ремесленник) или в моем имени «Георгий», которое означает «земледелец». «Ургия» — это искусственное сотворение, создание трудом, понимаемое как первоценность в сравнении с бессознательным рожанием Природы.
В Германии «ургия» преобладает. Немцы знамениты в труде и чувстве формы (они просто не умеют работать плохо) и в инструментальной, «ургийной», не вокальной музыке, которая более натуральна, «гонийна». Ургия тут перехватывает и продолжает гонию. Даже слово «дерево» — Baum (как уже говорилось выше) означает вместе и нечто растущее, и «построенное»: это причастие от глагола bauen = «строить». И «крестьянин» по-немецки Bauer = буквально «строитель», конструктор на земле.
Для русского сознания происхождение вещей — вообще не столь важный предмет для мысли; гораздо важнее —зачем все? для чего? Но если уж делается выбор, то склонны, скорее, к «гонии»: Бог его знает, как все возникает, может быть, рождено Матерью-Землей...
В Англии обитает self-made man = «самосделанный человек», и там спрашивают: How do you do? = «Как ты делаешь делание?», с двумя do, выражая пристальный интерес к тому, как ты строишь свою жизнь. И даже в молитве Господней, там, где по- русски просто «Да будет воля Твоя», в английском переводе Thy will be done = «Твоя воля да будет сделана». То же по латыни: Fiat voluntas Tua и по-французски: Que ta volonte soit faite — ургийный подход. A вот по-гречески: Genetheto to thelema sou = «Пусть родится воля Твоя», от «генезиса», «гонийный» вариант. По-немецки же Dein Wille geschehe = «Твоя воля да произойдет», случится. Употреблен глагол geschehen — того же корня, что и Geschichte = «история», и Schicht —«шихт», слой в шахте. Так что идея «глубины», Tiefe, тут залегает, а «история» = «со- слойность» буквально. Взгляд народа горняков-трудяг, адептов вертикали бытия.
Ну а в Соединенных Штатах высадился self-made man, самосделанный человек, и построил себе self-made world, самосделанный мир. Тут абсолютное преобладание принципа «ургии».
Могут быть отмечены национальные варианты религиозного чувства, национальные образы Бога. И в христианстве догматические различия коррелятивны национальным: не случайно географическое распределение зон православия, католицизма, протестантизма и его разных течений, — тут созвучие с национальным Космосом и Психеей... Рассмотрим, например, символ Троицы: каков удельный вес Отца, Сына и Святого Духа в разных мирах? В России Троица, хоть и введена Сергием Радонежским как национальное средоточие, все ж для народного чувства слишком абстрактно-математична эта идея, и воспринимается тут милый суффикс «ица», который сразу повлек ее во Богородицу (Георгий Федотов исследовал эту миграцию Троицы в Богородицу в народных духовных стихах). И Богородица тут оттеснила в культе все прочие ипостаси христианского Божества: Бого-Матерь естественно сблизилась с «матерью сырой землей» и «Матерью Родиной», «Матерью Россией». Так что в благотворной, но и в опасной близости здесь оказались христианское и патриотическое чувства (одно может приниматься за другое). И в Богоматери-Деве акцент на матери, а не деве.
В католических странах на Юго-Западе роль Бога-Сына возвышена в силу принципа filioque («и из Сына» исходит Св. Дух). А в восточном христианстве православия — только из Отца исходит Св. Дух. Это очень многое значит: Отец, старое, традиция — сильнее нового, молодого. Ведь что есть возвышение Сына на Западе? Это сопрягается с культом нового, молодого, динамического в Западной цивилизации. Здесь ценятся —«новелла» и «новел» (роман), «новости», мода, прогресс. Это соответствует Эдипову комплексу, что есть мотор Западной цивилизации (Сын убивает Отца и женится на Матери = на Жизни, на реальности...).
В Италии пара: Мать — Сын превалирует в религиозных чувствах, но «мадонна» слишком введена в меру человеческого существа, умалена ее сакральность: не Бого-Матерь она, а как mamma mia. То же самое и Бог-Отец секуляризован здесь: папа — как Его инкарнация. В Польше Богоматерь воспринимается как Прекрасная Пани, скорее как супруга польского народа, и она почитается как Королева Польши, соскальзывая с Богова на Кесарев уровень. Матка Бозка Ченстоховска носит ожерелье, как колье. Мицкевич уподобляет польский народ Христу, и они соперничают в претензии на любовь Марии.
Реформация в германском регионе Севера Европы аннигилировала теплое почитание Матери Бога (как слишком земное и телесное), умалила роль Сына, но возвысила образ Святого Духа.

Но и Злой Дух появился тотчас, как alter ego Святого (блестящий Люцифер в «Авроре, или Утренней заре в восхождении» Якоба Беме, и в «Потерянном рае» Мильтона, Фауст и Мефистофель и т. п.). А что означает акцентация Духа? Мастер своего дела исполнен уверенности в своих силах и в себе как сотрудник Бога в продолжающемся Творении. Его «Я» выходит на прямой контакт с Богом, как это произошло на Пятидесятнице, когда Бог в ипостаси Святого Духа излился на лысые головы апостолов и они принялись спонтанно глаголати языками разными. Отсюда — разнообразие сект и толков в германских и протестантских странах: баптисты, методисты, пуритане, мормоны, квакеры... Отсюда и принцип плюрализма и терпимости к разному в Англии и США. В этих странах нет тенденции к монизму и унификации, как в России и даже в Германии (Гегель — монизм Абсолютного Духа, Бисмарк — объединение Германии и т. д.).
В США эти английские принципы плюрализма и терпимости прогрессировали далее. В этой стране предельной «ургии» Бог чувствуется прежде всего как Творец, а все натуральные идеи: «отец», «мать», «сын» потухают здесь без любовно-природной пищи. Только у негров живая теплота к Богу, и Иисуса они именуют «брат» («brother Jesus»). Англосаксонский и американский вариант христианства имеет ветхозаветный акцент, приближается к иудейскому образу Бога как духа и Творца (но не Отца). То-то и имена ветхозаветные так распространены в Англии (Исаак Ньютон, Адам Смит, Давид Рикардо, Урия Гипп у Диккенса, Ребекка Шарп у Теккерея и т. п.). Между прочим, не нашел я следов дьявола (Сатана, Люцифер...) в американском религиозном чувстве. И это понятно: дьявол, демонизм — аристократические идея и образ, и много его в феодальной Европе изысканных проявлений. А плебеям-пуританам, высадившимся в Америке, достаточно суеверий и ведьмовства (процесс «Салем- ских ведьм»...). Однако ныне уже и сатанинские секты возникают там, но тоже плебейски массовые, как эзотерические общины, варварски суеверные...
Продолжая перебирать элементы разнообразия, задумываемся над тем, какой из основных вопросов существен для нации. Что это за вопросы? Что? Почему? Зачем? Как? Кто?...
Что это есть такое? — главное вопрошение в греческом умозрении: вопрос о бытии и его членораздельности формой.
Почему? — вопрос важнейший для немцев, их интерес направлен к происхождению, к причинам (причинению = мастере- нию) вещей. И они ищут причины в Глубине: в основании, в фундаменте (Кант полагает фундамент для здания метафизики, Маркс в германской традиции мыслит о базисе и надстройке, Шеллинг ищет «основу в Боге» и т. п.), в глубинах прошлого, где корни древа бытия залегают. Warum? = Was um? = «Что вокруг?» Мир предполагается состоящим из двух частей: «Я» и «Не-Я» (как это в философии Фихте), субъект — объект, Haus — Raum (Дом — Пространство).
Для французов тот же самый вопрос «почему?» звучит как pour-quoi? = «для чего?», т. е. «зачем?». Цель важнее Причины. Сущность бытия полагается лежащей где-то впереди, в будущем. Отсюда французские теории прогресса (Руссо, Кон- дорсе), эволюции (Ламарк, Тейяр де Шарден), социальные утопии (Сен-Симон, Фурье, Конт).
Между прочим, польское «почему?» звучит как dla czego? = «для чего?» тоже. И есть взаимное притяжение и сродство между Польшей и Францией через голову Германии — в политике и культуре; напомню о Шопене и Жорж Санд; культ прекрасной дамы и пани, куртуазность, католицизм и т. д.
А вот для англичан и особенно для американцев главный вопрос будет «Как» — How? Как вещь работает? Как сделана? Принцип «ноу-хау» (Know how) распространился по миру отсюда. Бесконечное количество книг про How to: «Как что сделать?», «Как добиться успеха?», «Как приобретать друзей и влиять на людей?» (стиль Дэйла Карнеги) выходят в Штатах как бестселлеры.
Ну а что же будет основной вопрос, интересующий русских в бытии? Под каким модусом-соусом рассматривается всякое существование здесь? О, это самое трудное: определить то, что близко, в чем обитаешь, как трудно определить себя самого. Может быть —«Кто?», «Кто виноват?» —знаменитый вопрос гер- ценовской повести. И стиль взаимных подозрений: кто ты? каков? «А ваши кто родители?» (Маяковский к убийце Пушкина в «Юбилейном»)... Анкеты, вопросники, расследования твоей подноготной в отделах кадров и КГБ. Автобиографии, что пишем... И сейчас мы снова вопрошаем: кто виноват в наших бедах? Кто бес, искуситель, враг? Но есть и благородный, и возвышенный аспект в этом интересе к «кто?». Это принцип Личности. Это гуманизм русской классической литературы, ее интерес ко внутренней жизни души, духа (Толстой, Достоевский...).
А может быть — «На кой?» Этот народный вариант вопроса «зачем?», но без позитивного интереса и к «за», и к «что», как бы наперед будучи убежден, что и не стоит усилия делать и интересоваться — все равно не выйдет. Так что уж лучше и не делать ничего...
Но в последнее время, когда будто выбивается из-под тебя платформа, на коей стоял, расползается земля, тает льдина, где Космос твой, где прописан ты и язык, и труд твой, а именно: российская (и советская) цивилизация, — вслушиваясь в свое мироощущение, на своем опыте, словно в доказательстве от противного состояния, убеждаешься, что основной вопрос в России — «Чей?» Оказавшись теперь «ничей», человек ощущает, будто стержень и тягу, и смысл жить из-под тебя выбивают. Недаром и фамилии русские все поссесивны, родительны: Иван-ОВ, Пушк-ИН... Человеку тут потребно знать-чувствовать свою принадлежность к какому-то целому больше него: роду, Родине, Идее, Богу... В разреженном Космосе и сыро-мерзлом, в бесконечном просторе России он не может самостоять совсем один, но в некоем «мы»: дома-семьи, села, страны. «Мы — псковские!..» Человек в «Философии общего дела» Н. Федорова определяется как «Сын человеческий» и в братстве —по родству. И патриотизм здесь —живая пуповинная связь. Понимаешь слова песни: «Была бы только Родина!...» — тогда я прикаян, на месте, при пространстве-времени. Даже в песенке милой детской прочибисят: «Ах, скажите, чьи вы?..» —тот же основной вопрос ставится. А если и могли обличать русскую и советскую ци
вилизацию и хорошо творить культуру блудные сыны бессемейные (там Чаадаев, Лермонтов, Тургенев, Маяковский, Мандельштам...), то это потому, что крепко стоял Отец (дворянская цивилизация, российско-советская) и при нем — Сын послушный (крестьянин, служивый, солдат, чиновник, партаппаратчик...), и было блудному куда возвращаться, припасть-каяться и где тельца на радостях подадут... Так что на привязи памяти ЧЕЙ ОН себя и Блудный сын (шалун, блатной, люмпен, диссидент...) осознавал, содержим был и содержателен мог быть... Но теперь у нас, кажется, и ни отцов, ни сынов послушных, а — из одних сынов блудных, люмпенов, уповаем страну, хозяйство, культуру построить. А «патернализм» и «инфантильность» — эти ругательные слова фигурируют вместо «патриотизм» и «сыновст- во»... Но проблема есть: «речь не мальчика, но мужа» — когда на Руси раздастся?..

Попробуем теперь вычленить символическую фигуру, эмблему, модель мира. То, что предложу, конечно, — субъективно, плод моей интуиции. Но она опирается на некую частотность и существенность объективную, так что не случайна...

Шар -круг с центром и диаметром — модель Космоса у греков: в виде Сфероса представляли Бытие Эмпедокл, Платон, Архимед, Плотин...
Дом — модель мира для немцев. Все видится как структура (мир — как миро-здание) с разделением на внутреннее, где «Я», и внешнее, где «Не-Я», т. е. диалог: Haus — Raum = Дом — Пространство.
alt="" />

Арка — модель мира для Италии: купол Неба, нисходящий на Землю.

Крест Декартовых координат с синусоидой на нем — для Франции: симметрия, дуализм, баланс между экстремами противоположностей, между прямой мужской линией и женской кривой,волной.

Корабль-остров с мачтой = «само- сделанным человеком», self-made man — схема Бытия для Англии: вглядитесь в эмблему фунта — ?
Менора, семисвечник — эмблема Еврейства: столь малое основание — сцепление с Землей («минус-Космос» еврейства в диаспоре) и разветвленное развитие в воз-духовной сфере Психо-Логоса.

Путь-дорога от порога в бесконечность по горизонтали равнины — русский образ мира: реактивно, ракетою I—gt;оо «от самой от себя у-бе-гу!»...

Эмблема доллара не случайна и многозначна в США. Тут вертикаль небоскреба со Змием, обвивающим Древо. Если же положить эту фигуру, то получим автобан с развилками в форме «спагетти», — типичный американский пейзаж в этой Фордом выделанной стране для «человека-в-ма- шине» (тап-т-а-саг)

Чаша вверх и вниз дном — для Болгарии. Горы Балкан, где гайдук Ботева, человек воз-духа и песни, — и доли- на-ложбина, где уют дома, «къща», и ввинченность в землю и земное, практицизм.

Липа Кохановского — для Польши. Стихия влаго-воздуха, лик Пани сверху, ниже человек-факел, шляхтич Кордиан (у Словацкого), а под ним — Хам, «хлоп», улитка Слимак (у Пруса), но кем незыблема земля Польши.

Конечно, все эти элементы: пространство и время, вертикальное и горизонтальное измерения, ориентировки, мужское и женское, растительный и животный символизм, «ургия» и «гония», основные вопросы и прочее существуют в каждом национальном образе мира. Можно присовокупить и другие важные элементы, по которым различаются национальные миросозерцания. Например: в физике и математике представление мирового пространства как континуума, со страхом пустоты (как у француза Декарта) — или дискретным, как в германском регионе. Или в строении вещества и света: копускулярные теории отмечаются в германских странах (Ньютон, Планк); а во Франции — волновые (Декарт, Френель, де Бройль) и т. п.
Итак, ВЕЗДЕ ВСЕ ЕСТЬ, но в разных пропорциях. Эти соотношения и акценты нам и следует выяснять.

<< | >>

↑

Источник: Георгий ГАЧЕВ. МЕНТАЛЬНОСТИ НАРОДОВ МИРА. 2008

Еще по теме ЛЕКЦИЯ 3: