Библиография. С. Bergbohm, Staatsvertrage und Gesetze als Quellen des Volkerrechts, Dorpat, 1877; F. von H о 1 t- zendorff, Die Quellen des Volkerrechts, Bd. I, «Handbuch des Vdlkerrechts», S. 77—155; F.
Pollock, The sources of international law, «The Law Quarterly Review», vol. XVIII, 1902, p. 418 et seq.; E. M a x e y, Treaties as a source of interna? tional law, «Albany Law Journal», 1906, p. 88; A. С a v a g 1 i e r i, La consuetudine giuridica internazionale, Padova, 1907; F. S t о e r k, Volkerrecht und Volkercourtoisie, «Festschrift», Ziirich, 1908, Bd. I, S. 129 if.; G. D i e n a, Considerazioni critiche su alcune teorie del diritto internazionale. I: Le fonti, Torino, 1908; M. Huber, Beitrage zur Kenntnis der soziologischen Grundlagen des Volkerrechts, «Das offentliche Recht der Gegenwart: Jahrbuch, hrsg. von M. Huber, G. Jeliinek, P. Laband, R. Piloty», Bd. IV, Tubingen, 1910, S. 56—134; M. Huber, Die soziologischen Grundlagen des Volkerrechts, «Archiv fiir Rechts- und Wirt- schaftsphilosophie», Bd. IV, 1911, S. 21 ff.; P. Heilborn, Grundbegriffe des Volkerrechts. Кар. II: Die Volkerrechtsquellen, «Handbuch des Volkerrechts», F. Stier — Somlo, Stuttgart, 1912; G. S a 1 v i о 1 i, Sulla teoria dell’accordo in diritto internazionale, «Diritto e Giurisprudenza», vol. XXIX, 1914; L. Oppenheim, Zur Lehre vom intemationalen Gewohnheitsrecht, «Niemeyers Zeitschrift fur internationales Recht», Bd. XXV, 1915, S. 1 ff., T. Perassi, Teoria dommatica dellefonti di normegiuridiche in diritto internazionale, «Rivista di diritto internazionale», vol. XI, 1917, pag. 195 segg.; H. К e 1 s en, Das Problem der Souverani- tat etc., § 33; P. E. С о b b e 11, The consent of States and the sources.of the law of nations, «British Year Book of international law», vol. VI, 1925, p. 20 et seq.; A. Verdross, Volkerrechtsquellen, «Worterbuch des Volkerrechts», K. Strupp, Bd. Ill, 1926x. Обещания, которые взаимно даются государствами относительно определенного образа действий в известных фактических условиях, имеют первопричиной конкретные потребности и интересы самих государств или идеальные требования справедливости, распространенные в данный момент в общественном правосознании. Все эти элементы доставляют содержание для конкретных юридических институтов и составляют их источник, отдаленный и косвенный, — источник в материальном смысле 64. Непосредственный источник правовых норм, или источник в формальном смысле, образуется путем волеизъявлений, которым основная норма правопорядка сообщает силу правил поведения, обязательных для участников общения. Такого рода волеизъявления превращают в нормы положительного права — в элементы правовой системы — критерии и требования, исходящие из реального положения вещей и из общественного соз'нания. Но право как система норм существует лишь постольку, поскольку такое превращение становится совершившимся фактом, и лишь в пределах, в которых оно является таковым. Это представление, которым современная наука права отличается от прежних представлений, более или менее подчиненных ложной идее естественного права, всецело господствует и в международном праве, которое образуется путем межгосударственных соглашений, черпающих свою обязательную силу из принципа pacta sunt servanda (договоры должны соблюдаться), и оно существует лишь в тех пределах, в которых такого рода соглашения имеют место. Соглашения между государствами вообще возникают либо в силу явно выраженной согласованной воли относительно соблюдения определенных норм, либо в силу самого факта соблюдения таковых в качестве обязательных норм. Явно выраженное волеизъявление, как правило, сопровождается формулированием норм; если же соглашение получает выражение только в фактическом образе действий, то содержание норм должно складываться из таких действий, и в особенности из неоднократного их повторения {обыкновение). Явно выраженное изъявление согласованной воли двух или более государств придерживаться определенного взаимного образа действий получает наименование жжду- народного договора (трактата). Молчаливое же соглашение в особенности проявляется в международном обычае. Договоры и обычаи поэтому составляют обыкновенные способы установления норм, в совокупности образующих международный правопорядок. Следует здесь же отметить, во избежание недоразумений, что заявление о том, что международные нормы устанавливаются путем договоров и обычаев, отнюдь не означает, что только правила, зафиксированные в статьях договоров или же вытекающие из определенного образа действий, составляют международный правопорядок. Логические предпосылки и логические следствия, с необходимостью вытекающие из норм, установленных таким путем, в равной степени образуют составную часть международного права, потому что воля (volonta) соблюдать норму или совокупность норм включает также готовность соблюдать и такие нормы, без которых первые не имели бы смысла, либо те, которые логически содержатся в первых. Такого рода правила, которым можно дать название конструктивных правил65, составляют существенный элемент любого правопорядка, в том числе международного^. После всего изложенного выше рассмотрим отдельно оба способа установления международно-правовых норм. А. Договоры. Правила, относящиеся к заключению международных договоров, будут более подробно рассматриваться в другом месте; здесь было бы преждевременным заниматься этим вопросом 66. Вызвавший столько споров вопрос относительно оснований обязательной силы договоров в общем поставлен неправильно, потому что смешивают два совершенно различных аспекта. С точки зрения нормативной, свойственной юриспруденции, вопрос ставится так: в силу чего международные договоры должны быть соблюдаемы? Разрешение вопроса, как нам известно, дает правило pacta sunt servanda — иными словами, государства должны вести себя по отношению друг к другу в соответствии с соглашением. Такова первоначальная норма, помимо которой нельзя найти иной нормы, сообщающей соглашениям правовую силу, и которую поэтому юриспруденция принимает в качестве гипотезы или недоказуемого постулата. Кроме того, существует/точка зрения объяснительная, присущая социологии и политике,’* согласно которой возникает вопрос'о том, в результате чего международные договоры, как правило, фактически соблюдаются. В данном случае ясно, что можно привести множество разнообразных оснований, в зависимости от условий времени и места, которые, в сущности, сводятся к наличию совокупности различного рода и-нте- ресов и потребностей, вынуждающих государства соблюдать свои обязательства. Иногда международные трактаты заключаются между более или менее значительным числом государств ввиду того, что они предусматривают потребности, общие для всех {коллективные договоры): чаще же они заключаются между двумя государствами {партикулярные договоры). Во всяком случае, пределы обязательности международных договоров четко определяются числом участвующих в них государств. Однако, чтобы облегчить расширение или сужение сферы действия норм в той мере, в какой расширяются или сужаются интересы, которым они удовлетворяют, в коллективных договорах часто предусматривается возможность присоединения новых государств и, наоборот, возможность одностороннего выхода из них или отказа от участия. Таким образом, каждое государство может, при наличии соответствующих условий и при соблюдении определенных формальностей, принять участие в том или ином договоре или же законным образом избавиться от обязательства соблюдать его требования (таковы открытые договоры в отличие от договоров закрытых, в которых вследствие заключения их intuitu personae — имея в виду определенных лиц — участники с самого начала строго определены). Вступление договоров в силу и продолжительность их действия во времени всецело зависят от воли заключивших их государств, которые могут устанавливать начальные и конечные сроки, условия, территориальные ограничения, оговорки и т. п.,. о чем мы еще будем говорить ниже. Международные договоры занимают значительное место в регулировании отношений между государствами. В связи с этим; возникает необходимость ознакомиться со сборниками договоров. Этой цели хорошо служит опубликованный в 1922,году сборник. D. Р. М у е г s, Manual of collections of treaties and of collections- relating to treaties, Cambridge, Mass., 1922. Здесь мы ограничимся самым кратким перечнем. Вообще в каждом государстве имеется один или несколько- официальных или неофициальных сборников действующих или действовавших договоров (специальные сборники). Так, в Италии имеются: «Traites publics de la Royale Maison de Savoie avec les- Puissances etrangeres depuis la paix de Chateau-Cambresis jusqu’a. nos jours», 8 vols., Torino, 1836—1861; «Raccolta dei trattati e- delle convenzioni conchiuse fra il Regno d’ltalia ed i Govemi es- teri»; сборник, составленный по поручению Министерства иностранных дел (в настоящее время слишком устарел), Torino— Firenze — Roma, 1865; L. Palma, Trattati e convenzioni in vigore fra il Regno d’ltalia ed i Governi esteri, 2 vol., Torino,. 1879—1890. Кроме того, существуют общие сборники, включающие договоры различных государств. В качестве примера сборника, охватывающего договоры наиболее отдаленных времен, можно назвать сборник:.J. D u М on i, Corps universe! diplomatique du droit des gens; contenant un recueil des traites d’alliance, de paix, de treve, de neutralite, de commerce... qui ont ete faits en Europe, depuis le regne de I’Empereur Charle Magne jusqu’a present, avec les capitulations imperiales et royales, les sentences arbitrales etc., 8 vols., Amsterdam et La Haye, 1726—1731; он содержит договоры с 800 по 1731 год. Дополнение в пяти томах, содержащее собрание договоров древнейших времен и различных договоров, опущенных в предшествующем сборнике, составленном Барбей- раком и Руссе де Мисси, было опубликовано в Амстердаме и Гааге- в 1739 году. Далее следует обширнейшее собрание, начатое Г. Ф. Мартенсом под заглавием «Recueil de Traites d’alliance, de- paix, de treve, de neutrality, de commerce, de limites, d’echange... •depuis 1761 jusqu’a present» (2 ed., 8 vols., Gottingen, 1817—1835); имеется продолжение: «Nouveau Recueil de Traites...» — и, кроме того, «Nouveau Recueil general de Traites...», третья серия которого издается под редакцией Трипеля (Leipzig, 1909 ff.)67.Для промежуточного периода, охватываемого обоими изданиями, довольно удачно служит собрание Венка («Codex juris gentium re- centissimi», Leipzig, 1781—1795), включающее трактаты периода 1735—1772 годов. Из других наиболее важных собраний можно назвать: J. J. S с h m a u s s, Corpus juris gentium academicum, Leipzig, 1730—1731; C. de Martens, F. de С и s s v, Recueil manuel et pratique des traites, conventions... depuis l’annee 1760 jusqu’a l’epoque actuelle, 1 serie, Leipzig, 1846—1857, 2 ed., Leipzig, 1887—1888; F. W. G h i 1 1 a n y, Diplomatisches Handbuch. Sammlung der wichtigsten europaischen Friedenschliisse, Kon- gressakten... vom Westphalischen Friedenbis auf die neueste Zeit, Nordlingen, 1855—1868; G. de G ar den, Histoire genera le des traites de paix et autres transactions principales entre toutes les Puissances del’Europe depuis la paix de Westphalie, 15 vols., Paris, 1848— 1887; E. H e r t s 1 e t, The map of Europe by treaty, showing the various political and territorial changes since the general peace •of 1814, 4 vols., London, 1875—189168. Пользование различными сборниками, в частности наиболее старыми, значительно облегчается благодаря отличному справочнику («Repertoire des traites de paix, de commerce, d’alliance etc., conventions et autres actes conclus entre toutes les Puissances du globe principalement depuis la paix de Westphalie jusqu’a nos iours. Table generale a.es recueils de Dumont, Wenck, Martens, etc., dormant Г indication du volume et de la page du recueil ой se trouve le texte de chaque traite»), составленному Тэто и изданному в Париже в двух томах с 1866 по 1873 год. Справочник ?состоит из двух частей, хронологической и алфавитной, и охватывает договоры с 1493 по 1867 год. Его издание было продол- s жено Рибье (2 vols., Paris, 1895—1899), продолжение охватывает период 1867—1897 годов и в свою очередь также разделено на две части — хронологическую и алфавитную. Статья 18 Устава Лиги Наций устанавливает, что все договоры, которые будут заключены в будущем каждым членом Лиги, должны быть немедленно зарегистрированы в Секретариате Лиги и опубликованы последним в возможно кратчайший срок. Во исполнение этого обязательства Секретариат Лиги Наций предпринял издание «Recueil des traites et des engagements intemationaux enregistres par le Secretariat de la Societe des Nations». Всего к 1926 году вышло 53 тома. В последние годы было составлено для учебных целей не-' сколько кратких сборников, включающих наиболее важные и типичные договоры, а именно: М. Fleischmann. Volkerrechts- quellen, Halle, 1905; W. von R о h 1 a n d, Volkerrechtsquellen, Freiburg i. B., 1906; K- S t г u p p, Urkunden zur Geschichte des Volkerrechts, 2 Bande, Gotha, 1911, с дополнением 1912 года; H. Pohl, С. Sartorius, Modemes Volkerrecht, Eine Sammlung von Quellen und anderen Urkunden, Miinchen, 192269. В. Обычаи. О тлчаливом соглашении можно говорить в случае, если воля государств, обязывающаяся взаимно придерживаться определенного образа поведения, вытекает из фактов. Когда эта воля выражается в неуклонном, постоянном повторении данного образа действий, при данных обстоятельствах речь идет, собственно, об обычае (taciturn pactum): это норма, фактически соблюдаемая с убеждением, что она соблюдается как правовая норма. В международных отношениях имеется правовой обычай, а не просто обыкновение, когда государства фактически ведут себя определенным образом, будучи убеждены в обязательности такого поведения70. Нет надобности повторять, что' с точки зрения права обязательная сила обычая, равно как к сила договоров, вытекает из основного принципа международного правопорядка pacta sunt servanda. С точки зрения экспликативных научных дисциплин эта проблема отчасти сходна с проблемой, которая ставится в отношении договоров, либо выходит за ее пределы, поскольку влечет углубление в анализ всех тех скрытых и не совсем еще выясненных сил, с которыми связано образование и соблюдение общественных обычаев. Молчаливые соглашения и, в частности, обычаи, как самопроизвольные, как бы бессознательные проявления известных общественных потребностей, исторически предшествуют договорам, которые предполагают уже добровольное сотрудничество, сознательную деятельность и потому более развитое сознание общественных потребностей и целей. Молчаливые соглашения и доныне имеют важное значение в международных отношениях преимущественно потому, что наиболее общие основные принципы правопорядка, регулирующие эти отношения, вытекают именно из обычаев, тогда как договоры касаются определенных предметов и, по общему правилу, имеют более ограниченную область применения. Однако неверно, хотя теперь постоянно так говорят, что международное право якобы есть право, по существу, обычное. В действительности ныне отношения между государствами по большей части регулируются договорами. Факты, в которых находит выражение молчаливое соглашение, должны быть актами государств в области международных отношенийиз которых вытекает воля государств действовать определенным образом взаимно и е обязательном порядке. Слова «акты государств» означают действия, юридически вме- нимые государствам согласно правилам, которые будут изложены в дальнейшем. Выражение «в области международных отношений» означает, что именно здесь возможны соглашения, о которых идет речь. Внутренние акты, имеющие свое основание в государственном правопорядке, а именно законы, судебные решения, административные распоряжения сами по себе, не могут быть выражениями воли к международному соглашению, даже если они представляют интерес для иностранных государств и по содержанию единообразны в различных странах. Так, из совпадения содержания положений, которыми два или более государств регулируют признание иностранных судебных решений, нельзя заключить об их воле признать для себя обязательность иностранных судебных решений при наличии определенных условий, потому что такого рода положения могут просто-напросто быть следствием тождественного образа мыслей нескольких законодателей по данному предмету. В совокупности с другими соответствующими фактами законы, судебные решения и т. п. могут, однако, подкреплять доказательство существования молчаливого международного соглашения71. Наоборот, то обстоятельство, что различные законодательства следуют различным системам в вопросах, затрагивающих международные отношения, как, например, исполнение решений иностранных судов, осуществление гражданской или уголовной юрисдикции по отношению к иностранцам или к деяниям, совершенным за границей, определение гражданства, вопросы эмиграции, иммиграции ит. п., при отсутствии возражений и протестов со стороны заинтересованных государств, служит сильным доказательством отсутствия норм международного обычного права по этим предметам. «Из сказанного вытекает воля государств действовать определенным образом взаимно и в обязательном порядке». Сюда относятся: а) конклюдентнья факты, то есть такие, из которых можно с достоверностью заключить о существовании определенной воли (недвусмысленные); б) факты, обнаруживающие наличие воли принять на себя обязательство соблюдать определенный образ действий по отношению к другим государствам, следовательно, не просто заявления относительно фактического положения, которые как таковые вовсе не включают волеизъявления принять на себя те или иные- обязательства. Так, если одно государство объявляет другому,, что, согласно действующим законам, решения иностранных судов- подлежат исполнению без проверки по существу, и ссылается, при этом на толкование по аналогии, согласно котором}- действие иностранного закона подчиняется началам взаимности, — то из этого, конечно, нельзя еще заключить о наличии соглашения между двумя государствами о том, чтобы дозволять исполнение решений иностранных судов без проверки их по существу, соглашения, в силу которого содержание заявления, принятого и соблюдаемого каждым из государств свободно, стало бы для них обязательным; в) факты взаимные, то есть предполагающие соответствующие встречные акты других государств, поскольку только при таких условиях может иметь место соглашение; г) факты, обнаруживающие наличие совпадающей воли.
хотя и различные между собой — таким образом, чтобы имелось согласие относительно обязательного характера данного образа действий. Оба способа изъявления воли, разумеется, могут сочетаться между собой. Таким образом, могут иметь место определенные заявления о желании принять нормы, вытекающие из молчали- ' вых соглашений, или молчаливое принятие норм, установленных явно выраженными соглашениями. А может равным образом случиться и так, что данное соглашение вытекает из сочетания того и другого волеизъявления, как явного, так и молчаливого. Нетрудно понять, почему определение существования и значения нормы на основании образа действий государств представляет большие затруднения. Фактические данные для такого определения можно почерпнуть из истории, в особенности из истории международных отношений. Особое значение представляют, разумеется, сборники- дипломатических документов. Среди последних заслуживают- упоминания такие, которые время от времени составляются почти всеми правительствами для сообщения их соответствующим парламентам и которые обычно обозначаются по цвету их обложки: таковы итальянская Зеленая книга, французская Желтая: книга, немецкая Белая книга, английская Синяя книга, австрийская Красная книга и т. д. Если дипломатическая переписка дает возможность установить в точности позицию, занятую заинтересованными государствами по отношению к той или иной спорной проблеме, и позволяет извлечь определенные представления об их юридических точках зрения, то, напротив, в редких случаях имеется возможность констатировать наличие правовой нормы, принятой при разрешении такого спорного вопроса, поскольку самое решение слишком часто является следствием взаимных соглашений и уступок. Более пригодный для этих целей источник представляют арбитражные решения, в которых, подобно тому как это имеет место в решениях внутригосударственных судов, зачастую встречается изложение того, что, по убеждению судей, составляет действующее право. Полное собрание решений международных третейских судов,, хотя бы ограниченное XIX веком и первой четвертью XX века„ еще предстоит составить. Собрание Ла Фонтэна («Pasicrisie Internationale. Histoire documentaire des arbitrages internationaux»r 1794—1900, Bern, 1902) не только ограничено по времени, но и недостаточно с различных точек зрения. Более широкие задачи ставит себе и, конечно, сумеет их осуществить собрание, начатое Лапраделлем и Политисом. До сих пор вышло два тома этот собрания, в которых содержатся арбитражные решения, вынесенные с 1798 по 1872 год, снабженные научными примечаниями, зачастую весьма высокой ценности, и документальным изложением истории спорных вопросов и положений, поддержанных сторонами («Recueil des arbitrages intemationaux», vol. I, Paris, 1905 (1793—1855); vol. II, Paris, 1923 (1856—1872). Другие собрания, хотя и имеют весьма важное значение, ограничиваются одной какой-либо страной или определенным кругом решений72_ Упомянем собрание Мура, включающее все арбитражные решения, в которых принимали участие Соединенные Штаты Америки: «History and Digest of the international arbitrations to- which the United States has been a party», 6 vol., Washington, 1898, а также собрание Вильсона (G. G. W i 1 s о n. The Hague arbitration cases. Compromis and awards with maps in cases decided under the provisions of the Hague Conventions of 1899 and 1907„ Boston — London, 1905) и Скотта (J. В. Scott, The Hague Court Reports, comprising the awards accompanied by syllabi, the agreements for arbitration and other documents in each case submitted to the permanent Court of arbitration and to Commis sions of inquiry under the provisions of the Conventions of 1899 and 1907 for the pacific settlement of international disputes, New York, 1916), содержащие решения, вынесенные Постоянной палатой международного третейского суда, учрежденной в 1899 году73. Здесь целесообразно упомянуть также публикации Постоянной палаты международного правосудия, созданной, в соответствии со статьей 14 Устава Лиги Наций, Женевским протоколом от 16 декабря 1920 года. Эти публикации (Leiden, 1922 и сл.) делятся на пять серий: серия «А» содержит собрание решений; серия «В» содержит собрание консультативных заключений, данных на запросы Совета или Ассамблеи Лиги Наций, на основе статьи 14 Устава; серия «С» — акты и документы, относящиеся к каждому решению и к каждому консультативному заключению; серия «D» — акты и документы, относящиеся к- организации палаты; наконец, серия «Е» содержит годичные отчеты о деятельности самой палаты. Кодификация международного права Библиография. О наиболее значительных попытках теоретической (научной) кодификации международного права мы уже говорили. Здесь мы отмечаем лишь некоторые труды, в которых проблема кодификации международного права рассматривается в общем виде и излагаются соображения в ее пользу: Е. N у s, The codification of international law, «American Journal of international law», vol. V, 1911, p. 871 et seq.; A. A 1 v a r e z, La Codification du droit international, Paris, 1912; J. Dumas, Simple introduction a l’etude du probleme de la codification du droit international public, Saint-Imier, 1912; E. L о e w e n t h a 1, Cirundzuge zur Reform und Kodification des Volkerrechts, 3. Aufl., Berlin, 1912; P. J. Baker, The codification of international law, «British Year Book of international Law», vol. V, 1924, p. 38 •et seq.; Ch. de V i s s с h e r , La codification du droit international, «Recueil des cours de TAcademie de droit international», 1925, vol. I, p. 329 et seq.; Manley O.- Hudson, The progressive codification of international law, «American Journal of international Law», vol. XX, 1926, p. 655 et seq.74 Аналогия между договором и законом, поскольку как тот. так и другой представляют собой формулирование правовых норм, применяемых на практике, и преимущество^ такого рода формулирования по сравнению с неопределенностью, свойственной обычаю, давно натолкнули на мысль относительно создания подлинного кодекса международного права — другими словами, полного формулирования норм, регулирующих отношения между государствами, которое должно быть осуществлено посредством общего договора. Эта идея, намеченная Бентамом, почти одновременно вызвала попытку частичного ее осуществления в эпоху Французской революции в знаменитом проекте Декларации прав народов (Declaration des droits de gens), представленном аббатом Грегуаром во исполнение декрета Национального конвента 28 октября 1792 года. Проект состоял из 21 статьи и должен был соответствовать в области межгосударственных отношений тому, что представляла собой известная Декларация прав человека во внутреннем правопорядке. Представленный в Конвент в 1793 и 1795 годах проект Грегуара был задержан Комитетом общественного спасения, так как его принятие казалось опасным ввиду всеобщей войны, которая велась против Франции, и он не получил утверждения Конвента. Во второй половине минувшего столетия идея кодификации увлекла многих юристов, предпринявших попытки научной кодификации международного права75. Так, в Италии вышли: А. Р а г о 1 d о, Saggio di codice del diritto internazionale, Torino, 1858; P. Fiore, II diritto internazionale codificato e la sua sanzione giuridica, 1 ed., 1890, 5 ed., Torino, 1915 (франц. издание — Ch. Antoine, 2 ed., Paris, 1911; исп. издание,Madrid, 1901; англ. издание—E.M. Bor- chard, New York, 1918)76. В других государствах: A. de Domin Petrushevecz, Precis d’un code du droit international, Leipzig, 1861; J. C. Bluntschli, Das moderne Voir kerrecht der zivilisierten Staatenals Rechtsbuch dargestellt, 3 AufL, Nordlingen, 1878 (франц. издание — С. Lardy, 4 ed., Paris, 1886); D' DudleyField, Outlines of an international code, 2 ed., New York — London, 1876; (франц. издание— A. Rolin, Paris — Gand, 1881; итальянское изд.—A. Pieran- toni, Napoli, 1874); E. P e s s о a, Projecto de codigo de direito internacional publico, Rio de Janeiro, 1911, не говоря уже о прочих, менее известных и по большей части менее значительных. Все эти проекты кодификации, естественно, неодинаковые как по содержанию, так и по значению, отличаются одним общим признаком, а именно они смешивают действующее положительное право, собранное в большей или меньшей мере соответствующим автором, с идеями и критериями чисто субъективными, чтобы заполнить многочисленные пробелы, устранить недостатки действующего права и т. д. В связи с этим данные проекты в качестве материала для изучения международного права представляют серьезную опасность, поскольку идеи и принципы самих авторов этих кодификаций могут быть приняты за нормы, действующего права. Кроме того, самая мысль о кодификации международного права, в подлинном и строгом смысле слова, дает основание для серьезных возражений, главнейшие из которых мы здесь отметим. Прежде всего не следует упускать из виду обстоятельство, что кодификация есть дело синтеза и оттого предполагает продолжительную историческую и догматическую разработку отдельных правовых институтов, которая в области международного права в значительной мере еще не проделана. Постоянная палата международного правосудия, в число главных задач деятельности которой входит разработка и развитие международного права посредством применения его норм к конкретным случаям, сделала весьма немало в этом отношении. Кроме того, нормы, общие всем государствам или большинству из них, в силу положения вещей весьма ограничены по количеству и часто слишком неопределенны по своему содержанию. Наибольшая часть международного права представляет собой нормы партикулярного характера, так как потребности и конкретные интересы, которые должны быть предусмотрены, чрезвычайно варьируются у различных групп государств, а зачастую и во взаимоотношениях между теми или иными двумя государствами. Наконец, поскольку речь идет об общем праве, то более значительная гибкость обычая в большей мере соответствует характеру и потребностям общения, которое, будучи лишено постоянных органов право- образования, с трудом могло бы заранее обеспечить необходимый пересмотр правовых норм и приводить установленные нормы в постоянное соответствие с разнообразными и меняющимися потребностями .реальной действительности. Если же иметь в виду, что введение каких-либо новых, а также любая отмена или видоизменение существующих норм предварительно должны были бы получить согласие всех государств, что потребовало бы продолжительной и сложной процедуры, необходимой в этих целях, то легко станут понятными затруднения и неудобства, связанные с идеей полной всеобщей кодификации международного права. Поэтому неудивительно, если те, кто призван рассматривать проблему кодификации преимущественно со стороны практической, объявляют себя в общем противниками этой идеи. Так, первая Ассамблея Лиги Наций отклонила путем постановки предварительного вопроса голосование скромного предложения, имевшего в виду положить начало работам по подготовке будущей кодификации международного права. В 1924 году шведской делегацией на пятой Ассамблее Лиги Наций было внесено более осторожное и благоразумное предложение: полностью отказаться от идеи составления кодекса международного права в том смысле, которое слово «кодекс» имеет во внутригосударственном праве; упомянутое предложение имело в виду просто-напросто заключение некоторого числа соглашений по вопросам, уже ранее урегулированным общими началами, но в отношении которых тем не менее возникали разногласия при их толковании и применении. Предложение было принято, и Ассамблея проголосовала за резолюцию (22 сентября 1924 года), в которой ходатайствовала перед Советом о назначении Комиссии юристов, возложив на нее подготовку предварительного перечня тех вопросов международного права, урегулирование которых путем международного соглашения казалось наиболее желательным и легче всего осуществимым. Предлагалось по сообщении этого перечня правительствам различных стран, в целях получения их мнения, заслушать в Совете доклад по указанным вопросам, а также по вопросу о порядке, которому надлежало следовать при подготовке соответствующих конференций. Предварительный перечень вопросов был подготовлен и сообщен правительствам, которые уже высказали свое мнение о большей или меньшей целесообразности внесения тех или иных вопросов на обсуждение. Хотя какое-либо заключение по данному поводу преждевременно, не было бы оснований заявлять. что даже з указанных выше скромных пределах подобное предложение, очевидно, не обещает легкого и быстрого успеха77. Судя по некоторым признакам, можно было бы признать, что более благоприятная судьба ожидает идею кодификации международного права в Америке78. В 1906 году конвенция, ратифицированная 15 государствами американского континента, включая Соединенные Штаты Америки, постановила образовать Комиссию юристов, на которую была возложена задача подготовить проект кодекса международного частного права и кодекса международного публичного права для регулирования отношений между американскими государствами. В 1912 году Комиссия приступила к работам, весьма скоро прерванным войной; затем в 1923 году комиссия была реорганизована. Между тем, однако, в январе 1924 года руководящий совет Панамериканского союза, состоящий из дипломатических представителей различных американских государств при правительстве в Вашингтоне и заседающий под председательством государственного секретаря Соединенных Штатов, просил Американский институт международного права назначить в том же году специальную (ad hoc) сессию и представить результаты ее работ в вышеупомянутую Комиссию юристов. Институт собрался в Лиме в декабре 1924 года и одобрил в целом 30 проектов конвенций по различным вопросам международного права мирного времени. Насколько нам известно, эти проекты не получили официального утверждения и должны еще стать предметом изучения комиссии. Знаменателен, однако, тот факт, что они были подготовлены по требованию правительств и что государственный секретарь Соединенных Штатов, выступая 2 марта 1925 года в качестве председателя Панамериканского союза, высказал одобрение названным проектам («Codification of American international law. Projects of Conventions prepared at the Request, on January 2nd 1924, of the Governing Board oi the Pan American Union for the consideration of the international Commission of jurists and submitted by the American Institute of international law to the Governing Board of the Pan American Union», March 2, 1925, Washington, 1925). Если исключается возможность и целесообразность кодификации в собственном смысле слова, то не исключается возможность и целесообразность регулирования определенных вопросов или предметов посредством коллективных соглашений. В этом случае приведенные выше возражения в значительной мере утрачивают свою силу, и неудобства могут быть в большой степени возмещены преимуществами ясности и точности, которые представляют писаные нормы по сравнению с обычаем. Деятельность, направленная к этой цели, составляет существенную часть программы научных обществ для изучения международного права, п в частности Института международного права, статья 1 устава которого предусматривает содействие «всем серьезным попыткам постепенной и прогрессивной кодификации международного праза»79. Но и на практике идея кодификации уже достигла значительных успехов. Конвенции о мирном урегулировании международных столкновений и по вопросам права войны и нейтралитета, составленные на двух Гаагских конференциях (1899 и 1907 годов), точно соответствуют идее относительно замены неопределенных, шатких, несовершенных обычаев определенными, точными и исчерпывающими правилами. Проблема кодификации представляется в совершенно ином свете, когда при отсутствии международных обычаез возникает необходимость прибегнуть к заключению коллективных договоров в целях скорейшего регулирования отношений между государствами по данному вопросу. Большая часть так называемых международных союзов (уний) отвечает задачам создания ex novo подлинных, в собственном смысле слова, норм международного права по вопросам, первоначально исключительно или преимущественно предоставленным свободному усмотрению отдельных государств и потому определявшимся нормами внутригосударственного права, различными в разных странах, или также двусторонними соглашениями, недостаточными для обеспечения соответствующих интересов. К этой категории относятся также конвенции по вопросам международного частного права, выработанные на Гаагских конференциях 1893, 1894, 1900 и 1904 годов; их значение; упавшее вследствие целого ряда денонсаций, а также в силу того обстоятельства, что большая часть из них не была восстановлена в силе в-отношении бывших вражеских государств по мирным договорам (см. статью 282 и сл.*. особенно статью 287 Версальского мирного договора и соответствующие статьи других мирных договоров), в настоящее время [имеются в виду 20-е годы XX столетия. — Ред.], по-видимомуг вновь укрепляется в связи с возобновлением конференций по инициативе правительства Нидерландов; пятая конференция, на которой было объявлено о предстоящем созыве шестой конференции, состоялась осенью 1925 года.