В ПЯТНИЦУ ЦВЕТНОЙ НЕДЕЛИ СЛОВО СВЯТЫХ АПОСТОЛОВ ОТ АДАМА В АДУ К ЛАЗАРЮ
В СУББОТУ ЦВЕТНУЮ СЛОВО СВЯТОГО ИОАННА ЗЛАТОУСТА О ВОСКРЕСЕНИИ ДРУГА ХРИСТОВА ЛАЗАРЯ Оба текста представляют собой две редакции одного «Слова о воскресении Лазаря», создание которого можно отнести к рубежу ХИ-ХШ вв.
Это сочинение — один из редких непереводных апокрифов, возникших, по-видимому, в Киевской Руси. Оно тесно связано с текстами на тему Воскресения и Сошествия во ад и включалось в сборники богослужебных и литургических текстов (Златоуст Постный, Измарагд, Торжественник) на шестую, так называемую «Лазареву», или «цветную», «вербную», субботу или пятницу Великого Поста, вместе с сочинениями византийских и южнославянских авторов. «Слово» дошло до нас в двух редакциях — Краткой и Пространной, которые и представлены в настоящем издании. Несмотря на то, что это редакции одного памятника, древнерусские книжники не всегда воспринимали их как общий текст, и известны сборники, в которых разные редакции «Слова о воскресении Лазаря» переписаны в разных местах и приурочивались к разным дням, и к Лазаревой субботе, и к Рождеству. Редакции отличаются не только по объему, по названию, но и по содержанию. В основу «Слова» положен плач-мольба Адама в аду, с которой он, узнав от царя Давида о скором воскресении Лазаря, обращается через него к Христу. Он просит Христа спуститься в ад и освободить пленников, среди которых находятся пророки и праведники. Плач-мольба Адама составляет главное содержание Краткой редакции «Слова». Пространная редакция дополнена евангельским рассказом о воскресении Лазаря и рассказом о том, как Христос исполнил просьбу Адама. Канонические евангелия не содержат подробностей о событиях в аду после распятия Христа, поэтому вторая часть «Слова», представленная Пространной редакцией, опирается на апокрифические византийские «слова» Епифания Кипрского и Евсевия Александрийского, хорошо известные в древнеславянской книжности. Эти тексты использовал как источники в своих торжественных проповедях и преп. Кирилл Туровский, поэтому между ними, сочинениями Кирилла и «Словом о воскресении Лазаря» находим много общего при описании событий в аду. Исследователи находят текстуальные и стилистические параллели публикуемого апокрифа с текстами Иоанна Златоуста, болгарского писателя X в. Климента Охридского, с древнерусскими «Молением Даниила Заточника», «Словом о полку Игореве». Круг названных памятников не оставляет сомнений в древности «Слова о воскресении Лазаря». Перевод Пространной редакции, т. е. «В субботу цветную слово святого Иоанна Златоуста...», выполнен по списку Библиотеки РАН, собр. Архангельское, Д-104, первая половина XVI в. и публикуется впервые. Перевод Краткой редакции, «В пятницу цветной недели слово святых апостолов...», выполнен по списку ИРЛИ, собр. Новгородско-Псковское, №34, рубеж XVII—XVIII вв. и также публикуется впервые. СЛОВО О СОШЕСТВИИ ИОАННА КРЕСТИТЕЛЯ ВО АД «Слово» Евсевия — славянский компилятивный перевод, восходящий к византийским сочинениям Евсевия Емесского и Евсевия Александрийского. Композиция «Слова» своеобразна: о самом Иоанне Предтече, имя которого вынесено в заглавие памятника, говорится очень мало, так же как и о центральном событии — сошествии Христа в ад и освобождении томящихся там праведников. Большая же часть «Слова» — рассказ дьявола о безуспешной борьбе с Христом в годы его земного бытия: Христос разрушает все дьявольские козни — отвращает от греховных дел, исцеляет недужных, воскрешает друга своего Лазаря. И дьявол, и его помощник — Иуда, предательство которого вызывает страстные, гневные обличения автора «Слова», оказываются посрамленными. Хотя большинство сюжетных мотивов «Слова» восходит к Евангелиям, отсутствующий в Священном Писании рассказ о сошествии Христа в ад дал основание исследователям рассматривать «Слово» среди апокрифических сочинений наряду с Евангелием Никодима, «Словом в великую субботу» Епифания Кипрского и др. Перевод текста издается по старшему из известных нам списков, входящему в состав Успенского сборника XII—XIII вв. (лл. 216— 222 об.). Поправки в текст внесены на основе списков Библиотеки РАН, 21.3.3 и РНБ, Софийского собр. № 1448. СЛОВО О КРЕСТНОМ ДРЕВЕ Легенда о трех деревьях, ставших крестами на Голгофе, приписана в славянской литературе Григорию Богослову (Назианзину). Знаменитый писатель, поэт и оратор IV в. (325—390), он получил образование в философских школах Александрии и Афин. Его официальная церковная карьера была непродолжительной, хотя в 380—381 гг. он занимал престол Константинопольского патриарха, а в 381 г. был председателем II Константинопольского Вселенского собора. Но его борьба с арианской ересью и литературное наследие — слова, эпитафии, послания и стихи на богословские и автобиографические темы, — оказали большое влияние на христианскую культуру. Сподвижник Василия Великого и современник Иоанна Златоуста, он вместе с ними назван был вселенским учителем и отцом церкви. Проповеди Григория Богослова, творившего в эпоху, находящуюся на грани античности и христианства, познакомили русское общество с античной мифологией и философией неоплатонизма, хотя его сочинения были переведены на церковнославянский язык далеко не полностью. «Слово о крестном древе» не принадлежит Григорию Богослову. Традиция приписывать произведения почитаемым авторам характерна для средневековой литературы (известны сочинения, приписанные Иоанну Златоусту, Дионисию Ареопагиту, Мефо- дию Патарскому и др.). Что касается Григория Богослова, то под его именем в древнерусской письменности бытовали изречения из комедий Менандра, а в XVII в. Юрий Крижанич предлагал царю Федору Алексеевичу выпустить в свет под именем Григория Богослова переводы сочинений Аристотеля. Поэтому нет ничего удивительного в том, что под именем Григория Богослова хотели скрыть апокрифические легенды, уводившие читателя далеко от текстов Ветхого и Нового Заветов. Апокриф о крестном древе можно считать произведением компилятивным.
Легенды, в него входящие, читаются в составе других апокрифических памятников. О древе, выросшем из ветвей, которыми Моисей усладил воду, повествуется как в апокрифе о Моисее, так и в послании иерусалимского мниха Афанасия к Панку, известном по списку новгородской Кормчей XIII в.; этот же апокриф вошел в состав Толковой Палеи и Хронографической Палеи. В греческих списках Никодимова Евангелия есть эпизод встречи Святого семейства на пути в Египет с разбойниками. Иоанн Златоуст и его современник Епифаний Кипрский обращались к сказанию о погребении на Голгофе Адама и распятии на этом же месте Христа, а предание о голове Адама было известно в Иерусалиме, где его в XII в. слышал русский паломник игумен Даниил. Кстати, рассказ о крещении Адама кровью и водой из ребер Христа, пролитыми на Голгофе, не принадлежит Священному Писанию; в Евангелии от Иоанна есть только упоминание о прободении римским воином ребер Иисуса (Иоан. 19, 34). Сюжет повести «О главе Адама» был особенно популярен в древнерусской литературе, изобразительном искусстве и народной поэзии. Русский человек находил его в синоксарных чтениях Постной триоди на святой Великий Пяток, где им завершалась история осуждения и распятия Христа. На иконах изображался череп Адама под распятием. Легенды о крестном древе связывают события и персонажей Ветхого и Нового Заветов. Начало апокрифа о крестном древе опирается на последнюю сцену апокрифа об Адаме и Еве: из трех ветвей райского дерева угасающий Адам сплетает венок, в котором его похоронили. Из этого венка и вырастает древо креста. Особое место в ряду сюжетов апокрифа занимает описание построения храма царем Соломоном. Оно как бы связывает в один узел историю всех трех деревьев и объясняет появление их в Иерусалиме. В том, что при строительстве Соломон пользовался помощью демонов, видят отголоски старинных талмудических легенд о Соломоне. Встреча Святого семейства с разбойниками призвана объяснить происхождение «верного» разбойника — это дитя, которое шесть дней кормила грудью Богородица. Включение в цикл легенды об Адамовой главе объясняет появление в Иерусалиме места, на котором распят был Христос. Таким образом, все легенды, каждая со своим независимым сюжетом, подводят апокриф к финалу — к теме Голгофы, в которой древо изгнания Адама из рая стало древом спасения всего человечества. В болгарской и сербской литературах апокриф о крестном древе появился в рукописях XIV в.; в русской литературе — несколько позже, в рукописях рубежа XV и XVI вв. Он переписывался как в полном составе легенд, так и частями. В наст. изд. перевод публикуется по сербской рукописи XVI в. — Библиотека РАН 3.2.25. Л. 7—12. Отсутствующее в ней начало восполняется по рукописи РНБ 1632 г., собр. Погодина, № 1615. Л. 193-194. СЛОВО О ТОМ, КАК ОСУДИЛА МАРФА ПИЛАТА ПЕРЕД КЕСАРЕМ ЦАРЕМ ПОСЛАНИЕ ПИЛАТА К ТИВЕРИЮ КЕСАРЮ ОТВЕТ ТИВЕРИЯ КЕСАРЯ ПИЛАТУ ПОНТИЙСКОМУ И В ОТВЕТ ВОЕВОДЕ РАХААВУ И С НИМ ВОИНАМ ЧИСЛОМ ДВЕ ТЫСЯЧИ Средневековых читателей, несомненно, волновал вопрос о том, что же происходило во временном промежутке между смертью Христа на Голгофе и Его воскресением. Интересовала и реакция римского императора на совершенное прокуратором Иудеи Пон- тием Пилатом, и сама личность Пилата. Ответа на эти вопросы в канонических евангелиях нет. Поэтому большую популярность в древнерусской книжности получили апокрифические рассказы на эти темы. Ряд исследователей связывает их с апокрифическим Евангелием Никодима, тайного ученика Христа, который вместе с Иосифом Аримафей- ским выпросил у Понтия Пилата тело казненного Иисуса и похоронил Его. Евангелие Никодима, не вошедшее в библейский канон, состоит из двух частей: первой, так называемых «Актов Пилата» и второй — рассказа о сошествии Иисуса Христа в ад. Славянский перевод Евангелия Никодима был сделан, по мнению М. Н. Сперанского, автора работы об апокрифических евангелиях, на славянском юге или юго-западе в X—XI вв., но не с греческого, а с латинского языка. Сохранились краткая и полная редакции Евангелия. Древнейший славянский список (краткой редакции) датируется XIII в. На Руси Евангелие Никодима известно в списках с XV в. Особенно распространена была в рукописной традиции его вторая часть. Три предлагаемых читателю текста о переписке Пилата с императором Римской империи и о приходе к нему Марфы с жалобой на Пилата восполняли тот пробел, который образовался ввиду отсутствия в канонических евангелиях подробных сведений о событиях после казни Христа. Эти три текста очень часто в рукописных сборниках встречаются рядом и образуют единый тематический цикл. Текст Евангелия Никодима переписывается при этом отдельно. «Послание Пилата к Тиверию кесарю» вместе с «Актами Пилата» входило в краткую редакцию Евангелия Никодима. Считается, что краткая редакция восходит к греческому тексту. Помимо публикуемой, в рукописях встречается и другая редакция «Слова о том, как осудила Марфа Пилата перед кесарем царем», в которой к императору в Рим приходят обе сестры — и Марфа, и Мария. Взаимоотношения между разными редакциями каждого из издаваемых апокрифов не выяснены, как не выяснено окончательно место и время их славянского перевода и появления на Руси, а также степень их самостоятельности по отношению к Евангелию Никодима. В этих сочинениях мы найдем рассказы о «чудесных» исцелениях, о предсказаниях, мотивы «чудесной» охоты, внезапного прозрения и уве- рования, столь хорошо знакомые древнерусским читателям по переводной житийной и исторической литературе. Вера здесь побеждает не в результате богословского диспута, «прения», а в результате чуда — одного из важнейших компонентов поэтики средневековой христианской литературы. Переводы всех трех памятников выполнены по рукописи из Древлехранилища ИРЛИ РАН (Пушкинского Дома), Карельское собрание, № 1, середины XVI в. и публикуются впервые.